Баттерс подобрался наконец ко мне, и я бедром подтолкнул его к двери. Он уловил намек, можно сказать, на лету, и мы с ним начали отступать к двери. Взгляд и ствол пистолета я не сводил с Гривейна; с браслета продолжали сыпаться на пол искры.
– Не уверен только, – добавил я, – что мне симпатичны ваши методы менеджмента. Баттерс, проверьте коридор.
Баттерс высунул голову за дверь и боязливо огляделся по сторонам:
– Никого не вижу.
– Вы можете запереть эту дверь снаружи?
Звякнули ключи на связке.
– Да, – отозвался он.
– Тогда приготовьтесь сделать это, – буркнул я.
Следом за Баттерсом я вышел в коридор и захлопнул дверь за собой.
– Запирайте! – рявкнул я. – Живо!
Баттерс сунул ключ в скважину и повернул. Тяжелые стальные ригели с приятным, основательным щелчком задвинулись в гнезда за мгновение до того, как что-то ударило в дверь изнутри с такой силой, что пол содрогнулся у меня под ногами. Секунду спустя дверь дернулась еще раз, и в ее центре вспухла выпуклость размером примерно с кулак.
– О господи, это Фил! – выдохнул Баттерс. – Что это? Что происходит?
– Что-то, связанное с вами, – бросил я, схватил его за руку и потащил по коридору со всей скоростью, на которую были способны его короткие ноги. – У кого-нибудь еще есть ключи от двери?
– А? – Баттерс на мгновение зажмурился. – Э… о… у других врачей. У дневной охраны. И у Фила.
Дверь содрогнулась еще раз, на ней вспухла еще одна выпуклость, а потом все стихло.
– Похоже, Гривейн тоже догадался об этом, – буркнул я. – Идемте, пока он не нашел нужный ключ. У вас с собой ключи от машины?
– Да, да… постойте… ох, да вот они. – Зубы у Баттерса стучали так громко, что он едва мог говорить; он спотыкался каждую пару шагов. – Боже… о боже, это все взаправду!
Из коридора у нас за спиной донесся металлический лязг. Кто-то примерял ключи к замку.
– Баттерс, – произнес я, схватив его за плечо и делая над собой усилие, чтобы не хлестнуть его по щеке, как это происходит в кино, – делайте все, как я скажу. Не рассуждайте. Думать будете потом. Только шевелитесь, а то этого «потом» не будет.
Он уставился на меня, и какое-то мгновение мне казалось, что его вырвет. Однако он взял себя в руки и кивнул.
– Идет, – сказал он.
– Отлично. Бежим к вашей машине. Вперед!
Баттерс кивнул еще раз и припустил к выходу с такой стремительностью, которой позавидовал бы иной спринтер. Скорость он набрал куда быстрее моего, но я со своими длинными ногами догнал его без особого труда. Баттерс задержался, чтобы хлопнуть по кнопке на посту охраны, а я распахнул дверь и придержал ее, дав ему вылететь на улицу первым. Он свернул направо и припустил к стоянке; я отставал от него на какую-то пару футов.
Мы свернули за угол, и Баттерс устремился к миниатюрному пикапчику, стоявшему на ближнем к нам месте. После царившей в морге тишины звуки ночного города казались оглушительным оркестром. Со стороны шоссе доносился шум автомобильного потока. Где-то вдалеке слышались сирены – не полицейские, а видимо, «скорой помощи». Кто-то, находившийся на расстоянии не больше двух миль от нас, врубил одну из этих жутких стереосистем, которые глушат одним уханьем сабвуфера.
Огни на стоянке не горели, но в нос мне ударил резкий запах бензина, так что я схватил Баттерса за ворот и дернул. Коротышка захрипел и едва не упал, но все-таки остановился.
– Стойте-ка! – бросил я и сунул пальцы под крышку капота Баттерсова пикапчика.
Она откинулась без сопротивления.
Двигатель искрошили в хлам. Оборванный приводной ремень свисал языком дохлого теленка. Отовсюду торчали проводки, а в пластиковых бачках для разных необходимых жидкостей кто-то понаделал дырок размером в палец. Содержимое разбитого радиатора и бачка омывателя ветрового стекла еще продолжало капать на асфальт, смешиваясь, судя по запаху, с бензином.
Задыхавшийся от бега – и моего торможения – Баттерс смотрел на это, не веря своим глазам:
– Моя тачка… Эти суки угробили мою тачку!
– Похоже на то, – подтвердил я, оглядываясь по сторонам.
– Зачем они угробили мою тачку?
Уханье сабвуфера все не смолкало. На секунду я застыл, прислушиваясь. Тональность звука менялась, делаясь с каждым ударом чуть выше. До меня вдруг дошло, что это означает, и на мгновение меня охватила паника.
Доплеровский эффект. Источник этого оглушительного уханья приближался к нам.
В темноте вдруг вспыхнули фары – какой-то автомобиль приближался к Институту патологоанатомии. Судя по широко расставленным фарам и реву мотора, это был один из тех древних, пожирающих бензин динозавров – «кадиллак» или большой «олдсмобиль».
– Бежим! – рявкнул я Баттерсу и рванул к стоянке у соседнего корпуса, на которой оставил «Голубой жучок».
Нас явно уже засекли, так что я снова изготовил свой браслет, отчего рука моя стала напоминать небольшую комету. Баттерс не отставал; надо отдать должное коротышке – бегун он был отменный.
– Вон туда! – крикнул я на бегу. – Садитесь в мою машину!
– Вижу!
Взревывающая сабвуфером машина – и правда, «кадиллак» – свернула на стоянку, пересекла ее и, скрежетнув днищем о бордюр, остановилась на газоне. Водительская дверца распахнулась, и из нее выскочил мужчина.
Фары «кадиллака» слепили мне глаза, но я все же успел более-менее разглядеть его. Среднего роста, с длинными редеющими волосами, с темными возрастными пятнами на бледной и дряблой коже, он двигался как-то скованно, словно страдал артритом. Это не помешало ему, однако, вытащить из салона дробовик и не спеша приложить его к плечу.
Я вильнул в сторону, чтобы оказаться между ним и Баттерсом, извернулся и, выбросив левую руку назад, врубил щит. Он вырос между нами этаким призрачным полукуполом за долю секунды до того, как ствол дробовика расцвел огненным цветком. Купол вспыхнул и рассыпался фонтаном искр размером с небольшой загородный дом. Я ощутил, как он дрогнул на мгновение, но тут же восстановился – как раз вовремя, чтобы удержать заряд картечи из второго ствола. Старикан с дробовиком взвыл от досады, переломил дробовик и полез в карман за новыми патронами.
Баттерс кричал, и я, кажется, тоже. Мы прыгнули в «жучок», и я повернул ключ зажигания. Мотор чихнул и завелся. Я вдавил педаль газа в пол, мы вылетели со стоянки на дорогу, повернули, «жучок» чуть занесло, но я удержал его, и мы понеслись прочь от института.
– Берегись! – заорал Баттерс, тыча пальцем куда-то назад.
Я бросил взгляд через плечо и увидел Фила и трех других мертвецов из прозекторской, бегущих к нам через газоны. Впрочем, «бегущих» – не то слово! Такого спринта Фил не развивал, должно быть, и в самом расцвете своих жизненных сил. Я попробовал выжать из машины чуть больше и сосредоточил внимание на дороге перед нами.
– Ох черт! – завопил Баттерс, и «жучок» дернулся.
Я снова оглянулся и увидел Мертвого Фила, цеплявшегося за машину сзади. Должно быть, он стоял на заднем бампере. Трое остальных мертвецов отстали ненамного. Мертвый Фил замахнулся кулаком, и послышался скрежет – это он сорвал с моей бедной машинки крышку капота, обнажив двигатель.
– Держите руль! – крикнул я Баттерсу.
Он перегнулся ко мне и схватился за руль, а я повернулся назад и выбросил правую руку в направлении Мертвого Фила, сосредоточившись на простеньком серебряном кольце на моем среднем пальце. Подобно браслету-оберегу, кольцо представляло собой преобразователь энергии – кинетической энергии. С каждым движением моей руки кольцо накапливало заряд. Я сосредоточился на кольце, сжал руку в кулак и выбросил его в направлении Мертвого Фила, высвободив заключенную в кольце энергию.
Мертвый Фил снова занес кулак, чтобы разнести к чертовой матери движок, но я на долю секунды опередил его. Невидимая сила вырвалась из кольца и ударила его ниже пояса, сбросив его ноги с бампера. Он сделал попытку вцепиться в машину руками, но пальцы соскользнули, и он грянулся об асфальт. Остальные мертвецы обогнали его, а он так и остался лежать, раскинув руки-ноги и дергаясь, как сломанная игрушка.
Я снова взялся за руль и переключил передачу. В зеркало заднего вида я увидел, как бежавший первым мертвец прыгнул нам вслед, но ему не хватило какой-то пары футов, и вся эта компания зомби осталась позади, в темноте, а мы вырвались наконец из технопарка на шоссе.
Некоторое время я гнал машину не прямым путем, а петляя без особой нужды. Не то чтобы я всерьез верил в погоню, но и давать тому старичку в «кадиллаке» шанса пальнуть в нас еще раз мне не хотелось. Прошло, должно быть, не меньше десяти минут, прежде чем я немного перевел дух и, ощутив себя в относительной безопасности, свернул на хорошо освещенную парковку возле круглосуточного магазина.
Стоило мне вытянуть стояночный тормоз, как меня начало трясти. У меня всегда так с адреналином. Пока кризис в разгаре, я, как правило, действую достаточно хладнокровно, зато, когда все позади, мое тело от души мстит за пережитый ужас. Я закрыл глаза и постарался успокоить дыхание, но далось мне это непросто. Обидно: ведь это единственное средство остановить дрожь.
С тех пор как я едва не остался без руки, мне раз от раза все труднее справиться с собой. Давным-давно вроде бы знакомые эмоции в последнее время терзают меня все больнее, и порой мне приходится буквально закрывать глаза и считать до десяти, чтобы не утратить контроль над собой. На этот раз мне отчаянно хотелось кричать и выть – отчасти от радости, что я все-таки жив, отчасти от ярости, что кто-то пытался меня убить. Мне хотелось собраться с силами и крушить все направо и налево, ощущать сырую, ничем не сдержанную энергию творения, пронизывающую мои мысли и мое тело… Мне хотелось сорваться с цепи.
Но я не мог себе этого позволить. Даже среди сильнейших чародеев планеты я выступаю отнюдь не в легком весе. Мне недостает изящества, класса и опыта, что отличают большинство ветеранов нашего ремесла, но, когда дело доходит до грубой силы, я наверняка вхожу в первые три или четыре десятка сильнейших. Силы у меня в достатке, но не всегда хватает мастерства управлять ею: вот почему мне приходится пользоваться специальными устройствами, вроде браслета-оберега или кольца. Да и с ними мне не всегда удается быть безупречно точным. Последний раз, когда я сорвался с тормозов и перестал сдерживать свою энергию, я сжег до состояния золы с дюжину людей.