– Отнеситесь к этому серьезнее, ребята. Вы не обрадуетесь, если окажетесь на улице с наступлением темноты.
Мак отвернулся от плиты и скользнул взглядом по собравшимся, всем своим видом выражая вежливую невозмутимость. Потом сделал подбородком легкое движение в направлении выхода, и в помещении сразу застучали стулья и зашаркали ноги. Негромко переговариваясь, посетители вставали с мест и, оставив на столах деньги, тянулись к дверям.
Не прошло и двух минут, как мы с Маком остались вдвоем. Мак обошел барную стойку и подсел ко мне, поставив одну тарелку передо мной, а вторую взяв себе; к тарелкам он добавил пару бутылок собственноручно сваренного темного пива. Сорвав ногтем большого пальца пробки, Мак придвинул одну бутылку ко мне.
– Храни тебя Господь, Мак, – выдохнул я.
Мы звякнули бутылкой о бутылку, сделали по большому глотку пива и принялись за стейки.
Некоторое время ели молча. Потом Мак поднял голову и посмотрел на меня.
– Дрянь дело? – спросил он.
– Дряннее некуда, – буркнул я, прикидывая, много ли могу ему рассказать.
Мак – славный мужик и мой давний знакомый, можно сказать, друг, но он не член Совета. К черту это все. Мужик угостил меня стейком и пивом. Он заслуживает того, чтобы знать об опасности, противопоставить которой, возможно, ему нечего.
– Некроманты.
Вилка его застыла на полпути ко рту. Он тряхнул головой, потом сунул последний кусок мяса в рот и медленно прожевал. Мак никогда не тратил сил на предложение там, где можно обойтись одним словом.
– Стражи?
– Угу. Целая толпа.
Он нахмурился и задумчиво поджал губы.
– Кеммлер, – произнес он.
Я выгнул бровь, впрочем меня не слишком удивило, что он знал имя печально известного некроманта. И потом, Мак, похоже, всегда ухитрялся оставаться в курсе событий.
– Не Кеммлер. Его последыши. Но и это достаточно погано.
– Угу.
Мак быстро разобрался с остатком еды, встал и, собрав деньги, освободил от посуды несколько столов в дальнем от входа углу. В какой-то момент он успел убрать и мою тарелку, а пустую бутылку заменил новой, полной.
Потягивая пиво, я наблюдал за ним. Не делая из этого спектакля, он тем не менее проверил, заряжен ли дробовик, висевший на крюке под стойкой, а также положил на незаметные места пару кольтов – так, чтобы оружие находилось под рукой, где бы он ни стоял. Судя по тому, как обращался он с оружием, он хорошо знал, что делает.
Я отхлебнул еще пива и задумался. Я мало знал о его прошлом. Мак открыл свое заведение за несколько лет до того, как я перебрался в Чикаго. Никто из тех, с кем я общаюсь, не знал, где он жил и чем занимался прежде. Меня не удивляло, что он умеет обращаться с оружием. Он всегда держался как человек, способный постоять за себя. Однако, поскольку он не болтал языком никогда, большую часть своей информации о нем я приобрел путем собственных наблюдений. Я не имел ни малейшего представления о том, как и где он овладел искусством самозащиты.
К этому я отношусь с уважением. Мне подобное искусство далось тяжелым опытом, не всегда приятным.
Мак вдруг поднял взгляд и принялся вытирать барную стойку в непосредственной близости от дробовика. Не прошло и секунды, как дверь отворилась и в зал вошел Страж Белого Совета.
Это был высокий – шесть футов с лишком – мужчина, крепкое и основательное сложение которого выдавало в нем бывалого солдата. Седины в его длинных волосах, собранных на затылке в хвост, прибавилось с тех пор, как я видел его в прошлый раз. На узком, почти лошадином лице застыло такое выражение, словно он откусил большой кусок обрызганной квасцами лимонной корки. Поверх серо-черного камуфляжного костюма он накинул серый форменный плащ своей службы. В правой руке он держал резной посох, а на левом бедре висел длинный двуручный меч.
Все это я ожидал увидеть.
Чего я не ожидал – так это его истерзанного вида.
Зиявший рваными и резаными прорехами плащ был заляпан пятнами того, что смахивало на грязь, кровь и зеленоватое машинное масло. Судя по обугленным краям некоторых дырок, плащ окатили концентрированной кислотой. Примерно таким же – перепачканным и опаленным – выглядел посох. Да и сам их обладатель напоминал боксера по окончании нелегкого десятого раунда. На одной щеке его багровели ссадины. Нос, похоже, ломали на протяжении нескольких недель как минимум пару раз. Лоб и бровь прочертил свежий шрам, и сквозь дыры в плаще я разглядел белые бинты на левой руке.
При всем этом он вступил в помещение с видом человека, способного расшвырять по углам отделение морской пехоты и знающего это. Взгляд его сразу уперся в меня, и выражение его лица сделалось еще более кислым.
– Чародей Дрезден, – негромко произнес он.
– Страж Морган, – отозвался я.
Я не сомневался в том, что Морган обязательно попадет в число Стражей, посланных в Чикаго. Наш город входил в зону его ответственности, и он меня терпеть не мог. Несколько лет он буквально выслеживал меня в надежде поймать за занятиями черной магией, чтобы лично казнить меня. Этого не случилось, и Совет снял наблюдение за мной. Сомневаюсь, чтобы Морган простил мне такой облом. Он обвинял меня еще много в чем – так, по мелочам. Такое бывает. Случается, что два человека не могут сойтись характерами. Вот мы с Морганом как раз из таких.
– Макэнелли, – кивнул Морган владельцу заведения.
– Дональд, – отозвался Мак.
Забавно. Черт возьми, я уже много лет член Совета, а имени Моргана не знал.
– Дрезден, – повернулся ко мне Морган, – вы проверяли, нет ли завес?
– Если я скажу, что проверял, вы мне все равно не поверите, Морган, и проверите сами, – хмыкнул я. – Так что я не стал беспокоиться.
– Конечно, не проверяли, – буркнул он.
Я увидел, как он нахмурил брови, сосредотачиваясь, и взгляд его слегка расфокусировался и устремился куда-то в пространство. Этим взглядом он обвел все помещение – включил Внутреннее Зрение. Это странное, почти сюрреалистическое чутье проникает сквозь любые магические завесы и прочие заклятия, имеющие целью скрыть что-либо от взгляда или ввести в заблуждение. Это мощное средство, но оно дается не даром. Все, что вы увидите Внутренним Взглядом, никогда не померкнет в вашей памяти, оставаясь таким же четким, как в момент, когда вы Увидели это. То, что вы Увидели с его помощью, невозможно выбросить из памяти – это останется с вами на всю жизнь.
На мне и Маке взгляд Моргана не задерживался. Он завершил осмотр, кивнул и повернулся к дверям.
– Чисто! – крикнул он кому-то.
Дверь отворилась, и вошла Страж Люччо. Несмотря на принадлежность к хрупкому полу, ростом и сложением она мало уступала мужчинам. Серые как сталь волосы она остригла коротко, по-солдатски. Под серым плащом Стража виднелась одежда, в какой ходят обычно на пикник или в пеший поход: джинсы, водолазка, свитер, ботинки – все неярких оттенков серого и коричневого. Она тоже держала в руках посох, а вместо тяжелого меча на поясе у нее висела легкая, изящная рапира в ножнах. Одежда ее, хоть и не настолько изорванная и испачканная, как у Моргана, тоже носила следы недавнего боя.
– Страж Люччо, – произнес я, привставая и почтительно склоняя голову.
– Чародей, – негромко отозвалась она.
Мне понадобилась бы сверхскоростная кинокамера, чтобы запечатлеть улыбку на ее лице, но она мелькнула, бьюсь об заклад. Она кивнула мне, потом – более многозначительно – Маку.
Следом за ней вошли еще трое Стражей. Первого, совсем молодого мужчину я смутно припомнил по последнему заседанию Совета в Чикаго, имевшему место несколько лет назад. Он отличался смуглой кожей, темными волосами, темными же глазами и резкими, классическими испанскими чертами. В прошлый раз, помнится, он щеголял в коричневой мантии ученика и то и дело прикрывал рот рукой, чтобы никто не заметил ухмылки при звуках моего диалога с шишками из Совета.
Теперь коричневая мантия уступила место серому плащу, и он немного возмужал и, я бы сказал, заматерел – и все же, черт подери, он казался моложе Билли-оборотня. Серый плащ Стража был сравнительно чист и почти не изорван, равно как и камуфляжная форма под ним. На одном бедре у него висел короткий прямой меч, на другом – для равновесия, наверное, – новенький «глок» в кобуре и, ей-богу не вру, три круглые осколочные гранаты. Его посох производил впечатление вырезанного совсем недавно, но и на нем виднелось достаточно отметин, – похоже, он отбивался им от всяких зубастых тварей. Двигался он с надменной уверенностью, какую можно увидеть только у тех, кто еще не осознал, что тоже смертен.
– Это Страж Рамирес, – представила его Люччо. – Рамирес, это чародей Дрезден.
– Как дела? – Рамирес одарил меня ослепительной улыбкой.
Я пожал плечами:
– Сами понимаете… более-менее как всегда.
Двое вошедших следом Стражей показались мне совсем зелеными салагами. На их плащах и посохах не виднелось ни пятнышка, а одежда и амуниция совершенно не отличались от таковых у Рамиреса – я решил, что это стандартный набор новичка. Люччо представила мне коренастого молодого человека с отрешенным, чуть загнанным взглядом как Ковальского. Симпатичную девушку с азиатскими чертами лица звали Йошимо.
Я прохромал к Люччо и кивнул в сторону столов, которые сдвинул для нас Мак:
– Надеюсь, места хватит. Когда подойдут остальные?
Люччо смерила меня усталым взглядом. Потом выпростала руки из-под плаща и протянула мне небольшой сверток из коричневой крафт-бумаги:
– Вот, возьмите.
Я взял пакет и развернул.
Внутри лежал сложенный серый плащ.
– Наденьте, – произнесла Люччо негромко, но настойчиво. – И тогда все имеющиеся на сегодня Стражи будут в наличии.
Глава 31
Мгновение я молча смотрел на Люччо.
– Это такая шутка? – пробормотал я наконец. – Да?
Она горько улыбнулась.
– Мастер Макэнелли, – обратилась она к Маку. – Мне кажется, нам не мешало бы промочить горло. У вас найдется что-нибудь приличное выпить?