– А почему бы и нет?
– И чему они скорее поверят? Этому – или тому, что ты приставал ко мне, пока я была одна, делал мне всякие непристойные предложения и что мне пришлось пригрозить тебе пистолетом?
Я прищурился. Не такой уж глупый выстраивался замысел, и это давало повод усомниться в том, что Трикси придумала все сама. Однако на кой черт ей держать меня на месте так недолго? Я покосился на часы. Одиннадцать сорок. Вот дерьмо.
– Ага, – сказал я. – Вы хотите изолировать меня на то время, что нужно вам для следующего проклятия.
Глаза ее расширились.
– Откуда ты зна… – Она осеклась, и голова ее дернулась: она явно слушала кого-то по мобильнику. – Ох, да знаю я. Ничего я не говорила. Не понимаю, чего вы так… – Трикси поморщилась. – Ох… Ох. Да, все в порядке. Или вы сами хотите сюда прийти, чтобы все проделать? Вот и хорошо. Хорошо.
Она продолжала злобно хмуриться, но взгляд ее снова переместился на меня.
– С кем это вы говорили? – поинтересовался я.
– Не твое дело.
– Вообще-то, мое. Буквально. С учетом того, что мне заплачено за то, чтобы я установил личности тех, кто насылает проклятие.
Трикси очень неприятно хихикнула:
– И что толку, если ты и узнаешь? Можно подумать, полиция поверит в то, что орудием убийства было какое-то волшебное заклинание.
– Возможно. Но копы не единственные силы порядка во вселенной. Вам никто не говорил про Белый Совет?
Она облизнула губы, и взгляд ее скользнул по комнате.
– Еще бы не говорили, – соврала она.
– Значит, вам известно: использование магии для причинения смерти другому разумному существу влечет за собой смертный приговор.
Она уставилась на меня:
– О чем это ты?
– Суд не займет много времени. Минут десять, максимум пятнадцать. И как только вас признают виновной, вас казнят на месте. Обезглавят. Мечом.
Секунду-другую губы ее шевелились, не издавая ни звука.
– Врешь ты все, – выдавила она наконец.
– Я человек честный. Боюсь, это вы боитесь смотреть правде в глаза.
– Вовсе нет, – огрызнулась она. – Ты просто хочешь меня запугать. Брехня это все.
– Хотелось бы мне, чтобы это было так, – вздохнул я. – Это сильно упростило бы мою жизнь. Послушайте, Трикси, вы и те, с кем вы заодно, можете еще благополучно уйти, если откажетесь от своей затеи прямо сейчас. Плюньте на свои проклятия и уезжайте подальше.
Она упрямо вздернула подбородок:
– А если нет?
– С вами произойдут неприятности. Вы уже проиграли, миссис Виксен. Вы просто этого пока не поняли. Попробуйте наслать свое проклятие еще раз, и вы сами отведаете, каково оно на вкус.
– Ты что, мне угрожаешь?
– Ни в коем случае, – заверил я. – Просто констатирую факт. Вам и вашему ритуалу крышка.
– Ой! – Странное дело, она перестала нервничать. – Ты недооцениваешь мои силы.
Я фыркнул:
– Нет у вас никаких особых сил.
– А вот и есть. Я ими убивала.
– Вы убивали ритуалом, – поправил я.
– А разница-то?
– Разница в том, – пояснил я, – что, если у вас имеются собственные магические способности и навыки, ритуал вам не нужен.
– Не важно. В любом случае это одно и то же: что сила, что магия.
– Нет, – возразил я. – Поймите, ритуальное заклятие вроде этого имеет к вам весьма косвенное отношение. Это вроде космического торгового автомата: вы кидаете в щель пару четвертаков, нажимаете нужную кнопку и высвобождаете заклятие – собственность какой-то сбрендившей потусторонней силы, которой нравится развлекаться таким образом. Для этого не нужно умения. Для этого не нужно таланта. Да что там, даже обезьяна тупая и та смогла бы такое заклятие наслать.
– Не вижу практической разницы, – парировала она.
– А разница есть.
– Какая? – поинтересовалась она.
– Вот вы сейчас и узнаете.
Вместо того чтобы смешаться и вообще утратить всю свою уверенность, она ухмыльнулась:
– Это ты толкуешь о том круге, что в углу студии нарисовал?
Она опознала круг? Ох, черт подери!
– Мы знали, что ты затеешь что-нибудь, – продолжала она. – Все, что от меня понадобилось, – это идти за тобой, когда ты пришел. Не знаю, чего ты хотел этим добиться, но могу тебя заверить: все твои каракули и свечки не сделают того, чего ты от них хотел. Потому как я их все погасила, а мел стерла.
А ведь она не врала. Трижды черт!
– Трикси, – сказал я, – но ведь вы сами понимаете, что все это неправильно. Зачем вы это делаете?
– Я защищаю то, что мне принадлежит, Ларри, – ответила она. – Это бизнес.
– Бизнес? – возмутился я. – Два человека уже погибли. Жизель и Джейк тоже были на волосок от смерти, и мне даже думать не хочется, что случилось бы с Инари, не окажись я там. Что, мать вашу, вы делаете?
– Делать мне нечего, как тебе объяснять!
Я посмотрел на нее в упор:
– Вы и сами не знаете. Вы ведь не знаете, на ком он женится.
Она не ответила, но взгляд ее вспыхнул злостью – и досадой.
Я покачал головой:
– Поэтому вы уничтожаете всех женщин вокруг Артуро Геносы. Одну за другой. Вы даже не знаете, ту ли вы убили.
– Из всех штучек, что приходятся ему по вкусу, только одна осталась, – сказала она.
– Эмма, – выдохнул я.
– А как ее не станет, мне не надо будет бояться, что кто-нибудь стырит мое законное.
Мгновение я молча смотрел на нее.
– Вы с ума сошли. Уж не думаете ли вы, что это сойдет вам с рук?
– Хотелось бы мне посмотреть, как прокурор попробует обвинить меня в колдовстве.
Черт, этой дуре не хватало ума на то, чтобы поверить мне насчет Белого Совета. Да что там, ее настолько не интересовало ничего, кроме ее собственной персоны, что она и имя мое запомнить не могла. И все-таки, человек она или нет?
– Адские погремушки, Трикси. У Эммы же дети.
– У Гитлера тоже были, – огрызнулась она.
– Нет, не было, – возразил я. – У него были собаки.
– Не важно, – отрезала Трикси.
Я покосился на часы. Одиннадцать сорок три. Через четыре минуты, хочу я этого или нет, Эмма умрет.
Трикси вдруг напряглась и прислушалась к телефону.
– Да, – сказала она кому-то, а потом мобильник у нее в руке взвыл, захлебнувшись помехами. Она дернулась так сильно, что я даже испугался, не нажмет ли она на спуск по ошибке. – Черт, – буркнула она. – Терпеть не могу эти дурацкие мобильники!
Видите ли, сотовые телефоны – все равно что канарейки в угольных шахтах: так же чувствительны, только не к запаху газа, а к сверхъестественному. Даже слабейшие движения магических энергий нарушают работу в первую очередь сотовых телефонов. Все смахивало на то, что невидимый собеседник Трикси запустил заклятие.
Из чего следовало, что нацеленное на Эмму малоккио уже в пути.
И пока Трикси держала меня на мушке в этой чертовой комнате, я ничего – ни-че-гошеньки – не мог с этим поделать.
Глава 26
Хорошенький передо мной стоял выбор. Не сделай я ничего – и еще одна женщина погибнет, оставив сиротами двоих детей. С другой стороны, в лицо мне целился пистолет. Сделай я что-нибудь – и тогда погибну уже я. Умнее всего с моей стороны было бы позволить Трикси удерживать меня на месте столько, сколько ей нужно, а потом дать ей уйти. Эмма погибнет, но зато у меня будет по меньшей мере двенадцать часов на то, чтобы прихлопнуть эту лавочку любителей малоккио. Попробуй я ослушаться – и погибнем уже мы оба, Эмма и я, а нехорошие парни окажутся в выигрыше.
В общем, умный на моем месте не рыпался бы. Чистая логика, ничего больше.
Однако есть вещи подревнее логики – инстинкт, например. Один из древнейших инстинктов, укоренившихся в человеческой душе, – это стремление уберечь детей от несчастья. Конечно, сама возможность Эмминой смерти – уже мотивация будь здоров, но при одной мысли о том, что эта тупая, продажная, самовлюбленная гарпия может причинить зло Эмминым детям, я с трудом сдерживался от соблазна испепелить Трикси Виксен и ее точеную задницу к чертовой матери.
Мне очень хотелось броситься на нее, наплевав на пистолет. И это было бы не настолько безрассудно, как представляется на первый взгляд. Убивать ведь не так просто. Большинство людей генетически настроены на бережное отношение к сотоварищам по биологическому роду. Солдат и полицейских приходится специально готовить, чтобы они могли преодолеть барьер, а тех преступников, которые палят в людей, часто толкают на это отчаянные обстоятельства.
Даже натасканные должным образом солдаты и закоренелые преступники могут просто-напросто промазать. Легендарный Билли Кид разрядил как-то свой револьвер в банковского кассира с расстояния меньше трех футов – и промахнулся шесть раз. Я сам видел, как образцовому копу пришлось стрелять в подозреваемого: он выпустил в него всю обойму и не попал ни разу.
У Трикси имелся пистолет, но, возможно, ей недоставало опыта, подготовки, собранности, в конце концов. Если она дрогнет – хоть на долю секунды, – я смог бы сцепиться с ней. Да и в противном случае мои шансы тоже отличались от нуля. Вполне вероятно, она промахнулась бы достаточное количество раз, чтобы я успел перехватить пистолет.
Конечно, вполне возможно, она бы влепила пулю мне в глаз. Или в горло. Или в живот.
Я вдруг ощутил ледяной потусторонний ветер. Проклятие приближалось, почти навалилось уже, и на этот раз оно было явно сильнее, смертоноснее предыдущих. Сконцентрировавшись на мгновение, я успел понять: у меня нет в голове заклинания, способного блокировать подобное или хотя бы перенацелить эту чудовищную энергию. Не знаю, что случилось такого, сделавшего проклятие настолько сильным и убийственным, – и это пугало меня чуть не до беспамятства.
Надо было действовать – и немедленно.
Я отчаянно нуждался в отвлекающем маневре, но хватило меня только на то, чтобы резко повернуть голову к двери, переместив при этом вес, словно собираясь встать.
– Ни с места! – рявкнула Трикси.
Я облизнул губы, продолжая смотреть на дверь.