Надо было делать дело.
Глава 30
Я вернулся к машине, сел за руль и поехал искать несколько предметов, необходимых для того, чтобы вызов Эрлкинга по возможности не превратился в верное самоубийство. Серьезные призывающие заклинания не обходятся без атрибутов, связанных как с призываемым, так и с призывающим, и у меня ушло некоторое время, чтобы отыскать открытые торговые заведения, в которых мог бы иметься необходимый мне товар. Ближе к вечеру движение на улицах сделалось хуже, и это отняло у меня еще больше времени.
Хуже того, царившее на улицах настроение начало медленно, но верно меняться. То, что с утра казалось весельем от нежданного выходного, постепенно сменялось раздражением. Солнце начинало клониться к горизонту, электричества все еще не было, и раздражение понемногу превращалось в злость. Часам к пяти всюду виднелась полиция – в патрульных машинах, на мотоциклах, на велосипедах и пешая.
– И это все? – спросил меня торговец – пузатый лысеющий дядька, торговавший овощами, зеленью и фруктами со своего пикапа.
Он единственный из всех, кого я видел, не пытался нажиться на постигшей чикагцев беде. Он опустил выбранную мною тыкву в полиэтиленовый пакет и взял у меня деньги.
– Это все, – подтвердил я. – Спасибо.
Где-то недалеко послышались крики. Я повернулся и увидел худощавого юнца, припустившего бегом через улицу. За ним гнались двое копов; один из них пытался на бегу кричать что-то в беспомощно хрипящую рацию.
– Господи Исусе, вы только посмотрите, – сказал зеленщик. – Куда ни посмотришь, везде копы. Зачем это они понаставили столько копов, если это просто сбой электроснабжения?
– Возможно, просто боятся уличных беспорядков, – предположил я.
– Может, и так, – согласился зеленщик. – Но я слышал тут о разных странностях.
– Например? – поинтересовался я.
Он покачал головой:
– Ну, что террористы взорвали электростанцию. Или что взорвали атомную бомбу. Они ведь могут вывести из строя электронику и все такое, видите ли.
– Мне кажется, в таком случае кто-нибудь наверняка заметил бы взрыв, – усомнился я.
– Ну да, конечно, – отозвался он. – Но, черт подери, возможно, кто-то и видал. Телефоны-то, можно сказать, не работают, да и от радио толку почти никакого. Откуда нам знать?
– Понятия не имею. Большой бабах? Испарившийся город?
– Верно, верно, – фыркнул зеленщик. – Но что-то все-таки случилось.
– Угу, – согласился я. – Что-то случилось.
– И весь этот проклятый город запуган. – Зеленщик покачал головой.
Чуть дальше по улице снова послышались крики. Патрульная полицейская машина, врубив сирену и мигалки, пыталась пробиться к месту события – без особого, впрочем, успеха.
– Все хуже и хуже, – заметил зеленщик. – Утром все было хихоньки да хахоньки. А теперь жуть одна.
– Хеллоуин, – предположил я.
Зеленщик посмотрел на меня и зябко поежился:
– Может, и это тоже. А может, это просто сумерки. Темнеет. Люди боятся. Прямо как скот. Если свет не наладят, ночь может выдаться совсем хреновой.
– Возможно, – согласился я, пытаясь нацепить пакет на посох, чтобы донести и то и другое до «жучка».
– Эй, – остановил меня зеленщик. – Не пыжься, сынок. Дай помогу.
– Спасибо, – сказал я, хотя, честно говоря, мне самому сделалось неловко за то, что я не столько нуждался в его помощи, сколько хотел ее. – Вон, к тому старому «жуку».
Вдвоем мы прошли полсотни футов по тротуару до того места, где я оставил машину. Он опустил пакет в расположенный спереди багажник, и я захлопнул крышку со слегка помятой ручкой.
– Пожалуй, пора и мне убираться отсюда, – кивнул он. – Как-то неспокойно здесь становится. Гроза, что ли, надвигается?
– Если верить газетным прогнозам, погода ожидалась ясная.
Зеленщик фыркнул и презрительно сморщил нос:
– Я у этого озера всю жизнь живу. Говорю вам, гроза будет.
Парень глядел в корень. В самый что ни на есть корень.
– Вы бы ехали домой, – посоветовал он мне. – В такую ночь лучше сидеть дома с книгой.
– Звучит привлекательно, – кивнул я. – Еще раз спасибо.
Я тронул «жучок» с места и втиснулся в поток – в основном потому, что мне в меньшей степени, чем остальным, было жаль своих бамперов и крыльев. Теперь я получил все необходимое для того, чтобы вызвать Эрлкинга, но на это ушла большая часть дня. Я пытался дозвониться Мёрфи домой с каждой остановки, но поговорить с Томасом или Баттерсом мне так и не удалось, а теперь и световой день подходил к концу.
Пора было встречаться со Стражами, поэтому я поехал к Макэнелли.
Кабак Мака уютно угнездился в полуподвале высокого здания, окруженного другими, такими же высокими. Чтобы попасть в кабак, необходимо пройти почти весь длинный переулок, зато у него имеется небольшая собственная стоянка. Я ухитрился найти свободное парковочное место, а потом прохромал по переулку и, спустившись на несколько ступенек, остановился перед тяжелой дубовой дверью.
В помещении стоял негромкий гул разговоров. Во времена сверхъестественных кризисов «Макэнелли» превращается в своего рода оперативный штаб для обмена слухами и информацией, и я понимаю почему. Кабак расположен здесь давным-давно; помещение освещается дюжиной свечей и керосиновых ламп, в нем царит запах древесного дыма и стейков, которые Мак жарит для своих божественных сэндвичей. Все здесь так и дышит надежностью, капитальностью. Тринадцать деревянных колонн, на каждой из которых вырезаны вручную всевозможные сверхъестественные сцены и создания, поддерживают низкий потолок. Вентиляторы, лопасти которых обычно медленно вращаются, сейчас оставались неподвижными – электричества так и не дали, – но температура в баре не изменилась. Тринадцать столов расставлены, на первый взгляд, без всякой системы; у длинной барной стойки стоят тринадцать высоких стульев.
Вся обстановка здесь устроена таким образом, чтобы не допустить опасной концентрации разрушительных магических энергий, которые могут сопровождать всяких посещающих кабак раздражительных чародеев – ничего серьезнее. Собственно, это своего рода удачный фэншуй, призванный ограничить число инцидентов, которые могут неосознанно учинить адепты сверхъестественных искусств, пребывая в дурном расположении духа. Однако против серьезных магических энергий фэншуй почти бессилен. От массированной магической атаки это место не защитит: «Макэнелли» не бомбоубежище. Скорее, его можно сравнить с большим пляжным зонтиком. Стоило мне закрыть за собой дверь, охватывавшие меня страх и напряжение унялись, а потоки темных энергий, наведенных Коулом со товарищи, превратились в тонкие струйки, просочившиеся сквозь каменный завал.
Объявление на стене у двери гласило: «НЕЙТРАЛЬНАЯ ТЕРРИТОРИЯ». Это означало, что сверхъестественные сообщества, включая Белый Совет и Красную Коллегию, договорились считать это место зоной, свободной от любого рода военных действий. В пределах этих стен никому не позволялось затевать никаких конфликтов или потасовок. Конечно, выполнение этих договоренностей гарантировалось прежде всего кодексом чести посетителей; впрочем, вздумай я нарушить их, и Белый Совет первым вздернул бы меня посушиться. По опыту моего общения с Красной Коллегией я верил, что и она отнеслась бы к подобным нарушениям своих членов примерно так же.
В кабаке собрались члены оккультной тусовки Чикаго. Чародеев среди них не было. Большинство обладали весьма скромными магическими способностями. Кинетомантического таланта одного чернобородого дядьки, например, хватало, чтобы подправить игральную кость при каждом броске. Пожилая женщина за соседним столом обладала способностью к необыкновенному взаимопониманию с животными и вела активную деятельность в городских природоохранных организациях. Две темноволосые сестры-близняшки, крепко-накрепко связанные друг с другом телепатически, играли в шахматы, что представлялось мне ментальной мастурбацией. В противоположном углу вполголоса переговаривались, потягивая из кружек пиво, пятеро или шестеро людей постарше – недостаточно сильных для вступления в Совет, но не лишенных дарования.
Мак оглянулся на меня через плечо. Как всегда, он был одет в белые, без единого пятнышка, рубаху и фартук. Высокий рост и изрядно облысевшая голова позволяли дать ему на вид от тридцати пяти до пятидесяти лет. Узнав меня, он поджал губы, повернулся к плите, в которой с треском полыхали дрова, и перевернул на сковороде пару почти готовых стейков.
– Привет, Мак, – сказал я.
Кто-то освободил мне стул, я благодарно кивнул и сел, поморщившись от боли в ноге.
– Гарри, – протянул Мак.
Он снял сковородку с огня, ловко скинул стейки на тарелки, а через мгновение на них как по волшебству возникли еще груды картошки фри и свежих овощей. Впрочем, к магии это отношения не имело. Мак просто чертовски классный повар.
Я огляделся по сторонам и произнес достаточно громко, чтобы меня слышали все:
– Мне нужно немного места, Мак. Я встречаюсь с кое-какими ребятами. Нужно стола три-четыре.
По толпе собравшихся пробежал встревоженный шепот. Старые оккультисты в углу без лишнего приглашения поднялись со своих мест. Кое-кто из них кивнул мне, а один морщинистый старикан буркнул:
– Удачи.
Менее опытные члены оккультной тусовки нерешительно переводили взгляды с выходящих на меня и обратно.
– Ребята, – произнес я, не обращаясь ни к кому конкретно, – я не могу приказывать вам, что делать. Но я бы посоветовал вам всем вернуться по домам до наступления темноты. Честно говорю: ночью вы сами обрадуетесь тому, что находитесь под защитой своего порога.
– Что случилось? – выпалил один из младших в помещении, розовощекий прыщавый юнец.
Мак смерил его взглядом и фыркнул.
– Ну же. Я чародей. У нас, можно сказать, профсоюзное правило не рассказывать никому и ничего, – сказал я. Кто-то сдавленно хихикнул. – Нет, серьезно. Я вам пока ничего больше сказать не могу.
Я не кривил душой. Всегда имелся шанс, что в толпе посетителей схоронилась парочка неприятельских шпионов, и чем меньше информации они получили бы о планах Белого Совета, тем лучше.