Спускаясь по лестнице, я излагал щенку свою теорию родственных отношений:
– Учти, это всего лишь теория. Впрочем, в ее пользу говорит тонна с лишним доказательств.
Говоря это, я ощутил легкий укол печали. Семейных отношений у меня никогда не было. И не будет. Возможно, семейные проблемы Мёрфи запутанны и болезненны, но у нее, по крайней мере, есть хотя бы это.
Каждый раз, когда что-то напоминает мне мое сиротское детство, я испытываю нечто подобное. Может, я просто не осознаю, как это меня ранит. Или не хочу себе в этом признаться.
Я почесал щенка за ухом и полез в карман за ключами от «жучка».
– Хотя, конечно же, это только теория, – сказал я ему. – Потому как мне-то, черт возьми, откуда знать?
Глава 12
Я заскочил по дороге домой проглотить кусок-другой, принять душ и надеть что-нибудь, не так перепачканное кровью. Какой-то потрепанный «фольксваген-рэббит» боданул бампером «шевроле-субурбан», так что пробка растянулась на милю. В результате я опоздал на несколько минут.
У входа меня встретила смутно знакомая девица с блокнотом в руках. Возраст – явно недостаточный для того, чтобы ее пускали в питейные заведения, но нехватка солидности с лихвой возмещалась у нее, я бы сказал, избытком бойкости. Симпатичная, скорее тощая, чем стройная, с кожей здорового кремового цвета. Волосы она уложила кольцами на манер принцессы Леи; одежду ее составляли джинсы, этакая сельского вида рубашечка и сандалии с громко стучащими подошвами.
– Привет! – улыбнулась она.
– И вам привет, – отозвался я.
Она сверилась со своим блокнотом:
– Вы, должно быть, Гарри. Кроме вас, никого больше не осталось… опаздываете.
– Утром я успел вовремя.
– Наполовину исправные часы – все равно что сломанные. Если, конечно, вы этим не гордитесь. – Она снова улыбнулась, оборачивая свои слова в шутку. – Это, случайно, не вас я видела разговаривающим с Жюстиной? На вечеринке у Артуро?
– Да, я там был. Только пришлось уехать, чтобы не превратиться в тыкву.
Она рассмеялась и протянула руку:
– Меня зовут Инари. Я исполнительный ассистент продюсера.
Я пожал ей руку. Славными духами от нее пахло: их аромат будил воспоминания о стрекоте кузнечиков сонным летним вечером.
– Рад познакомиться… если вы только не отнимаете у меня работу. Вы ведь не из таких, нет?
Инари расплылась в улыбке, и это превратило ее лицо из умеренно привлекательного в прямо-таки хорошенькое. Ямочки на ее щеках выглядели очаровательно.
– Нет. Я просто хомячок-ассистент. Ниже вас по служебной лестнице на несколько ступенек. Мне кажется, вашему рабочему месту ничего не угрожает. – Она покосилась на пластиковые наручные часы. – Господи, нам надо пошевеливаться. Артуро просил меня проводить вас к нему в кабинет, как только вы придете. Сюда, пожалуйста.
– Что ему нужно?
– Ума не приложу, – сказала Инари. Она повернулась и торопливо пошла вглубь студии – мне даже пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать. На ходу она перевернула страницу блокнота и выдернула из волос карандаш. – Да, кстати: чего бы вы хотели в свою вегетарианскую пиццу?
– Мертвых коров и свиней, – отозвался я.
Она покосилась на меня и сморщила носик.
– Но они же вегетарианцы, – примирительно пояснил я.
Она, правда, отнеслась к этому явно скептически:
– При всех этих гормонах и прочих штуках, которыми напичкано мясо, оно может сильно повредить вашему здоровью. Знаете, как пагубно может сказаться длительное потребление жирной пищи на вашем пищеварительном тракте?
– Я предпочитаю статус хищника. А холестерину я смеюсь в лицо.
– С такими замашками вы кончите пуленепробиваемой закупоркой артерий.
– Ничего, переживу.
Инари тряхнула головой; лицо ее оставалось непреклонным, но привлекательности от этого не потеряло.
– Когда я заказываю, все выбирают овощные. Если хоть кто-нибудь закажет мясную, жир попадет и во все остальные… в общем, все соглашаются на овощные.
– Тогда я, наверное, тоже.
– Но все-таки что бы вам хотелось в свою? В смысле мне положено заботиться о том, чтобы все здесь были счастливы.
– Раз так, убейте мне парочку животных, – предложил я. – Они богаты белками.
– Вот-вот, белки, – обрадовалась Инари. – Сыру побольше или, может, фасоли… кукурузы там… Или постойте! Тофу. Чистый белок. Так и сделаем.
Пицца с фасолью и соевой сметаной… ужас какой. Надо потребовать прибавки к жалованью.
– Ладно, давайте, – согласился я.
Тут щенок у меня в кармане пошевелился, и я застыл.
– Есть еще кое-что, с чем вы могли бы мне помочь.
Она вопросительно склонила голову набок:
– И что же это?
Я сунул руку в карман и достал оттуда дрыхнувшего без задних ног щена:
– Можете составить компанию моему приятелю, пока я буду говорить с Артуро?
Девица растаяла от восторга, забрала у меня щена и принялась ворковать над ним:
– Ой какая лапочка! Как его зовут?
– Никак, – ответил я. – Он у меня всего на день или на два. Только проснуться он может голодным или пить захочет.
– Я люблю собак, – заявила Инари. – Не волнуйтесь, я о нем позабочусь.
– Премного благодарен.
Она повернулась, чтобы идти дальше, но снова спохватилась:
– Ой, Гарри, чуть не забыла. Что вы хотите пить? Кола сойдет?
Я подозрительно покосился на нее:
– Надеюсь, не с пониженным содержанием кофеина, нет?
Она обиженно нахмурилась:
– Я забочусь о здоровье, но не до маразма же!
– Умница, – одобрил я.
Она одарила меня еще одной очаровательной улыбкой и поспешила прочь, держа щена так бережно, будто тот сделан из стекла.
Я вошел в кабинет.
Артуро Геноса сидел на углу стола. Седая шевелюра всклокочена; в пепельнице дымится недокуренная толстая сигара. Когда я вошел, он выдавил из себя усталую улыбку:
– Привет, Гарри. – Он подошел ко мне и удостоил одним из тех медвежьих средиземноморских объятий, после которых на теле остаются синяки. – Да благословит вас Бог, мистер Дрезден. Не окажись вы на месте, боюсь, мы потеряли бы их обоих. Спасибо.
Он расцеловал меня в обе щеки. Я не большой любитель поцелуев-объятий между мужчинами, впрочем, я решил, что у них, в Европе, так принято. Или это он так пометил меня как следующую жертву. Я отступил на шаг.
– Надеюсь, с девушкой все будет хорошо.
– Будет жить. – Артуро кивнул. – Уже хорошо, не так ли? Больше я сам пока ничего не знаю. – Он провел рукой по шее. – Шрамы. Говорят, шрамы останутся.
– Беда для актрисы.
Он снова кивнул:
– В телефонной книге написано, вы даете советы.
– Ну, не совсем. Я их продаю, – признался я. – Но тут…
– Мне нужно знать, – перебил он меня. – Нужно знать, не прекратить ли мне всю эту затею.
Я поднял бровь:
– Вы считаете, все эти люди пострадали именно поэтому?
Он взял сигару из пепельницы и повертел ее в пальцах:
– Я не знаю, что думать. Но меня поблизости не было. Значит, атака нацелена не на меня.
– Согласен, – кивнул я. – И это сглаз. Я уверен.
– Мистер Дрезден, если бы угрожали только мне, все было бы еще ничего. Но этот человек – кем бы он ни был – убивает и увечит окружающих меня людей. Так что выбор-то мне теперь приходится делать не только за себя.
– Зачем кому-то пытаться сорвать ваш фильм, мистер Геноса? – спросил я. – Я хочу сказать… простите за прямоту, но это ведь просто порнофильм. Таких пруд пруди.
– Не знаю, – признался он. – Возможно, тут замешаны деньги. Мелкий предприниматель может угрожать благосостоянию хорошо окопавшегося бизнесмена. Вот последний и действует. Понемногу. Без лишнего шума, понимаете?
– На первый взгляд, вас можно понять так, будто вам угрожает подпольный порносиндикат.
Геноса сунул наконец сигару в рот и пожевал ее. Потом побарабанил пальцами по столу и понизил голос:
– Вы шутите, конечно, но на протяжении последних лет кто-то потихоньку скупает студии.
– Кто?
Он покачал головой:
– Трудно сказать. Я пытался копнуть, но я же не детектив. Вот если бы вы могли как-нибудь…
– Я этим уже занимаюсь. И дам вам знать, если что-то выясню.
– Спасибо, – сказал он. – Но что мне делать сегодня? Я не могу допустить, чтобы этим людям причиняли вред и дальше.
– Вы ведь бежите наперегонки со временем, и если не завершите фильм в срок, то вашему предприятию конец.
– Да.
– Сколько у вас в запасе дней?
– Сегодня и завтра.
– Тогда спросите себя, готовы ли вы позволить ради собственных амбиций рискнуть чужими жизнями. Положите это на одну чашу весов, а на другую – готовы ли вы позволить кому-то запугивать вас, не давая жить своей жизнью. – Я нахмурился. – Даже скорее жизнями – во множественном числе. Вы ведь правильно сказали, что решаете сейчас не только за себя.
– Но как сделать выбор? – настаивал он.
Я пожал плечами:
– Послушайте, Артуро. Вам нужно решить, только ли вы защищаете этих людей или еще и возглавляете их. Это ведь не одно и то же.
Он снова повертел сигару в пальцах, потом медленно кивнул:
– Они взрослые люди. Я им не отец. Но я не могу просить их рисковать, если они этого не желают. Я скажу им, что они вольны уйти, если таков их выбор, и никто не будет держать на них зла.
– Но вы останетесь?
Он решительно кивнул.
– Значит, вы все-таки предводитель, – сказал я. – А знаете, Артуро, еще раз вот так – и я куплю вам большой круглый стол.
До него не сразу, но дошло, и он рассмеялся:
– Понял. Артур и Мерлин.
– Угу, – кивнул я.
Он задумчиво посмотрел на меня:
– Хороший совет. Для молодого человека вы обладаете исключительно здравыми суждениями.
– Вы еще не видели моей машины.
Артуро снова расхохотался. Он даже предложил мне сигару, от которой я с улыбкой отказался:
– Спасибо, я не курю.
– Вид у вас какой-то встревоженный.
– Угу. Что-то в вашей ситуации не укладывается у меня в голове. Лажа какая-то.