сах, голубой блузке и атласной ветровке вышла из машины, не заглушив мотора.
Меньше всего на свете Кэррин Мёрфи похожа на начальницу Отдела специальных расследований полиции, разбирающегося со всей ночной нечистью, что время от времени заявляет о себе в Чикаго и его окрестностях. Когда тролли начинают похищать случайных прохожих, когда люди на улицах становятся жертвами вампиров или когда кто-то съезжает с катушек, не совладавши с собственной магией, расследовать эти дела поручают Отделу специальных расследований Чикагской полиции. Разумеется, никто не верит всерьез ни в троллей, ни в вампиров, ни в злобных чернокнижников, но стоит произойти чему-либо жуткому, потустороннему, именно ОСР по роду службы обязан объяснять всем и каждому, что это был всего лишь псих в резиновой маске и беспокоиться не о чем.
В общем, работа у ОСР отстойная, но работают в нем вовсе не дураки. Им-то очень хорошо известно, что во мраке хоронится много всякого, не объяснимого с позиций наивного материализма. И Мёрфи со своей стороны старается вооружить своих копов по максимуму, когда им приходится иметь дело со сверхъестественной угрозой, и едва ли не самое эффективное ее оружие – это я. Она нанимает меня в качестве консультанта каждый раз, когда ОСР сталкивается с чем-нибудь особо опасным или загадочным, и гонорары, получаемые мною за работу с этим полицейским подразделением, покрывают львиную долю моих расходов.
При виде Мёрфи Мыш издал в знак приветствия фыркающий звук и, оживленно виляя хвостом, устремился к ней. Откинься я назад с выпрямленными ногами, и я мог бы проехаться по засыпанной гравием стоянке на манер воднолыжника, но, поскольку рывок застал меня врасплох, мне просто пришлось поспешить за псом.
Мёрфи опустилась на колени и зарылась руками в густой мех за развесистыми собачьими ушами.
– Привет, парень, – сказала она с улыбкой. – Как дела?
Мыш с готовностью облизал ей руки.
– Ой, фу! – выпалила Мёрфи, но тут же рассмеялась и, мягко оттолкнув восторженный собачий нос, встала. – Вечер добрый, Гарри. Хорошо, что я тебя застала.
– Мы как раз с вечернего забега, – сказал я. – Зайдешь?
У Мёрфи хорошенькое лицо и небесно-голубые глаза. Золотые волосы она перетянула на затылке резинкой и благодаря этому хвостику казалась моложе обычного. Какое-то напряженное было у нее лицо, словно она ощущала себя неловко.
– Извини, не могу, – ответила она. – На самолет боюсь опоздать. Нет, правда, некогда совсем.
– А, – кивнул я. – Что это вдруг?
– Меня не будет в городе несколько дней, – сказала она. – Вернусь где-нибудь к вечеру понедельника. Я надеялась, ты не откажешься полить два-три раза цветы у меня дома.
– А-а-а, – повторил я.
Значит, она хочет, чтобы я поливал ее цветы. Очень мило. Чертовски сексуально.
– Ну да, легко. Почему же не полить?
– Спасибо, – кивнула она и сунула мне в руку ключ на стальном кольце. – Это от задней двери.
Я взял ключ:
– И куда собралась?
Выражение неловкости на ее лице усилилось.
– Ну… хочу выбраться, отдохнуть. Маленький отпуск.
Я моргнул.
– У меня сто лет не было отпуска, – словно оправдываясь, сказала она. – Должна же я отдохнуть хоть капельку?
– Э-э-э, конечно, – кивнул я. – Да. Отпуск, значит. Одна летишь?
Она дернула плечом:
– Это еще одна вещь, о которой я хотела с тобой поговорить. Я не ожидаю никаких неприятностей, но все-таки хочу, чтобы ты знал, где я и с кем. На всякий случай.
– Тоже верно, – согласился я. – Осторожность никогда не помешает.
Она кивнула:
– Я собираюсь на Гавайи. С Кинкейдом.
Я снова моргнул.
– Э… – выдавил я из себя наконец. – Ты хочешь сказать, по работе, да?
Она переступила с ноги на ногу:
– Нет. Мы встречались с ним уже несколько раз. Ничего серьезного.
– Мёрф, – возмутился я, – ты с ума сошла? Этот парень, мягко выражаясь, далеко не ангел.
Она испепелила меня взглядом:
– Мы это уже обсуждали. Я не маленькая девочка, Дрезден.
– Знаю, – кивнул я. – Но этот тип наемник. Убийца. И даже не совсем человек. Ему нельзя доверять.
– Но ты доверился, – возразила она. – В прошлом году, когда бились с Маврой и ее стаей.
Я нахмурился:
– Это совсем другое дело.
– Ой ли? – усомнилась она.
– Конечно. Я платил ему за убийство этих тварей. Я не ходил к нему на б… гм… с ним на пляж.
Мёрфи возмущенно заломила бровь.
– Тебе вообще небезопасно с ним находиться, – заявил я.
– Я делаю это не для того, чтобы быть в безопасности, – парировала она. Щеки ее слегка порозовели. – В том-то и дело.
– Тебе не стоит лететь, – не сдавался я.
Некоторое время она, хмурясь, молча смотрела на меня.
– Почему? – спросила она наконец.
– Потому что я не хочу, чтобы тебе было больно. Потому что ты заслуживаешь мужчину лучше, чем он.
Еще несколько секунд она внимательно изучала мое лицо, потом выдохнула через нос.
– Я же не сбегаю в Вегас, чтобы оформить там брак, Дрезден. Я работаю без продыха, а жизнь проходит мимо. Вот я и хочу пожить хоть немножко, пока еще не поздно.
Она достала из кармана сложенную вдвое картонную визитку:
– Это отель, в котором я буду жить. На случай, если тебе понадобится связаться или что-нибудь в этом роде.
Продолжая хмуриться, я взял у нее визитку. Меня не оставляло ощущение, будто я упустил что-то важное. Пальцы ее коснулись моих, но шрамы от ожога и перчатки не позволили мне ощутить ее прикосновения.
– Уверена, что с тобой все будет в порядке?
Она кивнула:
– Я же большая девочка, Гарри. Это я выбрала, куда лететь. Он даже не знает еще куда. Думаю, он не состряпает ничего загодя, если задумает какую-нибудь пакость. – Она чуть дернула плечом, под которым угадывалась выпуклость кобуры. – Я буду осторожна. Обещаю тебе.
– Угу, – кивнул я, даже не пытаясь улыбнуться ей. – Только запомни, Мёрф, ты делаешь глупость. Надеюсь, тебя не укокошат.
Голубые глаза ее вспыхнули, и она насупилась:
– Я надеялась, что ты пожелаешь мне хорошо отдохнуть.
– Угу, – сказал я. – Разумеется. Развлекайся. Ты только пришли весточку по прилете туда, ладно?
– Конечно, – кивнула она. – Спасибо за цветы.
– Без проблем, – хмыкнул я.
Она кивнула и помедлила, будто хотела сказать что-то еще. Потом почесала Мыша за ухом, села в машину и уехала.
Я смотрел ей вслед, чувствуя беспокойство.
И терзался ревностью.
Еще как терзался.
Адские погремушки.
Может, Томас все-таки говорил правду?
Мыш издал негромкий скулящий звук и ткнул меня носом в ногу. Я вздохнул, сунул адрес гостиницы в карман и повел пса домой.
Стоило мне отворить дверь, и в ноздри мне ударил запах свежей сосновой хвои – не ароматизированного чистящего средства, обратите внимание, а настоящей хвои. Смолистый, терпкий запах, и это притом, что ни одной хвоинки в поле зрения не наблюдалось. Фэйри явились и исчезли – и книги снова стояли на полках, пол сиял чистотой, штора висела на карнизе, вымытая посуда вернулась в шкаф… и так далее. Фэйри, конечно, народ странный и порой жутковатый, но по части наведения чистоты им нет равных.
Я взял с журнального столика коробок спичек и зажег свечи. Я чародей, а это значит, что я не в ладу со всякими там новомодными штуками, вроде электричества или компьютеров, поэтому мне начхать на состояние электрической проводки и вообще на то, есть у меня электричество или нет. Мой холодильник наполняется настоящим льдом. Горячего водоснабжения у меня тоже нет, а готовлю я на маленькой дровяной печке. Я затопил ее и подогрел себе супа – больше в доме, похоже, ничего не осталось. Потом сел за стол и за едой просмотрел почту.
Все как обычно. Олухи из «Бест бай» продолжили свои идиотские попытки продать мне новейший ноутбук, мобильник или плазменный телевизор, несмотря на мои неоднократные устные и письменные заверения, что у меня нет электричества и что они могут не тратить сил понапрасну. Еще пришло два чека. Один из них от Чикагского полицейского управления за помощь Мёрфи в одной истории с контрабандой – один час в прошлом месяце. Второй, на куда более увесистую сумму, – от нумизмата, который ухитрился уронить альбом с наличностью давно не существующих стран за борт своей яхты в озеро Мичиган и воспользовался услугами единственного в «Желтых страницах» чародея для того, чтобы отыскать его.
Последним в сегодняшней почте оказался большой желтый конверт, и на мгновение на меня накатила волна дурноты, стоило мне увидеть надпись на нем. Собственно, в самой надписи не было ничего особенного: бездушные, аккуратные, как на плакате в детском саду, буквы.
Мое имя.
Мой адрес.
И больше ничего.
Ничего особенного, и все же эта надпись наводила на меня совершенно иррациональный ужас. Не знаю, что именно заставило сработать мои инстинкты – может, как раз отсутствие в надписи чего-либо мало-мальски особенного. На мгновение мне показалось, что я ударился в панику безо всякой причины, что текст просто набран на компьютере, но тут же заметил легкое утолщение на последней букве моей фамилии, отличавшее ее от остальных «н». Собственно, и утолщение-то это тоже отличалось безупречностью – значит, его выполнили преднамеренно. Для того чтобы я понял: это написано рукой, но не человеческой. Во всяком случае, не каким-нибудь лазерным принтером из «Уолмарта».
Я положил конверт на столик и некоторое время просто смотрел на него. Не пухлый – максимум несколько листков бумаги. Значит, вряд ли это бомба. Точнее, вряд ли это ультрасовременная бомба – из тех, которые против чародеев практически бесполезны. Более примитивная по устройству бомба могла бы и сработать, но она и размерами больше.
Конечно, никто не отменял возможности покушения с помощью магии. Я придвинул к конверту левую руку и попробовал прощупать его своими чародейскими чувствами, но сосредоточиться в нужной степени не смог. Поморщившись, я стащил с левой руки перчатку, открыв взгляду изуродованные ожогом пальцы. Обжег руку я примерно год назад – так сильно, что врачи, к которым я обращался, настоятельно советовали мне ампутировать ее. Я не отдал свою руку на растерзание – в основном по той же причине, по которой я до сих пор разъезжаю на древнем «фольксвагене-жуке»: какая-никакая, эта машинка моя, и пошли все к черту.