Тем труднее для меня было произнести следующие слова.
– Тебе нельзя, – сказал я.
Выражение лица его разом сделалось нейтральным.
– Из-за Мавры?
– Нет, – мотнул головой я. – Потому что я собираюсь задействовать Белый Совет.
Томас уронил лопатку на пол.
– Придется, – объяснил я. – В прошлый раз, чтобы одолеть Кеммлера и его учеников, всем Стражам потребовалось собраться вместе. Возможно, мне не удастся предотвратить появление Эрлкинга. Если это случится, кто-то должен напрямую помешать наследникам. Я этого не могу. А Стражи могут. Только и всего.
– Ясно, – произнес он. – Но это не объясняет, почему я не могу пойти с тобой.
– Потому что для них ты, Томас, всего лишь вампир Белой Коллегии, с которым мне полагается находиться в состоянии войны. Это может дать тем членам Совета, которым я не нравлюсь, повод усомниться в моей верности. И даже если они поверят, что я не действую против Совета и не нахожусь под твоим влиянием, они все равно будут относиться к тебе с подозрением. Они потребуют заверений в том, что ты с нами.
– Они будут использовать меня, – вполголоса произнес Томас. – Использовать против тебя.
– Они с радостью используют нас обоих друг против друга. Вот почему тебя не должно быть поблизости, когда они появятся.
Томас повернулся и внимательно посмотрел на меня:
– А как быть с Мёрфи? Если ты впутаешь в это дело Совет, Мавра же переломает ей всю жизнь.
Я задумчиво прикусил губу.
– Мёрфи не хотела бы, чтобы я, защищая ее, рисковал жизнью невинных людей. Если один из наследников превратится в темного бога, погибнет куча народа. Она не простит мне, если я спасу ее такой ценой, – сказал я. – И потом, в данном случае речь идет не о поисках «Слова». Только о том, как остановить наследников. Я и в этих условиях смогу достать Мавре эту чертову книгу и выполнить условия сделки.
Томас сделал глубокий вдох:
– Думаешь, это разумно?
– Не знаю, – признался я. – Мавра не жива в полном смысле этого слова. Сомневаюсь, чтобы Кеммлеровы технологии сочетались с той магией, которую она практикует.
– Если это так, – не успокаивался Томас, – зачем ей эта книга?
Чертовски хороший вопрос. Я потер глаза.
– Все, что мне ясно пока, это то, что мне необходимо остановить наследников. И защитить Мёрфи.
– Если Совет узнает, что ты собираешься использовать их для того, чтобы отдать книгу Кеммлера вампиру Черной Коллегии, тебе могут грозить большие неприятности.
– Если проблемы и случатся, то ненадолго, – заметил я. – Стражи казнят меня на месте.
– Боже. И ты на это идешь? От рук своих же?
– Привык уже.
С минуту мы оба молчали.
– И ты хочешь, чтобы я отсиживался в стороне, – нарушил тишину Томас. – Не хочешь, чтобы я помог.
– Я не вижу особого выбора, – сказал я. – А ты?
– Ты мог бы просто выйти из игры. Мы могли бы улететь в Арубу или еще куда.
Я посмотрел на него.
– Ладно, – сдался он. – Ты не отступишься. Просто я надеялся на лучшее – ведь могу я надеяться или нет? Мне просто тошно при мысли о том, что придется сидеть в стороне, когда тебе, возможно, понадобится моя помощь. – Он вдруг нахмурился. – Хитрый сукин сын! Ты нарочно это делаешь, чтобы защитить меня, да?
– Ну, выглядит так, – сказал я. – Считай это платой за твои таблетки.
Он поморщился, но кивнул.
– И спасибо, – добавил я вполголоса. – Ты говорил дело. Отдых был мне необходим.
– Еще бы не дело, – хмыкнул Томас. – Ты бы на себя тогда посмотрел – словно вот-вот в обморок брякнешься. Да у тебя и сейчас вид так себе.
– Я жрать хочу. Ты эти оладьи на завтрак готовишь или так, для украшения?
– Поиздевайся здесь еще, – отозвался Томас.
Он вывалил готовые оладьи из миски на тарелку и поставил ее на стол рядом с бутылкой кленового сиропа:
– Вот. С днем рождения.
Я изумленно моргнул. Потом посмотрел на оладьи. Потом – на него.
– Мне, конечно, полагалось бы вручить тебе подарок, но… – Он пожал плечами.
– Нет, – пробормотал я. – Я имею в виду, нет, все в порядке. Я просто не ожидал, что ты об этом помнишь. С тех пор как Сьюзен уехала, никто не вспоминал о моем дне рождения.
Томас положил оладьи и себе и поставил на стол чистую тарелку для Баттерса. Потом сел за стол и принялся за еду. Сиропом он оладьи не поливал.
– Только не придавай этому большого значения. Я и сам удивляюсь, что вспомнил. – Он кивнул сам себе и сменил тему: – Значит, ты думаешь, это Гривейн и Собиратель Трупов выключили свет?
Я мотнул головой:
– Оба напрягались по полной, пытаясь собрать под свое начало побольше мертвяков. Поэтому Алисия и наскочила на Гривейна с мечом, поэтому ему и пришлось защищаться от нее физически.
– Тогда кто это сделал?
– Коул, – ответил я. – Его вчера вечером было не видно и не слышно. Я так думаю, он был слишком занят, устраивая это, чтобы заниматься разборками с Гривейном и Собирателем.
– Но почему Коул?
– Потому что заклинание для этого требуется самого большого калибра. Спроси меня вчера, и я бы ответил, что такое вообще невозможно. Не знаю, как он это проделал, но… – Я поежился. – Его магия сильнее моей. И даже судя по тому, что я видел из его техники, у него и навыков больше. Если он так же хорош в тауматургии, как в призвании духов, то он самый сильный и опасный чародей, которого я когда-либо встречал.
– Не уверен, что стоит задаваться вопросом, как он это проделал, в то время как гораздо важнее выяснить, зачем ему это, – заметил Томас.
Я кивнул:
– Он получает уйму преимущества. Парализует силовые структуры смертных. Отвлекает копов и всех прочих, чтобы те не мешались у него под ногами.
– Но это только один повод. Ты говорил что-то насчет мощения пути?
– Угу. – Я прожевал оладью с сиропом. – Черная магия тесно связана со многими негативными эмоциями – особенно страхом. Поэтому если ты делаешь что-то, напугавшее чертову уйму народа, тем самым ты делаешь среду более благоприятной для черной магии. Этот трюк сеет хаос. Приводит в расстройство множество людей. И наверняка поможет главному шоу, намеченному на первое ноября – точнее, на сегодняшний вечер.
– Ты уверен, что на сегодня?
Я кивнул:
– Совершенно. Хеллоуин ведь. Барьеры между миром смертных и миром духов сегодня слабее всего. Если им нужно как можно больше духов, чтобы пожрать для увеличения собственной силы, наловить их легче всего сегодня. Все фокусы с черной магией, что устраивают они по всему городу, – это часть такой подготовки. Создают спиритические завихрения. И облегчают применение все больших объемов черной магии.
Томас слушал меня, кивал и ел.
– И как, интересно, – спросил он, прожевав, – ты собираешься вызвать Совет, если телефоны отключены?
– Альтернативные каналы связи, – ответил я. – Пошлю гонца.
– А мне в это время, – произнес Томас не без горечи, – что, сложа руки сидеть?
– Нет, не сложа руки, – заверил я его. – Тебе предстоит рассчитать, откуда им удобнее всего призывать самых древних духов. И еще я оставлю тебе копию цифр Костлявого Тони. Попробуй понять, что они означают.
Он погонял по тарелке кусок оладьи.
– Древние духи приходят с кладбища.
– Возможно, – согласился я. – Однако порой они привязаны не к географическим точкам, а к тем или иным предметам. Посмотри, что удастся нарыть насчет захоронений и археологических раскопок североамериканских индейцев. По давности они примерно соответствуют тому, что нужно наследникам.
– Ясно, – кивнул Томас без особой убежденности в голосе. – И ты хотел еще, чтобы я подумал над цифрами.
– Вместе с Баттерсом, – уточнил я. – Он может помочь по обоим направлениям. Он чертовски сообразителен.
– Если он, конечно, захочет помогать, – заметил Томас. – Он вполне может решить забрать фишки и выйти из игры, пока еще жив.
– Если он так сделает, придется тебе поработать в одиночку, – сказал я. – Но мне кажется, он не захочет.
Дверь со двора распахнулась, и в кухню ввалились Баттерс с тяжело дышащим Мышом на поводке. Пес, прихрамывая, подошел ко мне, ткнулся мокрым носом в руку и дождался, пока я почешу его за торчащим под неправильным углом ухом.
– Кто и что не захочет? – поинтересовался Баттерс. – Ого, оладьи! А мне осталось?
– На плите, – сказал Томас.
– Круто.
– Баттерс, – повернулся я к нему, – послушайте, вы, в принципе, вольны дальше делать все, что считаете нужным. Если хотите, я отвезу вас домой после завтрака.
Он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами:
– Конечно хочу. Октоберфест ведь сегодня, и конкурс польки.
Томас выразительно покосился на меня, выгнув бровь.
Баттерс перевел взгляд на него, потом опять на меня:
– Вы хотите, чтобы я что-то сделал?
– Возможно, – кивнул я. – Надо провести кое-какие изыскания. Я абсолютно пойму вас, если вы решите уехать: от добра добра не ищут. Но и помощь ваша нам не помешает, это правда.
– Изыскания, – повторил Баттерс. – Какие изыскания?
Я объяснил.
Баттерс прикусил губу:
– А меня… никто не попытается убить за то, что я делаю это?
– Не думаю, – ответил я. – Впрочем, не хочу вам врать: это чертовски опасная братия. Я не могу предугадать, что им еще придет в голову.
Баттерс кивнул:
– Но… Если вы не добудете этой информации, что случится?
– Остановить их будет еще труднее.
– А если вы не остановите их? Что тогда?
Я отложил вилку: аппетит мой разом куда-то пропал.
– Один из них получит в руки власть космического масштаба. Меня убьют. Как и множество невинных людей. И одному Богу известно, что можно натворить, обладая такой властью, в долгосрочной перспективе.
Баттерс опустил взгляд на свои оладьи.
Я ждал. Томас тоже молчал. Его аппетит явно не пострадал, так что некоторое время единственным звуком в кухне оставалось позвякивание его вилки и ножа по тарелке.
– Это важнее меня, – произнес наконец Баттерс. – Это даже важнее, чем полька. Так что, пожалуй, я помогу.