Мёрфи остановила пикап, и мы вышли. Я подождал, пока мы не отойдем от машины на несколько шагов, и понизил голос:
– Я понимаю. Тебе страшно.
Она испепелила меня взглядом и открыла рот для достойной отповеди, но передумала и просто пожала плечами:
– Есть немного.
– Мне тоже. Все в порядке.
– Я думала, все это позади, – призналась она и слегка сжала зубы. – Я хочу сказать, ночные кошмары прекратились. Я снова могу спать. Но это не то, что прежде, Гарри. Я привыкла бояться, но это меня и возбуждало. Мне это даже нравилось. А это не нравится. Мне так страшно, что меня может стошнить. И это хреново.
– Тебе страшно, потому что теперь ты знаешь больше, – заверил я ее. – Ты представляешь себе, с чем имеешь дело. Знаешь, что может случиться. Ты была бы полной идиоткой, если бы не боялась. И мне не хотелось бы идти на дело с человеком, у которого не хватило бы мозгов призадуматься.
Она кивнула, но не успокоилась:
– А что, если я снова буду мешаться у тебя под ногами?
– Этого не случится.
– Почему? Вполне может.
– Не может, – заверил я.
– Ты уверен?
Я подмигнул и повертел в руке посох:
– Иначе я не доверил бы тебе свою жизнь. Ты прикроешь мне спину, Мёрф. Так что заткнись и танцуй дальше.
Она снова кивнула, немного отрешенно:
– Мы ничего не можем сделать, чтобы помешать им.
Как-то по-особенному она произнесла это «мы». Она имела в виду полицию.
– Нет. Не выйдет – без того, чтобы не погибло много хороших копов.
– Эти люди, которые с вампирами. Ренфилды. Нам ведь придется убить кого-то из них?
– Возможно, – вполголоса ответил я.
– Но они ведь не виноваты, что их обратили.
– Я знаю. Мы сделаем все возможное, чтобы их не пришлось убивать. Но из того, что я о них слышал, у нас не слишком богатый выбор.
– Помнишь агента Уилсона? – спросила вдруг Мёрфи.
– Федерала, которого ты застрелила, когда он насел на меня?
Взгляд Мёрфи вспыхнул на мгновение.
– Угу. Он преступил закон, чтобы убрать тех, до кого не мог дотянуться. Мы ведь сейчас перед таким же выбором стоим.
– Нет, не так, – возразил я.
– Не так? Почему?
– Потому что эти – уже не люди.
Мёрфи нахмурилась.
Я поразмыслил как следует:
– А если бы они и оставались людьми – подумай, с учетом угрозы, которую они собой представляют, это поменяло бы что-нибудь?
– Не знаю, – призналась она. – Это-то меня и пугает.
Сколько я с ней знаком, Мёрфи всегда защищала закон. У нее хватало своей головы на плечах, чтобы отличать добро от зла, правду от кривды, и все-таки главным для нее всегда оставался закон. Она верила в него – в то, что это лучший способ помогать и защищать тех, кто рядом с ней. Верила в то, что власть закона, пусть и несовершенного, абсолютна. Почти свята. Закон был краеугольным камнем, на котором зиждилась ее сила.
Однако несколько лет контактов с миром тьмы дали ей понять, что в отношении самых злобных и опасных граней нашего мира закон глух и слеп. Она сама видела хоронящихся в тени существ, извращавших закон, обращавших его против тех, кого она поклялась защищать.
Вера ее подверглась сильному испытанию; в противном случае она вряд ли подумала бы даже о возможности выйти за рамки своих полномочий. И она это понимала.
Это знание дорого ей обошлось. Глаза ее оставались сухими, но я-то понимал, что слезы просто прячутся внутри: она оплакивала смерть своей веры.
– Я не знаю, как правильно поступать, – сказала она.
– Я тоже, – признался я. – Но кому-то же надо что-то делать. И кроме нас, никого поблизости нет. А выбор у нас такой: или действовать, или скорбеть на всех похоронах, что грядут, если мы не сделаем этого.
– Угу, – кивнула Мёрфи. Она медленно, почти медитативно вздохнула. – Пожалуй, мне нужно было услышать эти слова, произнесенные вслух. – Взгляд ее просветлел, хотя ничего доброго он не обещал. – Идем. Я готова.
– Мёрф, – окликнул я ее.
Она склонила голову набок и посмотрела на меня. Губы мои вдруг пересохли.
– Классно смотришься в платье.
Взгляд ее чуть смягчился.
– Правда?
– Не то слово.
Как-то подозрительно долго мы смотрели друг другу в глаза, и я опустил взгляд. Мёрфи негромко усмехнулась и коснулась пальцами моей щеки. Кончики ее пальцев оказались почти горячими, мягкими.
– Спасибо, Гарри.
Быстрым, деловым шагом мы поднялись на второй уровень стоянки. Свет здесь не горел. В полумраке я разглядел две стоявшие рядом машины. Первая – потрепанный рыдван, построенный в эпоху, когда само понятие компактности применительно к автомобилю считалось абсурдом. Наклейка с красным крестом на водительской дверце выдавала принадлежность машины.
Вторая – ничем не примечательный белый фургон, какие сдаются напрокат. При нашем приближении Кинкейд откатил боковую дверцу назад. Я видел его силуэт в полумраке салона.
– Быстро вы добрались, – заметил он.
– Наш водитель тоже здесь, – сообщил я. – Он сейчас подъедет на старом фордовском пикапе. Хотел, чтобы мы вас предупредили.
Кинкейд бросил взгляд в сторону въездного пандуса и кивнул:
– Хорошо. Что нам известно?
Я рассказал. Он выслушал все, не перебивая, бросил взгляд на план, что нарисовал мне Боб, и пожал плечами:
– Самоубийство.
– Э… – удивился я.
– Нас пожгут, не успеем мы пары футов от двери отойти.
– Вот и я ему пытаюсь это объяснить, – вмешалась Мёрфи.
– Значит, давайте думать, – перебил ее я. – Есть предложения?
– Взорвать дом, – произнес Кинкейд, не поднимая взгляда. – С вампирами это обычно срабатывает. Потом как следует пролить то, что останется, бензином. Поджечь. И для порядка взорвать еще раз.
– Знаете, на будущее мне хотелось бы предложений, исходящих не от подобия обвешанной динамитом большевистской марионетки.
– Понято, – отозвался Кинкейд.
Я оглянулся на рыдван:
– Эй, а где ребята из Красного Креста?
– Я их убил, расчленил и спрятал, – хмыкнул Кинкейд.
Я тупо уставился на него. Долгую секунду он изучал мое лицо.
– Шутка, – пояснил он наконец.
– Ну да, – выдохнул я. – Пардон. Так где они?
– У них обеденный перерыв. Они почему-то решили, что я коп и что они нарвутся на неприятности, если пойдут сейчас в приют. Я дал им сотню баксов и посоветовал перекусить.
– И они вам поверили? – удивился я.
– Почему-то им померещилась бляха у меня на груди.
– Носить такую штуку незаконно, – возмутилась Мёрфи.
Кинкейд отвернулся и принялся рыться в салоне белого микроавтобуса:
– Извините, если задел ваши чувства, лейтенант. В следующий раз не стану мешать им войти и погибнуть. Припишите сотню к счету, Дрезден.
Темная куртка с эмблемой Красного Креста на плече вылетела из машины и шмякнулась в грудь Мёрфи. Она инстинктивно схватила ее, а секунду спустя за курткой последовала соответствующая бейсболка.
– Наденьте вот это! – крикнул Кинкейд из машины. – Билет, который поможет нам подобраться поближе для атаки. Возможно, даже убрать часть движущихся целей.
– Где вы это взяли? – поинтересовался я.
Кинкейд высунулся из машины и выразительно повел бровью:
– Нашел.
– Кинкейд, – произнесла Мёрфи, – дайте мне ключи от машины Красного Креста.
– Зачем?
– Чтобы я смогла переодеться, – немного напряженно ответила она.
Кинкейд покачал головой:
– Можно подумать, здесь ничего такого не видели, лейтенант. – Он покосился на меня. – Ну конечно, если…
– Да, – процедил я сквозь зубы. – Что-то такое я тоже видел. Давно, конечно, но все же.
– Я просто проверял, – пояснил Кинкейд.
– А теперь дайте ей эти чертовы ключи.
– Будет сделано, масса Дрезден, – гаркнул он и кинул Мёрфи связку с двумя ключами.
Сердито рыкнув, она поймала ее, отперла боковую дверцу рыдвана и полезла внутрь.
– А ничего, – заметил Кинкейд вполголоса, чтобы Мёрфи его не слышала. Он продолжал рыться в глубине своего фургона; без света он, судя по всему, обходился вполне успешно. – В смысле она в платье. Хоть можно заметить, что имеешь дело с женщиной.
– Заткнитесь, Кинкейд.
Я скорее услышал, чем увидел волчью ухмылку.
– Будет сделано. А теперь отвернитесь. Я одеваюсь, и меня легко вогнать в краску.
– Не бесите меня, Кинкейд, – сказал я.
– Или вы считаете, что мало мне платите?
Я услышал, как он возится внутри.
– Вы придумали что-нибудь для того, чтобы нейтрализовать магию Мавры? – поинтересовался он.
– Угу, – буркнул я.
Внизу взвыл коробкой передач Эбинизеров пикап.
– С этим будет справляться наш водитель.
– Вы уверены, что он справится?
– Да, – сказал я. – Вон он едет.
Кинкейд вышел из машины, весь увешанный оружием. Пистолеты и прочие огнестрельные штуки крепились ко всем пряжкам черного бронежилета, на несколько поколений опережавшего самые последние полицейские разработки. Я разглядел столько же крупнокалиберных револьверов, пару маленьких зловещих штурмовых автоматов, стреляющих так быстро, что звук их напоминает визг бензопилы… и еще с десяток всяких прочих автоматических и полуавтоматических пушек. Каждой твари по паре, словно он собирался отправиться отсюда на съемку боевика Джона By.
Кинкейд натянул поверх всей этой амуниции вторую куртку с красным крестом и нахлобучил на голову такую же бейсболку, как у Мёрфи. Потом посмотрел на приближавшийся Эбинизеров пикап.
– Так кто этот ваш парень?
Как раз в этот момент пикап, ослепивший нас фарами, проехал мимо и остановился.
– Итак, Хосс! – окликнул меня Эбинизер в окно с опущенным стеклом. – Кто этот твой наемный стрелок?
Старик и наемник увидели друг друга, когда их разделяло футов семь-восемь. Время остановилось на одно из тех застывших, обратившихся в лед мгновений.
А потом оба потянулись за пистолетами.
Глава 30
Кинкейд был проворнее. Один из его пистолетов оказался в руке так быстро, словно его телепортировали из-под куртки. Однако не успел он навести его на старого чародея, как стальное кольцо на правой руке Эбинизера вспыхнуло изумрудным светом, воздух наполнился негромким басовитым гудением, я испытал на мгновение приступ головокружения – и пистолет Кинкейда, вырвавшись из его пальцев, полетел куда-то в темноту.