Когда секс становится частью уравнения, воздействие чьего-то прикосновения становится еще сильнее. Настолько сильнее, что здравый смысл, даже самая примитивная логика все равно что в форточку улетают, снесенные ураганом страстей и желания.
Меня не касались чертовски давно. Меня не целовали еще дольше. С учетом моих сомнительных шансов дожить до следующего рассвета близость Шилы, ее тепло, то, что ей самой, вне всякого сомнения, хотелось, чтобы я касался ее, смыли прочь все мои тревоги и страхи, и я, пожалуй, был рад этому. Поцелуй Шилы избавил меня от боли и подавленности – пусть только на мгновение. И мне хотелось задержать это мгновение, растянуть его как можно дольше.
Мои губы прижались к ее губам еще крепче, а здоровая рука обвила ее за талию, привлекая ко мне.
Шила негромко охнула от возбуждения, но поцелуй ее не сделался глубже. Ее губы сохраняли прежний, неспешный ритм, и я сам начал настойчиво ускорять его. Дыхание ее участилось, но поцелуй менялся томительно медленно. Губы ее чуть раздвинулись, пропуская мой язык, а горячее тело прижималось ко мне крепче и крепче.
Мне отчаянно хотелось схватить эту чертову рубашку в блестках и сорвать ее к чертовой матери. Мой язык рвался ощупать все изгибы ее тела. Я хотел свести ее с ума от желания, хотел захлебнуться в ее тепле, ее криках, ее ароматах. Я хотел забыть все, что угрожало мне, пусть и ненадолго. Нет, пожалуй, я не хотел срывать с нее одежду – мне хотелось раздевать ее постепенно, дюйм за дюймом. Ее тепло понемногу заполняло царившую во мне пустоту, взывая ко мне, чтобы я отдался своим эмоциям.
Вместо этого я осторожно, всего раз провел языком по ее губам. Она вздрогнула от этого прикосновения, и ее зубы небольно куснули мою нижнюю губу. Я осторожно оторвался от нее и наклонил голову, коснувшись ее лба своим. Так мы посидели немного, успокаивая дыхание.
– Ты не хочешь дальше? – прошептала она.
– Хочу, – признался я. – Но не должен сейчас.
– Почему?
– Потому что ты меня не знаешь, – сказал я. – А ты хочешь, чтобы я продолжал?
– Хочу, – кивнула она. – Но я тебя понимаю. Ты меня тоже не знаешь.
– Тогда зачем ты целовала меня?
– Я… – Мне показалось, что в ее голосе мелькнула нотка смущения. – Много времени прошло. С тех пор, как я целовалась с кем-то. Я даже не думала, насколько мне этого не хватало.
– Аналогично.
Ее пальцы осторожно провели по моим скулам.
– Ты кажешься таким одиноким. Мне… мне только хотелось попробовать, как это будет. Только поцелуй. Прежде чем начнется все остальное.
– Что ж, причина серьезная, – согласился я. – И как тебе?
Она издала горлом неопределенный звук:
– Мне кажется, я хочу большего.
– Мм, – согласно кивнул я. – Я тоже.
Она негромко хихикнула:
– Хорошо.
Она вздрогнула еще раз и отодвинулась от меня. Дыхание ее успокоилось, но еще не настолько, чтобы движения ее груди перестали завораживать взгляд. Она встала, продолжая улыбаться:
– Могу ли я еще чем-нибудь помочь тебе?
– Прихвати мой посох.
Она удивленно выгнула бровь.
Я почувствовал, что краснею:
– Я в буквальном смысле. Дай мне мой посох.
– О, – выдохнула она и протянула мне требуемое.
Она смотрела с молчаливым беспокойством, как я поднимаюсь на ноги, но не сделала попытки помочь мне, за что моя мужская гордость осталась ей очень благодарна. Я проковылял к двери, и Шила остановилась у меня за спиной.
Я повернулся к ней и коснулся ее лица правой рукой. Она легко прижалась к ней щекой и улыбнулась мне.
– Спасибо. Ты настоящая спасительница. Возможно, в буквальном смысле этого слова.
Она опустила взгляд и кивнула:
– Не за что. Ты поосторожнее, ладно?
– Постараюсь, – пообещал я.
– Как следует постарайся, – настаивала она. – Мне хочется встретиться с тобой еще, и поскорее.
– Идет. Я останусь жив. Только потому, что ты просишь.
Она рассмеялась, и я улыбнулся, а потом вышел из ее квартиры и начал спускаться по лестнице.
Спускаться оказалось куда труднее, чем подниматься. Я доковылял до третьего этажа, а там мне пришлось сделать остановку, чтобы перевести дух, и я присел на ступеньку, чтобы боль в чертовой ноге хоть немного унялась.
Так я сидел, задыхаясь, когда воздух передо мной дрогнул и из ниоткуда выступила на лестничную площадку темная фигура в капюшоне, остановившись передо мной. Она выставила руку в моем направлении, и на пальцах замерцало зловещими багровыми огоньками что-то вроде тонкой металлической сетки.
– Не шевелитесь, Дрезден, – негромко произнесла Кумори. – Одно малейшее движение, и я убью вас.
Глава 29
Кумори стояла примерно в четырех футах от меня – я вполне мог бы дотянуться до нее посохом, возникни у меня мысль напасть на нее. Беда только в том, что я сидел, глядя на нее снизу вверх, и дееспособную руку для удара имел только одну. Это практически лишало меня возможности вывести Кумори из строя, даже если бы мне удалось достать ее прежде, чем она выпустит в меня заряд силы, что находилась у нее в руке.
И потом, она оставалась женщиной. Я бы сказал, девушкой.
До тех пор, пока она не превратится в какую-нибудь чудовищную тварь, которая только притворялась девицей, я не смог бы ударить ее. Умом-то я понимал, что такое мое поведение опасно и лишено логики, но это ничего не меняло. Я не бью девушек.
У меня сложилось впечатление, что у нее хватит ловкости и умения побить меня в открытом бою – особенно теперь, когда она стояла надо мной, держа на изготовку этот свой магический эквивалент заряженного револьвера. Воздух вокруг ее руки буквально гудел от энергии, и поза, в которой она стояла, выражала одновременно уверенность и настороженность.
В одном я мог не сомневаться: она пришла сюда для того, чтобы говорить со мной. Если бы она хотела убить меня, то могла бы это сделать. Поэтому я, не делая попытки встать, медленно отложил посох в сторону и так же медленно поднял руки.
– Полегче, девица-ковбой, – произнес я. – Я и так в ваших руках.
Я не видел ее лица под капюшоном, но в ее голосе, когда она заговорила, звучала легкая, сухая усмешка.
– Будьте добры, снимите свой браслет. И кольцо с правой руки.
Я выгнул бровь. Кольцо мое практически исчерпало заряд, и энергии в нем вряд ли хватило бы, чтобы оттолкнуть от меня помощницу Коула хотя бы на шаг, но до сих пор мне не встречалось еще никого, кто обращал бы на это внимание. Кем бы ни была Кумори, она хорошо знала, как действуют чародеи, и это еще сильнее укрепило меня в уверенности, что она скрывает свое лицо из опасения, что я могу ее узнать – как члена Белого Совета.
Я стряхнул браслет с запястья и медленно положил его на ступеньку рядом с собой, но вот с кольцом возникли проблемы.
– Я не могу снять кольца, – сказал я.
– Почему? – спросила Кумори.
– Пальцы на левой руке больше не действуют, – объяснил я.
– Что случилось?
Я несколько раз моргнул, глядя на нее. Вопрос прозвучал вежливо. Честно говоря, не понимай я, что происходит, я даже мог бы поверить, будто ей действительно это интересно.
– Так что случилось с вашей левой рукой? – терпеливо повторила она.
– Я бился с вампирами, – ответил я ей как можно вежливее, пытаясь одновременно разглядеть ее лицо. – Случился пожар. Я обжег руку так сильно, что врачи хотели отнять ее. Я никак не могу снять кольца – разве что вы сами подойдете и снимете его.
Несколько секунд она молчала.
– Возможно, было бы гораздо проще, если бы вы согласились на перемирие на время этого разговора. Вы согласны дать мне слово хранить его?
Она хотела перемирия – значит, и правда пришла поговорить, а не расправиться со мной раз и навсегда. Что ж, если так, в перемирии не будет никакого вреда. Скорее наоборот, оно позволит обойтись без жертв, вполне возможных при столь натянутых нервах, как у нас сейчас.
– В обмен на ваше слово, – кивнул я. – На время этого разговора и полчаса после его окончания.
– Договорились, – сказала Кумори. – Даю слово.
– И я даю вам слово, – отозвался я.
Она сразу же опустила руку, спрятав эту свою странную сетку в длинном рукаве своей рясы. Не спуская с нее глаз, я взял со ступени браслет и надел его обратно на запястье.
– Ладно, – сказал я. – О чем вы хотели поговорить?
– О книге, – ответила она. – Нам все еще нужен ваш экземпляр.
– Вам придется поговорить с Собирателем Трупов, – посоветовал я. – Он и его вурдалак отобрали книгу у меня вчера ночью. Но если вы будете его искать, учтите, выглядит он сейчас как девица лет двадцати – двадцати пяти. С очаровательными ямочками на щеках.
Капюшон пошевелился, словно Кумори склонила голову набок.
– Вы знаете, почему его зовут Собирателем Трупов?
– Насколько я понимаю, он меняет тела, – ответил я. – Я слышал, некроманты умеют проделывать такие штуки. Перемещать свое сознание из одного тела в другое. Меняться телами с бедолагами, которые не в состоянии защитить себя. Собиратель Трупов находился в теле того старого профессора. Я так понимаю, он переместился в его молодую ассистентку, а потом убил тело старика вместе с заключенным в него разумом бедной девушки.
Капюшон кивнул, подтверждая мои догадки.
– Впрочем, мне трудно поверить вашему рассказу. Если бы Собиратель Трупов и впрямь отобрал у вас книгу, он наверняка убил бы вас.
– Не могу сказать, чтобы он не пытался, – буркнул я, указав на больную ногу. – Однако он был слишком самоуверен, а мне немного повезло. Книгу он забрал, но мне удалось уйти.
Она помолчала, обдумывая это.
– Вы говорите правду, – задумчиво произнесла она наконец.
– Я неважно умею врать. Для этого требуется воображение. И умение не путаться в собственной лжи.
Кумори кивнула:
– Тогда позвольте мне сделать вам предложение.
– Присоединиться к вам или умереть? – предположил я.
Она негромко выдохнула через нос:
– Вряд ли. Коул питает к вам некоторое уважение, но считает вас слишком незрелым для того, чтобы подобный альянс имел смысл.