Я перевел взгляд с Мавриного трупа на пистолет у меня в руке. Это впечатляло.
– Кинкейд? Могу я оставить эту штуку себе?
– Легко, – отозвался он. – Просто припишу ее стоимость к счету. – Он медленно поднялся, глядя на царивший вокруг хаос. Потом покачал головой и побрел к нам. – Даже увидев собственными глазами, трудно поверить.
– Во что? – не понял я.
– В щит ваш. И еще в этот ваш номер с ветром и огнем – тем более с такой-то рукой. – Он покосился на меня, и во взгляде мелькнуло что-то похожее на опаску. – Никогда еще не видел, что может сделать чародей в полную силу.
Какого черта… Я решил, что не помешает, если наемник будет меня хоть немного побаиваться. Остановившись, я оперся о посох. Руны все еще светились багровым, хотя быстро тускнели. От посоха поднимались маленькие струйки дыма. Да, так тяжко ему еще не приходилось, но упоминать об этом в сложившейся ситуации было необязательно.
Я смотрел на Кинкейда в упор до тех пор, пока не сделалось очевидным, что он не хочет встречаться со мной взглядом. А потом негромко и мягко произнес:
– И не видели еще.
Я вышел, оставив его смотреть мне вслед. Ни на мгновение я не тешил себя мыслью, что страх заставит его отказаться от идеи убить меня, если я не заплачу. Но теперь, может, он отнесется к такому варианту более осторожно. В таком деле и мелочь не помешает.
Прежде чем мы вышли из подвала, я снял плащ и накинул Мёрфи на плечи. Он оказался слишком велик: не просто закрыл ей ноги, но еще и по земле волочился. Мёрф благодарно посмотрела на меня – как раз тут в дверях появился Эбинизер. Старик бросил взгляд на детей, на мою руку и присвистнул.
– Ты идти-то сможешь? – спросил он.
– До машины дойду как-нибудь. Надо увозить отсюда детей и самим убираться к чертовой матери.
– Отлично, – кивнул он. – Куда?
– Детей отвезем к отцу Фортхиллу, в церковь Святой Марии Всех Ангелов, – сообразил я. – Он придумает, чем и как им помочь.
Эбинизер кивнул:
– Я о нем слышал. Хороший человек.
Мы вышли и принялись размещать детей в кузове старого Эбинизерова «форда». Он поднял их по одному в кузов, уложил на толстое ватное одеяло и накрыл другим таким же.
Из дома вышел Кинкейд с большим пластиковым мешком для мусора; дым из двери валил все сильнее. Мешок был полон наполовину. Кинкейд закинул его на плечо и повернулся ко мне:
– Позаботился о деталях. С моей точки зрения, контракт выполнен. Вы довольны?
– Угу, – кивнул я. – Приятно было с вами поработать. Спасибо.
Кинкейд покачал головой:
– Деньги – вот лучшая благодарность.
– Э… да, – проговорил я. – Конечно. Кстати, об этом. Сегодня суббота, и мне нужно в банке переговорить…
Он шагнул ко мне и протянул белую визитную карточку. На ней был вытиснен золотыми буквами номер, а под ним, уже чернилами, обозначена цифра, по сравнению с которой все мои банковские сбережения казались просто мизерными. И ничего больше.
– Мой счет в швейцарском банке, – пояснил он. – Я не спешу. Перечислите сумму сюда ко вторнику, и мы в расчете.
Он забрался в свой фургон и уехал.
Вторник.
Вот дерьмо!
Эбинизер проводил взглядом отъезжающий белый фургон, потом помог Мёрфи усадить меня в кабину. Я сидел между ним и Мёрфи, сдвинув ноги направо от рычага переключения передач. Мёрфи держала в руках аптечку первой помощи и, пока мы ехали, осторожно обработала и перевязала мою обожженную руку. Эбинизер вел машину медленно, осторожно. Первые полицейские сирены мы услышали, уже отъехав квартала на два.
– Детей – в церковь, – сказал он. – Потом куда?
– Ко мне домой, – ответил я. – Надо подготовиться ко второму раунду.
– Второму раунду? – переспросил Эбинизер.
– Угу. Если я ничего не сделаю, ритуальное энтропийное проклятие ударит по мне в полночь.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь?
Я посмотрел на него:
– Надо поговорить.
Он хмуро уставился вперед:
– Хосс, ты слишком активно во все ввязываешься. Слишком много работаешь. Слишком много, черт подери, на себя берешь.
– Во всем этом, однако, есть и положительная сторона, – заметил я.
– Неужели?
– Точно. Если я схлопочу это проклятие сегодня вечером, мне не придется ломать голову над тем, как расплатиться с Кинкейдом, пока он меня не прихлопнул.
Глава 34
Эбинизер вел машину, а я проваливался в какое-то муторное забытье. Да нет, вру, конечно. Забытье было вполне даже приятным, и я не возражал. Рот мой отказывался работать, и та небольшая часть моего сознания, которая могла еще как-то соображать, понимала, что это убаюкивающее покачивание на грани обморока куда лучше пронзительной боли. Где-то на заднем плане переговаривались Эбинизер и Мёрфи, и мы, должно быть, выгрузили все-таки детей у отца Фортхилла, потому что, когда я наконец выбрался из пикапа, их в кузове уже не оказалось.
– Мёрф, – спохватился я, нахмурившись, – я тут подумал… Если Отдел убийств ищет меня, может, не стоит нам ехать ко мне?
– Гарри, – произнесла она, – мы здесь уже два часа. Ты сидишь у себя на диване.
Я огляделся. Она говорила правду. В камине горел огонь, Мистер лежал рядом с камином на своем излюбленном месте, а колчеухий щен валялся на диване, используя мою ногу в качестве подушки. Во рту почему-то ощущался вкус виски – собственной Эбинизеровой перегонки, но как я его пил, я не помнил. Черт, должно быть, я был в худшем виде, чем мне казалось.
– М-да, – сказал я. – Похоже, что так. Только опасения мои от этого не стали менее обоснованными.
Мёрфи повесила мой плащ на привычный крюк у двери и щеголяла теперь в моих длинных, до колен, трикотажных шортах. Ей они доходили почти до лодыжек, пришлось завязать их спереди, чтобы не сваливались, но, по крайней мере, она не разгуливала в трусиках. Черт!
– Не думаю, – возразила она. – Я переговорила со Столлингсом. Он говорит, что Отдел убийств ищет мужчину похожей на тебя внешности, но имя твое не всплывало. Только то, что подозреваемый разыскивается для дачи показаний и зовут его то ли Ларри, то ли Барри. Отпечатков на пистолете не обнаружено, но зарегистрирован он на имя свидетельницы. – Она тряхнула головой. – Не понимаю, как это вышло. Я бы сказала, что тебе просто повезло, если бы не знала тебя лучше. Ты бы объяснил, что ли?
Я устало рассмеялся.
– Угу, – сказал я. – Адские погремушки. Все-таки Трикси Виксен самая пустоголовая, тщеславная, надутая, мелочная и эгоцентричная из всех поганцев, с которыми мне приходилось сталкиваться. Вот как это вышло.
– Что? – не поняла Мёрфи.
– Мое имя, – пояснил я, продолжая хрюкать от смеха. – Она ведь ни разу не назвала меня правильно. Эта кляча так и не смогла запомнить, как меня зовут. Я вообще сомневаюсь, что она замечает существование людей вокруг, если только не видит в них выгоды для себя.
Мёрфи удивленно повела бровью:
– Но ведь там были и другие. Кто-то из них должен знать, как тебя зовут.
Я кивнул:
– Артуро – наверняка. Возможно, Джоан. Остальные знают меня только по имени, но не по фамилии.
– И кто-то стер твои отпечатки с пистолета. Они тебя прикрывают, – заметила Мёрфи.
Я озадаченно поджал губы. Меня удивило не столько то, что Артуро или кто-то из его людей сделал это, сколько моя собственная реакция: какое-то почти совсем непривычное тепло в глубине души.
– Да, правда, – согласился я. – Одному Богу известно зачем, но они это делают.
– Гарри, ты же спас жизнь нескольким из них! – Она тряхнула головой. – С учетом того, чем они занимаются, сомневаюсь, чтобы лучшие семьи Чикаго считали их достойными членами общества. Такое отношение сплачивает людей – а ты им помогал. И в беде они считают тебя своим.
– Членом семьи, – хмыкнул я.
Она кивнула с легкой улыбкой:
– Так ты знаешь, кто это сделал?
– Трикси, – ответил я. – Возможно, еще двое. Чутье подсказывает мне, что это клуб бывших миссис Геноса, но это только догадки. И я почти уверен, что им помогали.
– Почему ты так считаешь?
– Во-первых, Трикси получала инструкции по телефону, пока держала меня на мушке. И они насылали это проклятие с помощью ритуала. Если только кто-то из них не обладает особым талантом – для того чтобы накопить столько энергии, требуются два или три человека. И согласись, троица ведьм, кудахчущих над котлом, – это, можно сказать, стереотип.
– «Макбет», – кивнула Мёрфи.
– Ага. И та киношка, где Джек Николсон дьявола играет.
– Могу я спросить кое-что?
– Легко.
– Ты мне как-то рассказывал про ритуалы. Это вроде как вселенский торговый автомат, да? Какая-то внешняя сила дает тебе что-то, если ты правильно выполнишь некоторую последовательность действий.
– Ну да.
– Жуть! Несколько человек станцуют, и кто-то умирает. Обычных людей, я хочу сказать. А что будет, если кто-то книжку напечатает?
– И печатали, – ответил я. – Не раз и не два. Белый Совет сам пару раз подталкивал к этому – с Некрономиконом, например. Это чертовски надежный способ сделать так, чтобы ритуал, о котором идет речь, больше не работал.
Она нахмурилась:
– Не врубилась. Почему?
– Спрос и предложение, – объяснил я. – Существуют пределы того, что потусторонние силы могут поставить смертному миру. Представь себе эту энергию в виде воды, текущей по трубопроводу. Если ритуал используется парой людей раз в две недели, а может, и в несколько лет, проблем с энергией у них не возникнет. Но когда то же самое попытаются сделать пятьдесят тысяч человек разом, накопить в одном месте достаточно энергии уже не получится. Всего-то и выйдет какая-нибудь мелкая дрянь, дурнопахнущая и на вкус неприятная.
Мёрфи кивнула:
– Значит, люди, имеющие доступ к ритуалам, не любят этим делиться?
– Вот именно.
– И книга черных ритуалов – не из тех, которые твоя пустоголовая порнопринцесса может заказать по почте. Значит, ей помогают.
– Угу, – хмуро кивнул я. – И за этим последним проклятием явно стоял профессионал.