– Если ты не вмешаешься и не воспрепятствуешь ему.
– Если я не вмешаюсь и не воспрепятствую ему, – подтвердил я. – Поэтому, как только до Рейта дошли сведения о том, что я сунул нос в его дела, он послал Лару, чтобы та следила за мной и убрала при возможности.
– Или охмурила, – заметила Мёрфи. – Если этот парень – любитель комбинаций, возможно, ему кажется, что было бы неплохо, если бы Лара взяла тебя на крючок.
Щенок беспокойно завозился. Я поежился и погладил его.
– Угм, – произнес я. – Но это не сработало, и я вплотную приблизился к тому, чтобы полностью раскрыть это дело. Теперь ему просто придется отвесить мне плюху и убрать из кадра.
Мёрфи издала звук, очень смахивающий на рычание.
– Трусливый гаденыш! Обращаться с людьми таким образом…
– Ну почему же, – не согласился я. – Это умно. Если Рейт и правда настолько ослаб, то не осмелится убрать кого-то из Белого Совета в открытую. Только дурак пойдет на более сильного врага в лобовую атаку. Собственно, поэтому Томас поступил точно так же, как его папаша, – завербовал меня действовать против него сообща.
Мёрфи присвистнула:
– Да уж. Как, черт подери, тебя угораздило вляпаться в этот змеиный клубок?
– Праведный образ жизни, – хмыкнул я.
– Ты бы сказал Томасу, чтобы он отвалил, – посоветовала Мёрфи.
– Не могу.
– Почему не можешь?
Я молча посмотрел на нее.
Глаза ее округлились. Она поняла:
– Это он. Твоя родня.
– Единоутробный брат, – сказал я. – Наша мать некоторое время зналась с лордом Рейтом.
Она кивнула:
– И что ты собираешься делать?
– Постараюсь остаться в живых.
– Я имею в виду Томаса.
– Сожгу этот мост, если дойдет до этого.
– Справедливо, – заметила Мёрфи. – А каков твой следующий ход?
– Поеду к Томасу, – ответил я. – Помогу ему. – Я покосился на забинтованную руку. – Только мне нужна машина. И водитель.
– Заметано, – сказала Мёрфи.
Я нахмурился, раздумывая:
– И сегодня вечером мне может понадобиться от тебя еще кое-что. И это тяжело.
– Что?
Я сказал.
Секунду-другую она молча смотрела мимо меня.
– Господи, Гарри!
– Знаю. Мне даже думать об этом противно, не то что просить. Но это наш единственный шанс. Не думаю, что нам удастся выиграть этот раунд одной огневой мощью.
Она поежилась:
– Хорошо.
– Ты уверена? Ты ведь не обязана делать это.
– Я с тобой, – упрямо сказала она.
– Спасибо, Кэррин.
Она невесело улыбнулась:
– По крайней мере, так я хоть чем-то помогу.
– Не говори ерунды, – хмыкнул я. – Воспоминание о том, как ты ведешь огонь в исподнем, будет поднимать мой боевой дух еще много лет.
Она осторожно лягнула меня в лодыжку, но ее улыбка оставалась немного застывшей. Взгляд ее скользнул вниз, к щенку, – тот с готовностью перевернулся кверху пузом и принялся глодать кончики ее пальцев.
– Ты как? – спросил я. – Что-то ты притихла.
– Я в порядке, – кивнула она. – Ну, почти. Только…
– Только что?
Она тряхнула головой:
– День сегодня хлопотный выдался, особенно по части переживаний.
«Ох, как я тебя понимаю», – подумалось мне.
– Я хочу сказать, сначала этот придурок Рич и Лиза. А еще… – Она покосилась на меня, порозовев. – И тот момент с Кинкейдом.
– Ты о том, как он с тебя штаны снимал?
Она закатила глаза:
– Да. Столько… знаешь ли, столько времени прошло с тех пор, как симпатичный мужчина снимал с меня штаны. Я и забыла, что это может быть приятно. Разумеется, я понимаю, что это, возможно, просто реакция на опасность, адреналин и все такое, но… черт, никогда еще я не реагировала так на простое прикосновение.
– Ох, – только и сказал я.
Она вздохнула:
– Ты сам спросил. Это меня немного отвлекает. Ничего больше.
– Так, к сведению, – заметил я. – Я не уверен, что он вообще человек. Насколько я понял, он вообще не из хороших парней.
– Угу, – огорченно кивнула Мёрфи. – И почему всегда так выходит, что нехорошие парни пробуждают в девушках эмоции?
Черт, она и тут права.
– Ox, – повторил я.
– Вызову такси, – сказала Мёрфи. – Съезжу переоденусь и мотоцикл заберу. Машина до сих пор у парка, а там может еще оставаться кто-то из семьи. Дай мне час, а потом доставлю тебя куда нужно. Если ты сам в состоянии ехать.
– Придется, – вздохнул я.
Мёрфи вызвала такси, и, как раз когда водитель позвонил от дверей, вернулся Эбинизер с большим бумажным пакетом в руках. Я посмотрел на него, испытав целый букет эмоций: облегчение, восхищение, подозрение, разочарование, обиду. Одним словом, в голове моей царила каша.
Он заметил мой взгляд и остановился в дверях:
– Хосс, как рука?
– Чувствительность возвращается, – признался я. – Но, думаю, я вырублюсь раньше, чем это произойдет полностью.
– Я мог бы помочь тебе немного, если хочешь.
– Сначала давайте поговорим.
Мёрфи наверняка уловила напряжение, повисшее между нами еще там, у приюта.
– Такси пришло, Гарри, – сказала она, стараясь сохранять голос нейтральным. – До встречи через час.
– Спасибо, Мёрф, – отозвался я.
– Приятно было познакомиться с вами, мисс Мёрфи, – произнес Эбинизер. И поправился: – Лейтенант Мёрфи.
Она почти улыбнулась. Потом покосилась в мою сторону, словно спрашивая, можно ли оставлять нас вдвоем со стариком. Я кивнул, и она вышла.
– Закройте дверь, – сказал я Эбинизеру.
Он задвинул засов и снова повернулся ко мне:
– Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказал?
– Правду, – ответил я. – Я хочу правды.
– Нет, не хочешь, – возразил Эбинизер. – По крайней мере, не сейчас. В этом, Гарри, тебе придется поверить мне на слово.
– Нет, не придется, – буркнул я хрипло. – Я много лет верил вам. Полностью. Безоглядно. Выходит, вы у меня в долгу.
Эбинизер отвернулся.
– Я хочу ответов. Я хочу правды.
– Больно будет, – предупредил он.
– От правды бывает больно. Мне все равно.
– А мне – нет, – вздохнул он. – Сынок, в мире нет никого, ни одного человека, которого мне хотелось бы уберечь от боли так, как тебя. И это слишком тяжелая ноша для твоих плеч – особенно сейчас. Это тебя убить может, Гарри.
– Это не вам решать, – негромко произнес я.
Меня даже удивило, как спокойно я это произнес.
– Я хочу правды. Дайте ее мне. Или уходите из моего дома и никогда не возвращайтесь.
Досада, даже гнев мелькнули на лице старика. Глубоко вздохнув, он кивнул, положил бумажный пакет на журнальный столик и скрестил руки на груди, глядя в камин. Морщины на его лице словно разом сделались глубже. Взгляд его уперся в огонь и сделался жестким, даже пугающим.
– Ладно, – сказал он. – Спрашивай. Я отвечу. Но это может многое для тебя поменять, Гарри. Это может поменять твои мысли, твое отношение.
– К чему?
– К себе. Ко мне. К Белому Совету. Ко всему.
– Переживу.
Эбинизер кивнул:
– Ладно, Хосс. Только не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Глава 35
– Начнем с простого, – сказал я. – Откуда вы знаете Кинкейда?
Он выдохнул и поморщился:
– По ремеслу.
– Ремеслу?
– Да. – Эбинизер присел на угол дивана.
Щен проковылял на своих пухлых лапах, обнюхал его и завилял хвостиком. Эбинизер улыбнулся ему и почесал его за ушами.
– Почти все сверхъестественные силы держат кого-то для работы такого рода. У Красной Коллегии, например, был Ортега. Мы с Кинкейдом более или менее коллеги.
– Значит, вы оба убийцы, – сказал я.
Он не пытался отрицать этого.
– Непохоже, чтобы он вам нравился, – заметил я.
– Это давняя история, – кивнул Эбинизер. – Вопрос профессиональной этики и уважения. Границы. Кинкейд нарушил их лет сто назад в Стамбуле.
– Он не человек?
Эбинизер покачал головой.
– Тогда кто он?
– Среди людей встречаются те, в чьих жилах течет толика крови Небывальщины, – ответил Эбинизер. – Подкидыши, например, которые наполовину люди, наполовину сидхе. Однако не только фэйри могут скрещиваться с людьми, и плоды таких союзов обладают значительной силой. Но подобные отпрыски, как правило, уродливы. Часто безумны. Однако иногда их дети кажутся обычными людьми.
– Как Кинкейд.
Эбинизер кивнул:
– Он старше меня. Когда мы с ним познакомились, я еще не облысел, а он уже не первый век служил Твари.
– Какой еще твари? – не понял я.
– Твари, – повторил Эбинизер. – Еще одному наполовину смертному, как Кинкейд. Владу Дракулу.
Я недоуменно моргнул:
– Владу Цепешу? Дракуле?
Эбинизер покачал головой:
– Дракула приходился Дракулу сыном – и, надо сказать, по сравнению с папочкой был так себе, бледным подобием. Переметнулся в Черную Коллегию по юношеской дури. А вот родитель… Грозен. Опасен. Жесток. И Кинкейд несколько столетий был его правой рукой. Его знали как Адского Пса. Или просто Адопса.
– И он боится вас, – с горечью заметил я. – Черный Посох Маккой. Такая, что ли, у вас рабочая кличка была?
– Вроде того. Но это долгая история.
– Тогда начинайте, – буркнул я.
Он кивнул, задумчиво почесывая щена между ушами.
– С самого основания Белого Совета – точнее, даже раньше, с того времени, как первые чародеи собрались, чтобы установить законы магии, – всегда находился кто-нибудь, желавший это уничтожить. Вампиры, например. Фэйри тоже время от времени вступали с нами в разлад. Да и среди самих чародеев всегда отыщутся такие, которые считают, что мир куда приятнее без Белого Совета.
– Ну и дела, – заметил я. – Даже представить себе не могу, чтобы такое пришло в голову кому-то из чародеев.
Голос Эбинизера сделался резче, холоднее:
– Ты не знаешь, о чем говоришь, парень. Не знаешь, что говоришь. На моем веку несколько раз случались времена и места, где одни эти слова могли стоить тебе жизни.
– Ну да. Моя жизнь в опасности… кто бы мог подумать. Кстати, с чего это вас прозвали Черным Посохом? – спросил я. И тут меня осенило. – Это не кличка! – задохнулся я. – Никакая не кличка. Это титул.