Одноухий чуть запоздал с реакцией. Когда он оторвал окровавленный рот от полушария левой Лариной груди, я уже держал наготове амулет моей матери и сосредоточил на нем все свое внимание, всю свою волю.
Тут такое дело: я слышал, что сила веры – просто еще один аспект той магии, которой я обыкновенно пользуюсь. Слышал я и то, что эта энергия совершенно иного рода, не имеющая отношения к жизненным силам, которые я ощущаю повсюду вокруг себя. И наверняка она вызывает у тех разнообразных созданий, с которыми мне приходится иметь дело в моей чародейской практике, совсем другую реакцию, чем обычные мои заклинания, – так что, вполне возможно, они вообще никак не связаны.
Впрочем, это ровным счетом ничего не меняло. Я ведь не распятие совал в лицо этой гадине. Я держал в руке то, во что верил сам. Пятиконечная звезда амулета символизирует пять сил вселенной – воздуха, огня, воды, земли и духовной энергии, упорядоченных человеческой мыслью, человеческой волей. Я верю в то, что те, кто умеет управлять этими силами, несут ответственность, чтобы использование их было направлено во благо, – и силы моей веры вполне хватило, чтобы обрушить ее на Одноухого.
Пентаграмма вспыхнула серебристо-голубым сиянием, ярким, как дневной свет. Высохшая кожа Одноухого, туго обтягивающая череп, начала расползаться, а брызнувшая из трещин густая жижа немедленно загорелась тем же серебристым пламенем. Вампир заверещал и отпрянул от огня. Если бы их оставалось двое – они напали бы на меня с противоположных сторон, потому что свет пентаграммы мог поразить только одного. Но я лишил их такой возможности и преследовал Одноухого, держа пентаграмму перед собой и не ослабляя заряда воли.
Одноухий перекатился через продолжавшего дергаться вампира с торчавшими из груди индюшачьими ножками, и тот – возможно, моложе или просто уязвимее, чем вожак, – разом вспыхнул факелом, стоило лучу пентаграммы коснуться его. Мне пришлось отступить на шаг от жара, и очень скоро от вампира не осталось ничего, кроме пережаренной индейки.
Когда мои глаза снова немного свыклись с темнотой, Одноухого и след простыл. Оглянувшись через плечо, я увидел, как обратившаяся Лара Рейт – глаза и кожа ее сияли тем же серебристо-белым светом, как и у Томаса несколько минут назад, – методично превращает в кровавую кашу последнего вампира. Продолжая кричать во всю мощь своих легких, первыми ударами она разбила в труху его лицо, потом расплющила череп. А потом оторвала Черному башку к чертовой матери, убив его раз и навсегда.
Она медленно поднялась на ноги; взгляд ее белых глаз оставался отрешенным, лишенным чего бы то ни было человеческого. По белой коже стекали струйки темно-алой, бурой и темно-зеленой жидкости, смешивавшиеся с потеками ее собственной бледно-розовой крови. Грива темных волос растрепалась и свисала беспорядочной массой. Вид у нее был разом напуганный, разъяренный – и все равно соблазнительный как черт знает что.
Голодный взгляд суккуба обратился на меня, и Лара сделала шаг в мою сторону. Я ослабил концентрацию воли на пентаграмме, и она погасла. Все равно против Лары она была бы бесполезна.
– Мы ведь договорились, – напомнил я. Голос мой звучал хрипло, но уверенно, хотя я не прилагал к этому никаких усилий. – Не заставляйте меня уничтожить еще и вас.
Она застыла. Растерянность мешалась на ее лице со страхом; без высоких каблуков она разом сделалась ниже. Она вздрогнула, сцепила руки на животе и на мгновение зажмурилась. Свечение ее кожи померкло, черты сделались менее фантастическими, более земными, но от этого не менее прекрасными. Когда она снова открыла глаза, они выглядели уже почти человеческими.
– Моя семья, – произнесла она. – Мне нужно увезти их отсюда. Перемирие сохраняется. Вы мне поможете?
Я опустил взгляд на парализованную болью Инари. Томас не шевелился. Возможно, он уже умер.
Лара глубоко вздохнула.
– Мистер Дрезден, – сказала она, – мне одной не защитить их. Мне необходима ваша помощь, чтобы доставить их в безопасное место. Прошу вас.
Должно быть, последние слова дались ей нелегко. И все же я сдерживал рефлекторное желание помочь ей. «Идея капитально неудачная, Гарри», – предостерег я себя. В общем, я как мог отодвинул свою врожденную галантность в сторону и хмуро глянул на Лару.
Она смотрела на меня, гордо подняв голову. Раны ее производили впечатление серьезных, – должно быть, они причиняли ей сильную боль, но лицо ее оставалось бесстрастным, за исключением короткого мгновения, когда она покосилась на Инари с Томасом и глаза ее предательски заблестели. Слезы стекали по ее щекам, но она не позволила себе даже сморгнуть их.
– Черт, – выпалил я, раздражаясь на самого себя. – Пойду подгоню машину.
Глава 18
Я подумал было, не переговорить ли мне с Артуро до отъезда, но решил не делать этого. Томас с Инари были ранены, так что чем скорее им оказали бы медицинскую помощь, тем лучше. К тому же не стоило забывать, что Одноухому удалось-таки, похоже, унести свою истлевшую задницу. Если у него имелся какой-нибудь способ потусторонней связи с мамочкой Маврой – или просто мобильник, – она вполне могла уже находиться на подходе с подкреплениями.
По вампирским меркам Одноухий был, можно сказать, новичок, а двое его спутников – так и вовсе младенцы, но и с ними мы вчетвером едва справились. Мавра же играла совсем в другой лиге. Она обладала многовековым опытом убийцы, да и тот факт, что Черную Коллегию уничтожили почти полностью, не добавлял оптимизма: из этого следовало, что выжили только самые ловкие, сильные и смертоносные. Одноухий уже оказался достаточно опасным соперником; если Мавра застигнет нас вне укрытия, от нас рожки да ножки останутся, и это в лучшем случае.
Поэтому я бегом бросился к «Голубому жучку», припаркованному на стоянке у здания, которое арендовал Артуро. Бежать было недалеко: всего пару домов от того места, где лежали Томас и Инари. Я скользнул в здание. Меня заметили только два-три человека, и я не обратил на них внимания, когда нырнул в студию и схватил свой рюкзак, плащ и спящего щенка. Потом порылся в карманах плаща в поисках ключей от машины и рванул обратно.
«Жучок» чихнул, завелся, и я погнал его со всей скоростью, на которую способен его раздолбанный движок. Луч единственной фары высветил Лару, тащившую на спине неподвижное тело Томаса. Короткий халатик она сняла, соорудив из него перевязь для Инари, которая, спотыкаясь, брела за старшей сестрой.
Я распахнул правую дверцу и помог ей уложить Томаса назад в салон. Мгновение Лара вглядывалась в убранство интерьера. Мне показалось, она не пришла в восторг от его ободранного состояния.
– Здесь же нет заднего дивана, – заявила она.
– Поэтому там и постелено одеяло, – возразил я. – Залезайте. Как он?
– Жив… пока, – ответила Лара. – Он дышит, но исчерпал все резервы. Ему необходимо их пополнить.
Я пристально посмотрел на нее:
– Вы хотите сказать, ему необходимо покормиться… кем-то?
Взгляд ее скользнул в сторону Инари, но бедная девочка едва удерживалась, чтобы не упасть в обморок от боли, так что вряд ли услышала бы даже старт космического челнока. Все же Лара на всякий случай понизила голос:
– Да. Очень.
– Адские погремушки! – только и сказал я.
Придержав дверцу для Инари, я помог ей сесть и пристегнул ремнем. Потом положил ей на колени щенка. Она прижала его к себе здоровой рукой и всхлипнула.
Я втопил педаль газа и погнал «жучок» во весь опор прочь от промзоны. Только отъехав на некоторое расстояние, я немного расслабился. Тем не менее я то и дело косился в зеркало заднего вида, но никаких признаков погони не заметил. На всякий случай я немного покрутил по улицам, запутывая след, и лишь после этого вновь обрел дар речи.
– Я отвезу вас к себе, – сказал я Ларе.
– Неужели вы считаете подвал древнего дома надежным убежищем?
– Откуда вы знаете, где я живу? – удивился я.
– Читала отчет службы безопасности нашей Коллегии, – отозвалась она, равнодушно махнув рукой.
Надо признаться, одно то, что кто-то обследовал мою долбаную квартиру на предмет опасности или безопасности, уже пугало весьма неслабо. Но я не собирался показывать ей это.
– Меня она вполне защищает, причем не первый год. Как только мы окажемся внутри, я задействую все системы защиты. Конечно, мы не сможем высунуться оттуда, зато будем до утра в полной безопасности.
– Как хотите. Только Томас, если не покормится, не проживет и часа.
Я чертыхнулся.
– И не забывайте, Дрезден, Мавре прекрасно известно, где вы живете. И наверняка она уже послала кого-нибудь из своих дожидаться вас там.
– М-да, – согласился я. – Куда нам тогда ехать?
– В наш дом.
– Вы что, все живете в Чикаго?
– Нет, конечно, – устало вздохнула Лара. – У нас есть дома в нескольких городах по всему миру. Последние два-три года Томас – в промежутках между отдыхом на курортах – живет то здесь, то там. Жюстина, кстати, ждет его дома.
– Инари потребуется врач.
– Врач у меня есть, – сказала Лара. И добавила, подумав: – В услужении.
Мгновение я смотрел на нее в зеркало заднего вида – надо сказать, в зеркале она отражалась нормально, как все остальное, – потом пожал плечами:
– Куда ехать?
– На север вдоль берега, – сказала она. – Извините, названий улиц не помню. На следующем светофоре направо.
Так она диктовала направление, я следовал ее указаниям, и чем дальше, тем меньше мне все это нравилось. У нас ушло больше получаса на то, чтобы добраться до одного из элитных поселков, которые неизбежно вырастают около любой более или менее обширной водной поверхности. По роду расследований мне несколько раз приходилось бывать в подобных местах, и тот, куда направила меня Лара, по меньшей мере не уступал им в престижности.
Дом, у которого мы наконец затормозили, отличался обилием пристроек, количеством этажей и даже парой декоративных замковых башенок. Владельцу он наверняка обошелся в восьмизначную цифру и более всего напоминал резиденцию злодея из фильма про Джеймса Бонда. Участок вокруг дома порос ельничком, превращенным заботливыми руками в этакий сказочный лес с аккуратно подстриженными зелеными пригорочками и увитыми плющом деревьями. Тут и там светлели небольшие водоемы, вокруг каждого соткалось маленькое облачко тумана.