Мак оскорбленно хмыкнул:
– Только что сварил темного.
– Его хоть можно пить? – поинтересовалась Люччо.
Голос ее звучал устало, но не без ехидства.
Мак обиженно нахмурился, а она улыбнулась ему, словно извиняясь за свои подначки, и села за один из столов.
– Стражи, – махнула она рукой, – будьте добры, присаживайтесь, составьте мне компанию.
Морган сел справа от Люччо, и взгляд, который он бросил на меня, казалось, мог бы прожечь стальной лист. Я поступил так, как всегда в таких случаях: спокойно встретил его взгляд, а потом сделал вид, словно его здесь нет. Я отодвинул стул напротив Люччо и сел. Двое младших Стражей тоже сели, но Рамирес остался на ногах до тех пор, пока Мак не принес на стол несколько бутылок своего темного пива и не вернулся обратно за стойку.
Рамирес покосился на Люччо, и та кивнула:
– Будьте добры, Страж, замкните круг.
Молодой Страж достал из кармана кусок мела и быстро очертил вокруг стола замкнутую белую линию. Замкнув круг, он легонько коснулся его указательным пальцем правой руки и негромко произнес слово заклинания. Я ощутил небольшой заряд воли, посланный им в круг, и сразу же вокруг нас вырос невидимый барьер, почти непроницаемый для магических сил. Если бы кто-либо попытался подслушать наш разговор с помощью магии, круг не позволил бы ему этого. Да и самое обыкновенное подслушивающее устройство, оставленное внутри круга, сгорело бы от концентрации магических сил спустя минуту.
Рамирес кивнул сам себе, повернул последний из свободных стульев и уселся на него верхом, положив руку на спинку. Морган передал ему оставшуюся бутылку пива, и Рамирес взял ее свободной рукой.
– За друзей, которых с нами нет, – пробормотала Люччо, поднимая свою бутылку.
Что ж, к этому тосту я мог присоединиться. Мы пробормотали эхом:
– За друзей, которых с нами нет, – и выпили.
Секунду-другую Люччо молча смотрела на свою бутылку.
Я выждал паузу.
– Итак, – произнес я наконец. – Сделать из меня Стража. Это шутка, да?
Люччо сделала второй, неспешный глоток пива и снова посмотрела на бутылку, выгнув бровь.
Мак ухмыльнулся у себя за стойкой.
– Это не шутка, Страж Дрезден, – произнесла Люччо.
– Как бы нам всем ни хотелось, чтобы это оказалось так, – добавил Морган.
Люччо посмотрела на него – мягко, без угрозы, но неодобрительно, и Морган молча склонил голову.
– Вы в курсе последних событий на фронтах войны?
– Последние несколько дней – нет, – признался я. – Точнее, со времени последней переклички.
– Я так и думала, – кивнула она. – Красная Коллегия развернула широкое наступление. В первый раз с начала войны они сосредоточили все свои усилия на разрушении наших коммуникаций. Мы подозреваем, что очень многие чародеи перестали получать наши сообщения по обычным каналам.
– Значит, Красные нашли слабое место в нашей системе связи, – заметил я. – Только они не спешили воспользоваться этим, поджидая момента, когда этот удар окажется для нас наиболее чувствительным.
Люччо снова кивнула:
– Именно так. Первое нападение произошло в Каире – на наш региональный центр управления. Они захватили нескольких Стражей, включая старшего уполномоченного по региону.
– Живыми? – спросил я.
Она кивнула:
– Да. Что создавало неприемлемую угрозу.
Когда вампиры захватывают вас живьем, они делают это не для того, чтобы обменять вас на тысячу порций мороженого. Это один из самых ужасных кошмаров войны с Красной Коллегией. Если вы попадаете в руки врага, вы можете пожалеть о том, что они не убили вас.
Они могут сделать вас одним из них.
А если им удастся обратить Стража, тем более одного из старших командиров, это даст им доступ к самым сокровенным знаниям и секретам – не говоря уже о том, что таким образом они получают своего собственного чародея. Вампиры пользуются магией, хотя и не так, как делают это смертные чародеи. Они опираются на ту же тошнотворную энергию смерти, которую используют Кеммлер и ему подобные. Впрочем, насколько я понимаю, особых ограничений не существует. Обращенный чародей представляет собой смертельную угрозу для Стражей, для Совета и для всех смертных. Мы никогда не говорим об этом, но среди чародеев существует негласный уговор: не даваться врагу живым. И такой же невысказанный страх, что это может случиться.
– Вы попытались их отбить, – догадался я.
Люччо утвердительно кивнула:
– Одновременный удар – Мадрид, Сан-Паулу, Акапулько, Афины. Мы атаковали все их цитадели с целью узнать, где находятся пленные. Их удерживали в Белизе.
Она махнула рукой в сторону Моргана.
– Наша разведка установила, что там же находится высшее руководство Красных, включая Красного Короля, – негромко сказал Морган. – Мерлин и остальные члены Верховного Совета лично приняли участие в операции.
Вот это новость! Мерлин, глава Совета Старейшин, всегда до последнего противился наступательным действиям. Собственно, это под его руководством Белый Совет вел с Красной Коллегией какое-то подобие холодной войны – игру в последовательность осторожных ходов, в уклонение от прямых столкновений в надежде на то, что военный конфликт разрешится путем переговоров и прочих дипломатических усилий. Поэтому участия всех членов Совета Старейшин, семерых сильнейших чародеев планеты, в открытом нападении на врага я не ожидал никак.
– Что заставило Мерлина изменить точку зрения? – осторожно спросил я.
– Чародей Маккой, – ответила Люччо. – Когда наши люди попали в плен, он убедил большую часть Совета Старейшин принять меры. Включая Древнюю Мэй и Привратника.
Что ж, тогда многое становилось ясно. Мой бывший наставник Эбинизер Маккой входил в Совет Старейшин. В Совете у него имелось двое или трое сторонников, хотя численного перевеса при голосованиях это ему не давало. Если он хотел, чтобы вышло так, как он считал нужным, ему наверняка пришлось бы уговорить кого-то из сторонников Мерлина проголосовать вместе с ним – или же заручиться поддержкой Привратника, чародея, который обыкновенно предпочитал воздерживаться от голосования. И если Эбинизеру удалось привлечь на свою сторону Древнюю Мэй и даже Привратника, у Мерлина не оставалось иного выбора, кроме как действовать.
И еще одно: то, что Мерлин был великим мастером по части оберегов и прочей оборонной магии, вовсе не означало, что он не мог при необходимости надрать кому-нибудь задницу. В конце концов, Мерлином Белого Совета становятся не за успехи в коллекционировании пивных пробок, и Артур Лэнгтри, нынешний Мерлин, по праву считался самым могущественным чародеем планеты.
А то, на что способен Эбинизер Маккой, я видел собственными глазами. Пару лет назад он сбросил с орбиты старый советский спутник, направив его прямехонько на графа Ортегу, военачальника Красной Коллегии. Вместе с Ортегой погибла чертова уйма вампиров.
А кроме вампиров, погибли люди. Эбинизер использовал силы жизни и созидания для того, чтобы отнять жизни у смертных, жертв Красной Коллегии. И проделал он это не в первый раз. Эбинизер, как я узнал только тогда, возглавлял ведомство Белого Совета, которого официально вроде как не существовало, – так сказать, мокрушный отдел. Известный под прозвищем Черный Посох, он обладал лицензией на убийство – равно как и на нарушение других законов магии в случаях, когда он сам сочтет это необходимым. Когда я узнал о том, что он нарушал те законы, которые сам же учил меня свято соблюдать, в которые учил верить, это нанесло мне такую глубокую рану, что она, можно сказать, не зажила до сих пор.
Эбинизер предал то, во что я верил. Но это не отменяло того факта, что круче этого старика я бойца еще не встречал. А ведь он был младшим и, следовательно, наименее сильным членом Совета Старейшин.
– Что случилось? – тихо спросил я.
– Никаких следов пребывания там Красного Короля или его свиты мы не обнаружили, – сказал Морган. – Во всех остальных отношениях операция прошла строго по плану. Мы взяли вампирскую цитадель штурмом и освободили наших людей.
Лицо Люччо вдруг перекосилось от горечи.
– Это была подстава, – тихо пробормотал я. – Верно?
– Да, – так же тихо отозвалась она. – Мы ушли оттуда и перевезли наших раненых в госпиталь на Сицилии.
– Что произошло дальше?
– Нас предали, – сказала она, и горечи в ее словах было больше, чем в бочке горчицы. – Должно быть, кто-то из наших донес о нашей диспозиции Красной Коллегии. Они напали на нас той же ночью.
– Какого числа? – спросил я.
Люччо нахмурилась и посмотрела на Рамиреса.
– Три дня назад, в полночь по Гринвичу, – тихо подсказал Рамирес.
– Я не спала с тех пор, – призналась Люччо. – Теряю счет времени. – Она сделала еще глоток пива. – Нападение было беспощадным. Они целенаправленно охотились за старейшинами, а их заклинатели сумели отрезать нас от наших путей отхода через Небывальщину. Почти на сутки. В боях на Сицилии мы потеряли тридцать восемь Стражей.
Мгновение я сидел, совершенно оглушенный этим известием. Тридцать восемь. Звезды и камни, да общая численность Стражей едва превышала две сотни. Не каждый чародей обладает способностями, которые делают его опасным для противника. Большинство из тех, кто обладает, входили в корпус Стражей. Выходит, Красная Коллегия за один день уничтожила почти двадцать процентов наших вооруженных сил.
– Они поплатились за это, – вполголоса поведал Морган. – Но… они словно обезумели. Они рвались умереть – только бы убить нас. На моих глазах за этот день наложили четыре смертных проклятия. Я видел, как вампиры лезли по горам своих павших, даже не сбавляя хода. Должно быть, за каждого потерянного из наших мы уничтожили два десятка врагов. – Он закрыл глаза, и на его обычно кислом лице не осталось ничего, кроме обыкновенного человеческого горя. – А они все наступали.
– У нас было много раненых, – продолжала Люччо. – Слишком много раненых. Как только старейшинам удалось отворить проходы через Небывальщину, мы ушли туда. И нас преследовали.