Он протянул мне капсулу, и я запил ее последним глотком чая. Томас взял у меня чашку, а потом помог подняться на ноги:
– Пошли. Отдохнешь часа три-четыре. Потом решишь, что делать дальше.
Я буркнул что-то нечленораздельное. Томас помог мне доковылять до одной из темных спален, и я рухнул на мягкую кровать, слишком усталый, чтобы злиться. Слишком усталый, чтобы бодрствовать. Я смутно помню, как стащил с себя рубашку, башмаки и накрылся мягким, тяжелым одеялом. А потом не осталось ничего, кроме блаженных темноты, тепла и тишины.
Последнее, о чем я подумал, прежде чем уснуть, – это что одеяло слегка пахло мылом, солнцем и земляникой.
От него пахло Мёрфи.
Глава 25
Мне приснился сон. Странный сон: в нем я принимал горячую ванну.
Я блаженствовал в воде, бившей в меня с разных сторон из дюжины форсунок. И температура была в самый раз: достаточно горячая, чтобы прогревать до костей, но не обжигающая, и она смывала боль и зуд.
Нет, правда, странный сон: я ни разу в жизни не принимал горячую ванну.
Я открыл глаза и медленно огляделся по сторонам. Гидромассажная ванна была вмонтирована в пол того, что более всего напоминало естественный грот. Неяркий красноватый свет исходил от подобия лишайника, который рос на свисавших с потолка сталактитах.
Опять-таки странно: в пещерах вроде этой я тоже никогда не бывал.
– Ау? – крикнул я в пространство, и голос мой пошел гулять эхом по пустой пещере.
Я услышал какое-то движение, и из-за выступа скалы вышла женщина. Немного выше среднего роста, с шелковистыми волосами, золотым водопадом струящимися по ее плечам. Одежду ее составляла белоснежная шелковая туника, подхваченная на талии белым же шнуром. Удачный наряд: он не выставлял напоказ ничего вызывающего, но и не позволял не обратить внимания на красоту тела, которое прикрывал. Глаза ее голубизной напоминали октябрьское небо в солнечный день, кожа… в общем, впечатление она производила потрясающее.
– Привет. Я думаю, нам самое время поговорить, – произнесла она. – У вас выдался утомительный день. Мне показалось, комфортное окружение придется вам по вкусу.
Несколько секунд я молча смотрел на нее. Я лежал в воде голый – уже хорошо. Вода в ванне бурлила, что делало ее поверхность непрозрачной, что тоже было хорошо. Это давало возможность не стесняться реакции на ее присутствие.
– Кто вы?
Золотые брови изогнулись в легкой улыбке. Она села на каменный пол рядом с ванной и охватила руками колени.
– А сам ты еще не догадался?
Я еще раз внимательно посмотрел на нее.
– Ласкиэль, – произнес я вполголоса.
Женщина с улыбкой кивнула:
– Разумеется.
– Тебя здесь не может быть, – сказал я. – Я замуровал тебя под полом моей лаборатории. Ты у меня в плену.
– Конечно, – согласилась она. – То, что ты видишь, не настоящая я. Можешь считать меня отражением настоящей Ласкиэли, обитающим у тебя в сознании.
– Чем-чем?
– Эта форма моего сознания поселилась в тебе, когда ты принял решение коснуться монеты, – объяснила Ласкиэль. – Я отпечаток. Копия.
Я поперхнулся:
– Значит, ты живешь у меня в голове. И можешь со мной разговаривать?
– Теперь могу, – кивнула Ласкиэль. – Теперь, когда ты принял решение применить то, что я тебе предлагала.
Я сделал глубокий вдох:
– Адский Огонь. Я использовал Адский Огонь для усиления собственной магии.
– Ты поступил так осознанно, – подтвердила она. – И в результате я могу теперь являться тебе в твоем сознании. – Она улыбнулась. – Если честно, я давно мечтала с тобой познакомиться. Ты гораздо интереснее большинства из тех, кому меня передавали.
– Ты… гм… – пробормотал я. – Ты не слишком похожа на демона.
– Будь добр, не забывай, что я не всегда проживала в Аду. Я туда только переехала. – Она окинула себя критическим взглядом. – Или мне добавить крылья? Арфу? Золотой нимб?
– Почему ты спрашиваешь у меня? – удивился я.
– Потому что я в некотором роде гость, – ответила она. – Мне ничего не стоит менять внешность по вкусу хозяина.
– Угу, – сказал я. – Если ты мой гость, убирайся вон.
Она рассмеялась, и в смехе ее не слышалось ни искушения, ни музыки. Обычный смех – сердечный, искренний.
– Боюсь, это невозможно. Взяв монету, ты сам пригласил меня. Ты не можешь просто прогнать меня.
– Отлично, – буркнул я. – Это сон. Я проснусь. До скорого.
Я приложил усилие, какого обычно достаточно, чтобы проснуться.
И ничего не случилось.
– Возможно, это болеутоляющее, – предположила Ласкиэль. – И в конце концов, ты очень устал. Похоже, мы все-таки проведем некоторое время вместе.
Я сердито посмотрел на нее:
– Чего ты хочешь?
– Сделать тебе предложение, – сказала она.
– Отвечу сразу: нет, – буркнул я. – А теперь давай возвращаться к обычному сну.
Она поджала губы, потом снова улыбнулась.
– Мне кажется, ты все-таки хочешь выслушать меня, – произнесла она. – В конце концов это твой сон, не мой. Если бы ты хотел, чтобы я ушла из него, неужели ты считаешь, что не смог бы этого добиться?
– Может, это твоя горячая ванна, – предположил я.
– Я вижу, ты никогда не пробовал такого, – заметила Ласкиэль. Она тронула воду кончиком пальца ноги и улыбнулась. – А я принимаю, и часто. Тебе нравится?
– Ничего, – согласился я, пытаясь сделать вид, будто не считаю это самым приятным, что может быть для усталого, избитого тела. – Ты ведь знаешь все, что я знаю.
– Я существую в твоем сознании, – ответила она. – Я вижу то, то видишь ты. Ощущаю то, что ощущаешь ты. Узнаю то, что знаешь ты, и даже больше.
– Что это должно означать? – спросил я.
– Что я могу принести тебе большую пользу, – улыбнулась она. – Я обладаю знаниями и памятью жизни длиной две тысячи лет в этом мире и бесконечных тысяч лет за его пределами. Я знаю много такого, что может оказаться тебе полезным. Я могу наставлять тебя. Обучить тебя тайнам твоего ремесла, не известным ни одному смертному. Делиться с тобой памятью и образами того, что ты и представить себе не можешь.
– Но конечно же, все это знание, власть и полезные советы обойдутся мне всего в три несложных инсталляции девятьсот девяносто пятой версии плюс доставка и наладка?
Падший ангел вопросительно изогнула золотую бровь.
– Или к этому еще прилагается подарочный набор ножей, достаточно крепких, чтобы перерезать гвоздь, но способных резать помидоры вот так.
Она посмотрела на меня без тени улыбки:
– Ты даже вполовину не так забавен, каковым себя считаешь.
– Надо же было как-то ответить на твое предложение растлить и поработить меня. Плоские шутки показались мне самыми подходящими – ведь ты наверняка шутишь.
Ласкиэль задумчиво поджала губы. Это навело меня на всякие мысли – например, о том, какой мягкий у нее рот.
– Ты думаешь, я хочу именно этого? Раба?
– У меня была хорошая возможность посмотреть, как вы, ребята, работаете, – заметил я.
– Ты имеешь в виду предыдущего хозяина Урсиэля?
– Да. Он совершенно сошел с ума. Изломанный безумец. Я не горю желанием становиться таким же.
Ласкиэль закатила глаза:
– О, прошу тебя. Урсиэль – безмозглый громила. Ему безразлично, что случится с держателем его монеты, ему важно только то, чтобы у него была возможность напиться крови – и чем чаще, тем лучше. Я веду себя совсем по-другому.
– Ни капельки в этом не сомневаюсь.
Она пожала плечами:
– Твои насмешки не отменяют очевидной истины. Некоторые из моего племени предпочитают доминировать во взаимоотношениях со смертными. Те же, кто мудрее, считают, что взаимовыгодное партнерство практичнее и приятнее для обеих сторон. Ты ведь видел, как сосуществуют Никодимус с Андуриэлем.
– Не обижайся, но, как только я заподозрю, что превращаюсь во что-то, хоть отдаленно напоминающее Никодимуса, я сам себе голову заостренным ломом проткну. Через оба уха насквозь.
На лице ее обозначилось неприкрытое удивление.
– Почему?
– Потому, что он чудовище.
Ласкиэль покачала головой:
– С твоей точки зрения, возможно, и так. Но тебе очень мало известно о нем и его целях.
– Черта с два неизвестно. Например, его целью было убить меня и двух моих друзей, а еще бог знает сколько невинных людей он стремился заразить этой своей чумой. И он убил другого моего друга.
– К чему ты клонишь? – спросила Ласкиэль.
Нет, она и впрямь искренне не понимала.
– К тому, что он пересек черту дозволенного. И я никогда не буду играть в его команде. Он не заслуживает ни понимания, ни сострадания, во всяком случае с моей стороны. И рано или поздно его ждет расплата.
– Ты желаешь уничтожить его?
– В идеальном мире он исчез бы с лица земли, и я никогда больше не услышал бы о нем, – кивнул я. – Но я сделаю все, что в моих силах.
Несколько секунд она задумчиво молчала, потом медленно кивнула.
– Очень хорошо, – сказала она. – Я уйду. Только позволь мне подбросить тебе одну мысль?
– Если ты после этого уйдешь.
Она улыбнулась, вставая:
– Я понимаю твое нежелание допустить кого-то другого к контролю над твоей жизнью. Это омерзительное ощущение – понимать, что кто-то диктует каждый твой шаг, навязывает тебе неприемлемый для тебя код поведения, отказывает тебе в праве выбора, в праве следовать устремлениям твоего сердца.
– Еще какое омерзительное, – согласился я.
Падший ангел улыбнулся:
– Тогда поверь мне, я абсолютно точно знаю то, что ты чувствуешь. Все Падшие знают.
В животе у меня похолодело, несмотря на горячую ванну. Я неуютно поерзал в воде.
– В этом мы с тобой схожи, чародей, – сказала Ласкиэль. – Ты можешь мне не верить, но хотя бы на мгновение представь себе, что я делаю свое предложение искренне. Я могу во многом помочь тебе – и ты сможешь и дальше жить своею жизнью, в соответствии со своими ценностями. Я могу удесятерить твои силы во имя добра, к