– Эй, это было здорово! – воскликнул Баттерс. – Это она?
– Она, – подтвердил я. – Мы ее нашли. – Я покосился на Баттерса. – Точнее, это вы нашли ее, Баттерс. Я не смог бы этого сделать без вашей помощи. Спасибо.
Баттерс просиял:
– Рад, что смог помочь.
Мне показалось, я услышал звук.
Я поднял руку, не дав Баттерсу продолжить.
Звук не повторился. Ничего, кроме дождя и грома.
Я приложил палец к губам, и Баттерс кивнул. Я закрыл глаза и медленно, осторожно напряг свои чувства. На долю секунды мыслей моих коснулось шевеление холодной энергии.
Некромантия.
Я поспешно отпрянул от нее:
– Баттерс, уходите.
Коротышка-патологоанатом удивленно моргнул:
– Что?
– Уходите, – чуть более резко повторил я. – В дальнем конце галереи есть пожарный выход. Воспользуйтесь им. Бегите. Убирайтесь отсюда и не останавливайтесь, пока не окажетесь в каком-нибудь безопасном месте. Не оглядывайтесь. Не сбавляйте хода.
Он продолжал таращиться на меня, побледнев как смерть.
– Ну! – рявкнул я.
Баттерс сорвался с места. До моих ушей донеслись тихие панические звуки, вылетающие из его горла на бегу.
Закрыв глаза, я снова сосредоточился, пытаясь определить источник темной энергии. Я снова коснулся ее и на этот раз не пытался скрыть своего присутствия.
Кто бы это ни был, он вошел через разбитую мною дверь. Я ощущал там уже знакомую ледяную энергию, смешивавшуюся с холодной, жадной страстью.
Я подошел к парапету галереи и заглянул вниз.
Гривейн стоял посреди зала. Полы мокрой шинели развевались, с полей шляпы капала вода. Вокруг него стояли полукругом мертвецы, и он отбивал рукой на бедре медленный, неспешный ритм.
Мне хотелось повернуться и бежать отсюда, но я не мог. Мне надо было отвлечь их подольше, чтобы дать Баттерсу шанс уйти. И потом, если бы я попытался бежать, мне пришлось бы это делать через тот же пожарный выход, а пока я огибал бы здание к тому месту, где стояла моя машина, зомби десять раз догнали бы меня и растерзали на части.
Я облизнул губы, стараясь трезво оценить имеющиеся у меня возможности.
Наконец мне пришла в голову идея. Зажав светящуюся пентаграмму в зубах, я открыл книгу и принялся листать ее страницу за страницей. Я не читал ее. Даже не пытался это делать. Я просто открывал страницу, задерживал взгляд на верхней строке, затем на нижней – и переходил на следующую страницу.
Книжка была совсем короткой. На то, чтобы перелистать ее, у меня ушло не больше двух минут.
Со стороны лестницы послышались шаги, и я встал, изготовив свой браслет-оберег.
Гривейн поднялся на галерею; зомби строем маршировали за ним. Он остановился и с минуту смотрел на меня с непроницаемым выражением лица.
– Не подходите, – негромко посоветовал я.
Он медленно моргнул:
– Почему?
Я поднял руку с зажатой в ней книгой:
– Потому что у меня здесь «Слово», Гривейн. И если вы не отступите, я сожгу его к чертовой матери. Пепла не останется.
Глаза его расширились, и он подобрался ко мне на полшага ближе, облизывая губы.
– Нет, вы не сделаете этого, – произнес он. – Вы же сами знаете. Вы желаете власти так же, как желаю ее я.
– Господи, ну и уроды же вы, ребята, – вздохнул я. – Впрочем, чтобы не тратить времени зря, я дам вам повод, который вы в состоянии понять. Я прочитал книгу. Она мне больше не нужна. Поэтому только попробуйте надавить на меня – увидите, как славно она поджарится.
– Вы ее не читали, – бросил Гривейн. – У вас и десяти минут для этого не было.
– Скорочтение, – соврал я. – Я одолеваю «Войну и мир» за полчаса.
– Отдайте мне книгу, – сказал Гривейн. – И я позволю вам жить.
– Убирайтесь с моей дороги. Или я позволю ей сгореть.
Гривейн улыбнулся.
На меня неожиданно обрушился чудовищный вес, словно кто-то сбросил мне на плечи подбитое свинцом одеяло. В уши ударил торопливый, шипящий шепот. Я пошатнулся, ощутил сразу в нескольких местах острую боль, словно от глубоко вогнанных под кожу иголок, и, не в силах вынести боль и вес, упал на колени. Не меньше секунды прошло, прежде чем я понял, что происходит.
Змеи.
Меня сплошь облепили змеи.
Их было слишком много, чтобы сосчитать или определить вид, но все как одна разъяренные. Какая-то темно-зеленая гадина длиной с мою руку свирепо вонзила зубы в мою левую щеку. Другие впились мне в шею, плечи, руки, и я заорал от боли и ужаса. Прочие гады пытались прокусить мой плащ, но заговоренная кожа держалась. Я размахивал руками, отрывая змей от себя и отшвыривая в сторону, и зубы их оставляли на моей коже рваные раны.
Я попытался собраться с мыслями и подняться, потому что понимал: Гривейн сейчас подойдет ко мне. Мне удалось извернуться и встать на четвереньки, и я приготовился выставить защитное поле, но успел увидеть стремительно надвигающийся тяжелый башмак, а потом в глазах вспыхнуло, и я полетел обратно на пол, наполовину оглушенный.
Я медленно поморгал, пытаясь сфокусировать взгляд.
В поле моего зрения появился Трупные Пятна, весь побитый непогодой, странный, со всклокоченными седыми волосами; висевшая на нем мешком кожа делала его в полумраке похожим на огромную рептилию.
– Я вас знаю, – пробормотал я непроизвольно; мой мозг, по крайней мере, никак в этой фразе не участвовал. – Теперь я знаю, кто вы.
Трупные Пятна опустился рядом со мной на колени. Он по очереди поднял мои запястья и защелкнул на них что-то.
Пока он занимался этим, подошел Гривейн и вынул «Слово Кеммлера» из моих безвольных пальцев. Открыв книгу, он принялся листать ее, пока не нашел нужного ему предложения. Он прочитал его, вгляделся внимательнее, а потом, широко открыв рот, зашелся сиплым, кашляющим смехом.
– Клянусь ночью, – произнес он своим пыльным голосом. – Так просто. Как я прежде этого не заметил?
– Вы удовлетворены? – спросил у Гривейна Трупные Пятна.
– Совершенно, – ответил Гривейн.
– И наша сделка остается в силе?
– Разумеется, – кивнул Гривейн. Он прочитал еще страницу. – С вами приятно работать. Он весь ваш.
Гривейн повернулся, продолжая отбивать медленный ритм, и зомби, шаркая, потянулись за ним.
– Ну что, Дрезден, – произнес Трупные Пятна, как только они ушли. Голос его сделался сочнее – ни дать ни взять довольный кот. – Я правильно понял, ты сказал, что узнал меня?
Я молча смотрел на него.
– Позволь мне освежить твою память, – сказал он, снимая с плеча солдатский вещмешок оливкового цвета и опуская его на пол.
Потом неловко, одной рукой, развязал его.
И достал из него бейсбольную биту.
О господи! Я попытался пошевелиться и не смог. Чертовы железяки на запястьях не пускали меня.
– Вы, – сказал я. – Вы разбили мою машину.
– Мм. Примерно как ты разбил мои лодыжки. Колени. Запястья и локти. Точно такой же бейсбольной битой. Пока я лежал, беспомощный, на полу.
Квинт Кассий, Человек-Змея, заклинатель, насылающий змей, и бывший рыцарь Ордена Темного Динария, улыбался мне, глядя на меня сверху вниз. Потом пригнулся ко мне, стоя на коленях, – слишком близко, чтобы я испытывал удовольствие от такой близости, – и прошептал мне нежно, как возлюбленной:
– Я долго мечтал об этой ночи, малыш.
Его голос напоминал мурлыканье. Он осторожно, почти нежно погладил мою щеку бейсбольной битой:
– В мои времена мы говорили, что месть сладка. Однако времена меняются. Как это говорится у вас? Сука-расплата?
Глава 37
Я смотрел на древнего старика, которого называл про себя Трупными Пятнами, и за этой складчатой кожей, за всеми его морщинами, за всклокоченными седыми волосами видел человека, не так давно еще входившего в Орден Темного Динария.
– Как? – спросил я его. – Как ты нашел меня?
– Я не искал, – усмехнулся он. – Найти квартиру коронера проще простого. Я снял пару волосков с его расчески. Ты так старался укрыть его своим заботливым крылышком… не так уж и трудно было отслеживать его – и тебя… после того как мы уничтожили твои обереги, конечно.
– А-а-а, – протянул я.
Мой голос слегка дрожал.
– Что, малыш, страшно? – вкрадчиво прошептал Кассий.
– В списке страшил, с которыми я имел дело сегодня, ты где-то в пятом десятке.
Глаза его как-то разом похолодели.
– Да ты не переживай, – успокоил я его. – Это не так страшно, как кажется.
Он медленно встал, продолжая смотреть на меня сверху вниз. Пальцы его правой руки на рукоятке биты побелели. Ненависть – слепая, безрассудная – сжигала его изнутри. При первой нашей встрече два года назад Кассия уже нельзя было назвать уравновешенным. Судя по его нынешнему виду, он готовился баллотироваться на пост президента Всемирной Ассоциации Психов.
Я знал, что Кассий – убийца каких мало. Пятнадцать или шестнадцать столетий он провел в связке с Падшим ангелом, действуя рука об руку с главой Ордена. Я не сомневался в том, что он лично убрал не одну сотню врагов, причинивших ему гораздо меньше вреда, чем я.
Он убьет меня. Стоит ему завестись чуть сильнее, и он размозжит мне голову этой битой, вереща при этом как резаный.
При одной мысли об этом я вздрогнул и попробовал накопить хоть немного магии, чтобы прикрыться от удара, а то и врезать ему. Но стоило мне напрячься, как наручники на моих запястьях вдруг ожили, сжались, и в руки мои впились десятки острых шипов, словно я угодил ими в розовый куст. Я задохнулся от боли и на секунду крепко зажмурился, чтобы не закричать.
Кассий ласково улыбнулся мне:
– Не стоит и стараться. Мы уже не первое столетие пользуемся такими, когда имеем дело с чародеями и ведьмами. Никодимус разработал их сам.
– А-а-а… ох.
Я дернулся снова, но проклятые наручники почти не давали мне пошевелиться, и я никак не мог ослабить боль от шипов.
Кассий, сияя, наблюдал за моими мучениями. Он стоял и явно получал огромное удовольствие от моей боли и беспомощности.
Давний образ мелькнул в моей памяти: исполненный отваги и веры старик, добровольно отдавший себя в руки Ордену в обмен на мою свободу. Широ умер от самых чудовищных истязаний, какие только можно представить… нет, я и представить таких не мог, – и в тех пытках тогда принимал участие Кассий. Я закрыл глаза. Я знал, что ему нужно. Ему хотелось причинять мне боль. Ему хотелось посмотреть, много ли боли я вынесу, прежде чем умру. И я никак не мог помешать этому.