– Знаете, я сегодня видел пятна и похуже, – заметил я. – Давайте вернемся к книгам.
– Вы испачкали книгу? – с неподдельным огорчением спросила она.
– Нет. Так, сравнение не совсем удачное.
– А… Ладно, – кивнула она, задумчиво потирая руки. – Вы здесь за книгой. Что вы ищете?
– Книгу под названием Die Lied der Erlking.
– О, эту я читала. – Она сморщила носик и на мгновение уставилась куда-то в пространство. – Два экземпляра на правой полке, третий ряд сверху, восьмая и девятая, считая слева.
Я удивленно моргнул, потом подошел к полке и нашел книгу именно там, где она сказала.
– Ух ты, точная подсказка, – заметил я.
– На память не жалуюсь, – отозвалась она с довольной улыбкой. – У меня такой своего рода талант.
Она сделала неопределенный жест рукой – той, которой только что касалась меня.
– Должно быть, это очень кстати при инвентаризации. – Я заглянул на полку. – Знаете, а книга-то здесь одна.
Она нахмурилась, потом пожала плечами:
– Наверное, мистер Бок продал вторую на неделе.
– Ручаюсь, что продал, – согласился я.
Не нравилось мне это. Неприятно даже представлять себе Гривейна, стоящего здесь, в лавке, беседующего с людьми вроде Бока или Шилы. Я задвинул дверь клетки, запер ее и медленно двинулся обратно в лавку, раскрыв на ходу книгу.
Мне приходилось встречать упоминания об этой книге в других работах. Насколько я понимал, речь в ней шла о легендах, связанных с Эрлкёнигом, или Королем эльфов. В мире фэйри он был заметной фигурой – возможно, даже сопоставимой по влиянию с Королевами обоих правящих дворов фэйри. Чародей Пибоди составил эту книгу в начале прошлого века из разрозненных записей дюжины древних чародеев, большая часть которых к тому времени уже умерла, так что домыслов в ней содержалось больше, чем непреложных истин.
– Сколько? – спросил я.
– Там, под обложкой, должна быть карточка, – отозвалась Шила, вежливо отставшая от меня на пару шагов.
Я посмотрел. Книжка стоила примерно половину моей месячной квартплаты. Стоит ли удивляться, что прежде у меня и мысли не возникало купить ее. Не то чтобы дела мои последнее время шли неважно, но и лишних денег у меня тоже не водилось – с учетом Мышовых прививок, того обилия жратвы, что он поглощал, и Томасовых проблем с работой. Может, Бок даст мне книгу взаймы или в рассрочку…
Мы с Шилой вышли из задней комнаты и двинулись к прилавку.
– Ну, думаю, дальше вы не заблудитесь, – улыбнулась она. – Приятно было познакомиться, Гарри.
– И мне тоже. – Я тоже улыбнулся в ответ. Черт, она все-таки была женщина, к тому же достаточно привлекательная. А улыбка и просто очаровательная. – Может, еще встретимся как-нибудь.
– С удовольствием. Только в следующий раз, если можно, без пистолета.
– Вы из этих, из старомодных девиц? – предположил я.
Она рассмеялась и вернулась обратно в контору.
– Нашли, что искали? – спросил Бок.
Голос его звучал немного напряженно, я не мог понять, как именно. Он явно ощущал себя не в своей тарелке.
– Надеюсь, что так, – кивнул я. – Э… кстати, о цене…
Бок пристально посмотрел на меня из-под кустистых бровей.
– Э… Вы чек примете?
Он огляделся по сторонам и кивнул:
– От вас приму.
– Спасибо, – сказал я.
Я выписал чек, надеясь, что он не упрыгает со стола прежде, чем я дойду до двери. Затем тоже огляделся:
– Уж не распугал ли я ваших покупателей?
– Может, и так, – неуютно хмыкнул он.
– Извините.
– Бывает.
– Пожалуй, им спокойнее сейчас дома. Вам, кстати, тоже.
Он покачал головой:
– Дела не терпят.
Что ж, Бок взрослый человек, да и в Чикаго он дольше моего.
– Ладно, – сказал я, протягивая ему чек. – А второй экземпляр из запасника что, продали?
Он убрал чек в ящик стола, вложил книжку в пластиковый файл, а его – в бумажный пакет.
– Два дня назад, – буркнул он, чуть помедлив.
– Не помните, кому именно?
Он надул губы, будто собирался свистнуть:
– Пожилому джентльмену. С длинными редеющими волосами. С пятнами на коже.
– Кожа как мешком висит? – спросил я. – И движется немного скованно?
Бок беспокойно огляделся по сторонам:
– Угу. Он самый. Послушайте, мистер Дрезден, я всего лишь книгами торгую. Мне не нужно никаких неприятностей. Представления не имею, что это за тип. Просто покупатель, и все.
– Конечно, – заверил я его. – Спасибо, Бок.
Он кивнул и протянул мне пакет. Я сложил его вдвое и сунул в карман плаща, потом выудил из другого кармана ключи от машины.
– Гарри? – послышался голос Шилы, негромкий, но встревоженный.
Я озадаченно обернулся:
– А?
Она с тревожным видом кивнула в сторону окна.
Я выглянул.
На улице перед магазином виднелись две фигуры, одетые почти одинаково: длинные черные рясы, черные капюшоны, которые скрывали лица. Один немного выше второго. Они просто стояли на тротуаре и ждали.
– Говорил же я неделю назад этим ребятам: не хочу я покупать у них кольца. – Я покосился на Шилу. – Или вы не увлекаетесь Толкином?
– Ха-ха, – без особого энтузиазма произнес Бок. – Мне не хотелось бы здесь никаких неприятностей, мистер Дрезден.
– Успокойтесь, Бок, – сказал я. – Если бы они пришли сюда с неприятностями, они бы вышибли дверь.
– Они хотят поговорить с вами? – спросила Шила.
– Возможно, – кивнул я.
Конечно, окажись эти двое из Кеммлерова кружка, они могли бы войти и попытаться убить меня. Гривейн, например, пытался. Я задумчиво побарабанил пальцами по деревянной поверхности посоха.
Бок смотрел на меня так, будто ему сделалось дурно. Вообще-то, он не из тех, кого легко напугать, но и дураком его никак не назовешь. За последние несколько лет я превратил в дымящиеся руины три… нет, постойте – четыре. Черт… никак не меньше четырех зданий, и Бок явно не хотел, чтобы его лавка пополнила собой этот список. Это меня немного огорчило. Обычные люди, когда я говорю им, что я чародей, смотрят на меня как на психа. Те же, кто знает, что это не шутки, смотрят на меня совсем по-другому.
Они смотрят на меня как на чертовски опасного психа.
И если подумать, после четырех сожженных зданий у них есть повод считать так.
– Вы бы лучше заперли лавку на ночь, – посоветовал я Боку с Шилой. – Что ж, пойду поговорю с ними.
Глава 8
Я помедлил мгновение, прежде чем отворить дверь и выйти. Будь моя жизнь кинофильмом, тут полагалось бы играть драматической музыке, но вместо этого приемник в конторе исполнил какой-то разухабистый мотивчик из конца шестидесятых. Если моя жизнь и кино, то явно малобюджетное.
Вопрос заключался только в том, в каком фильме я находился. Скажем, в какой-нибудь вариации на тему «Жаркого полдня» идея выйти представлялась довольно-таки опасной. С другой стороны, не исключался шанс, что я до сих пор пребываю во вступительных кадрах «Мальтийского сокола», так что все, кто пытается выследить чертову птицу, всё еще жаждут со мной поговорить. А в этом случае мне, возможно, предоставлялась неплохая возможность нарыть жизненно важной информации насчет надвигающейся грозы – поисков «Слова Кеммлера».
Однако на всякий случай я встряхнул браслет-оберег, изготовив его к работе. Правой рукой я покрепче сжал покрытую рунами поверхность посоха.
А затем я призвал свою силу.
Я уже говорил, что источником моей магии является жизнь, особенно эмоции. Вы и сами наверняка ощущали ключом бьющую из них энергию, когда восходящая осенняя луна наполняет вас пронизывающим до мозга костей возбуждением или когда первое дуновение теплого весеннего ветра, полного жизни, касается вашего лица, и вас вдруг захлестывает волна беспричинной радости. Музыкальный аккорд, от которого наворачиваются слезы на глаза, взрыв детского смеха, рев переполненных трибун на стадионе – все это заряжено магией.
Моя магия вырастает из всех этих источников. А может, еще из чего-то более темного. Страх ведь тоже эмоция. И ярость. И вожделение, и безумие. Я не слишком добродетелен. Конечно, я не Чарльз Мэнсон какой-нибудь, но и святым меня никак не назовешь. Пожалуй, раньше я был лучше, чем теперь. Слишком много мне с тех пор пришлось видеть людей, искалеченных, убитых или просто запуганных той же самой силой, которая, по идее, должна была бы сделать мир лучше… по крайней мере, не хуже. Чем дальше, тем больше я делаю ошибок, тем больше принимаю недальновидных решений, некоторые из которых стоили кому-то жизни. Раньше я был увереннее в себе. Каким-то… более цельным, что ли.
Дурацкая рука чертовски болела. У меня имелось с полдюжины – один другого краше – поводов бояться, что я и делал. Тошнее всего мне делалось при мысли о том, что допусти я ошибку – и за нее может поплатиться Мёрфи. А если случится такое, я даже не знаю, что делать.
Я впитывал все это – хорошее, плохое, безумное, то негромкое жужжание, от которого дрожали мелкой дрожью идолы, свечи и курильницы на окружавших меня полках. В стеклянной двери я видел свое отражение: на месте левой руки пульсировал, плюясь сердитыми брызгами, клубок голубого огня. Я собирал воедино окружавшую меня энергию, накапливал ее в заряд для обороны – или для нападения. Я не знал, чего хотели от меня эти две фигуры в черном, но если они искали драки… что ж, я не собирался их разочаровывать.
Завернувшись в энергию как в плащ, я вышел на улицу, чтобы встретиться лицом к лицу с теми, которые ждали меня на тротуаре напротив. Я не спешил, шагая медленно и ровно, и следил за теми двумя, но лишь краем глаза. Со стороны казалось, наверное, что я смотрю себе под ноги, и я шел так, пока голубой свет моего оберега не коснулся темных ряс, окрасив черную ткань синим и провалив тени в складках еще глубже. Только тогда я остановился и медленно поднял глаза, встретившись с ними взглядом.
Возможно, мне только показалось, но эти двое чуть отшатнулись, как от порыва ветра. Октябрьский ветер и правда завывал вокруг нас, обжигая кожу ледяным холодом с озера Мичиган.