– Что вам нужно? – спросил я, стараясь, чтобы голос мой не уступал холодом ветру.
– Книгу, – отозвался тот, что выше.
Какую еще книгу? Занятно…
– Гм… Судя по вашему виду, вы большой поклонник Шуберта, – предположил я.
– Скорее Гёте, – возразил он. – Отдай ее мне.
Что ж, значит, его определенно интересовал der Erlking. Голос его звучал как-то… странно, что ли. Несомненно мужской, но не совсем человеческий. В нем слышалось некое вибрирующее жужжание, отчего слова казались едва заметно искаженными. Говорил он медленно, размеренно. Впрочем, иначе вышло бы и вовсе не разборчиво.
– Поцелуйте меня знаете куда, – ответил я. – Ищите себе книгу сами, прихвостни Кеммлеровы.
– К безумцу Кеммлеру я не испытываю ничего, кроме отвращения, – возразил тот. – И оскорбления твои меня не задевают. Это дело вообще тебя не касается, Дрезден.
Это, как говорится, заставило меня призадуматься. Одно дело – разбираться с надменными, хоть и сильными чернокнижниками, не имеющими представления о том, на что вы способны. Совсем другое дело – справляться с теми, кто хорошо подготовился к встрече и знает, кто вы такой. В общем, настал мой черед переходить в оборону.
Это не укрылось от внимания фигуры в черном. Его не совсем человеческий голос сделался громче, и он рассмеялся.
– Туше, о повелитель темных халатиков, – произнес я. – Тем не менее своего экземпляра книги я вам не отдам.
– Меня зовут Коул, – сообщил он. Что это послышалось в его голосе – не усмешка ли? Возможно. – И нынче вечером я терпелив. Еще раз прошу тебя: отдай мне книгу.
Die Lied der Erlking хлопала меня по ноге, болтаясь в кармане моего плаща.
– Еще раз отвечаю: поцелуйте меня сами знаете куда.
– И в третий, последний раз прошу тебя о том же, – произнес тип в черном уже более угрожающе.
– Эй, дайте подумать. Как мне лучше ответить на этот раз?.. – хмыкнул я, расставив ноги пошире.
Коул испустил шипящий звук и чуть развел руки, не поднимая их. Холодный ветер с озера задул сильнее.
– В третий, и последний раз прошу тебя о том же, – повторил Коул негромко, но уже с нескрываемой злобой. – Отдай… мне… книгу.
Неожиданно вторая фигура сделала шаг вперед и заговорила. Голос у нее оказался таким же странным, искаженным, как у первой, только в женском, так сказать, исполнении.
– Пожалуйста, – сказала она.
Последовала секунда потрясенного молчания, потом Коул очнулся.
– Кумори, придержи язык! – произнес он.
– Вежливость денег не стоит, – возразила Кумори.
Бесформенная ряса не давала представления о ее фигуре, но жест рукой не оставлял сомнения в ее женственности. Она снова повернулась ко мне.
– Знания, заключенные в der Erlking, могут представлять опасность, Дрезден, – сказала она. – Вам не обязательно отдавать книгу нам. Вы можете просто уничтожить ее здесь. Так даже лучше. Я прошу вас, ну пожалуйста.
Мгновение-другое я молча смотрел на них, переводя взгляд с одного на другого.
– Я видел вас обоих раньше, – произнес я наконец.
Они не пошевелились.
– На маскараде у Бьянки. Вы стояли с ней на помосте. – По мере того как я говорил, уверенность моя все крепла. Оба не открывали лиц, но что-то в их манере двигаться было мне хорошо знакомо. – Это вы тогда вручали Леанансидхе тот сувенирчик.
– Возможно, – произнесла Кумори, чуть наклонив голову, что лишний раз подтвердило мои догадки.
– Вечер тогда пошел на редкость наперекосяк. Мне этот кошмар вот уже который год снится.
– И будет сниться еще не один год, – кивнул Коул. – В тот вечер произошло очень много важных событий. О большинстве из которых ты пока не знаешь.
– Адские погремушки, – заметил я. – Пусть я чародей, но до сих пор меня тошнит от штучек типа «я знаю, а ты нет». Если честно, это бесит меня даже больше всего другого.
Коул с Кумори обменялись долгими взглядами.
– Дрезден, – обратилась ко мне Кумори, – если вы хотите избавить себя и других от боли и страданий, уничтожьте книгу.
– Это у вас работа такая? – поинтересовался я. – Разгуливать по белу свету и уничтожать тираж?
– Их напечатали меньше тысячи, – подтвердила Кумори. – Время уничтожило большую их часть. За последний месяц мы разделались с остальными, кроме этих двух, в Чикаго.
– Зачем? – удивился я.
Коул едва заметно пожал плечами:
– Разве мало того, что последователи Кеммлера могут использовать эти знания во зло?
– Вы что, на Совет работаете? – спросил я.
– Разумеется, нет, – ответила Кумори из-под капюшона.
– Ну-ну, – сказал я. – Сдается мне, если бы вы так заботились о предотвращении зла, вы работали бы с Советом, а не просто разыгрывали «Четыреста пятьдесят один градус по Фаренгейту».
– А мне кажется, – отозвалась Кумори, – что, если бы вы так верили в чистоту их помыслов, вы бы сами известили их о происходящем.
Здрасте пожалуйста. Это выходил уже новый мотив: вроде того, что Совет – бяка, а я белый и пушистый. Не знаю, к чему клонила Кумори, но разумным выглядело продолжать разыгрывать эту партию дальше – посмотреть, что она еще такого скажет.
– А кто сказал, что я не сделал этого?
– Бессмысленно, – буркнул Коул.
– Позволь, я скажу ему, – попросила Кумори.
– Бессмысленно.
– Нам это ничего не стоит, – настаивала она.
– Будет стоить, если вы и дальше станете продолжать нести ахинею, – возразил я. – Я выставлю вам счет за трату моего времени.
Она издала странный звук, который я определил как вздох.
– Вы хотя бы поверите в то, что содержимое книги представляет собой угрозу?
Гривейн, похоже, ценил свой экземпляр. Впрочем, я ведь не узнаю, что за гадость там, внутри, пока сам не прочитаю.
– По соображениям целесообразности, допустим, что верю.
– Но если знания, содержащиеся в книге, опасны, – сказал Коул, – что заставляет тебя полагать, будто Стражи Совета распорядятся ими мудрее, чем последователи Кеммлера?
– Только то, что пусть они и сборище вонючих зануд, однако всегда стараются поступать правильно, – ответил я. – Если кому-нибудь из Стражей придет в голову, что он может вдруг заняться черной магией, он, скорее всего, сам себе голову отрубит. Чисто рефлекторно.
– Все до единого? – негромко спросила Кумори. – Вы в этом совершенно уверены?
Я переводил взгляд с одной тени под капюшоном на другую:
– Уж не хотите ли вы сказать мне, что кто-то из Совета тоже жаждет власти Кеммлера?
– Совет уже не тот, что прежде, – произнес Коул. – Он прогнил изнутри, и многие чародеи, которых его ограничения раздражают, не могут не замечать его слабости, которую вскрыла война с Красной Коллегией. Совет падет. Скоро. Возможно, еще до завтрашнего вечера.
– Ого, – протянул я. – Что ж вы мне сразу-то не сказали? Я бы вам книжку не глядя отдал.
Кумори протянула руку:
– В этом нет никакого подвоха, Дрезден. Мир меняется. Конец Совета близок, и те, кто хочет пережить его, должны действовать немедленно. Пока не стало слишком поздно.
Я сделал глубокий вдох.
– В обычных обстоятельствах я бы первый предложил послать Совет подальше, – сказал я. – Но вы говорите о некромантии. О черной магии. Вам не убедить меня в том, что весь Совет и его Стражи разом ушли в левый уклонизм. Это не в их духе.
– Идеализм, – фыркнул Коул. – Ты молод, Дрезден. Тебе еще многому предстоит научиться.
– Хотите знать, чему я, такой молодой, уже научился? Не тратить слишком много времени, выслушивая советы тех, кому что-то от меня очень нужно, – сказал я. – В особенности это касается коммивояжеров, политических кандидатов и нежити в черных капюшонах, поджидающих меня посреди улицы поздно ночью.
– Довольно, – произнес Коул почти неразборчивым от злости голосом. – Отдай нам книгу.
– Поцелуй меня в задницу, Коул.
Капюшон Кумори дернулся, поворачиваясь от Коула ко мне, и она отступила шага на три.
– Что ж, так даже лучше, – пробормотал Коул. – Я и сам хотел посмотреть, чего это Стражи так тебя боятся.
Холодный ветер вновь усилился, и по спине моей побежали мурашки. Я буквально кожей ощущал, как Коул накапливает энергию. Чертовскую уйму энергии.
– Не советую, – произнес я, поднимая руку с браслетом. Усилием воли я выстроил перед собой потрескивающий разрядами щит. Пальцами правой руки я крепче сжал посох и с силой стукнул его концом по асфальту. Эхо удара гуляло еще некоторое время между домами. – Уходите. Я не шучу.
– Dorosh! – прокричал он в ответ и выбросил правую руку вперед.
Волна невидимой свирепой энергии ударила в меня. Я ждал ее, изготовив щит и напрягшись. Я имею в виду, что оборону свою я привел в полную готовность.
Это и спасло мне жизнь.
В свое время мы устраивали учебные поединки с моим первым наставником Джастином Дю Морне, отставным Стражем. А затем я сразился с ним всерьез – и победил. После я пробовался силой с моим следующим наставником, Эбинизером Маккоем. Моя фея-крестная Леанансидхе обладала чертовски опасным, так сказать, ударом правой, но я и с этим худо-бедно справился. Случилось мне одержать верх и в битве с одной из Королев фэйри. Добавьте к этому пару демонов, различные магические конструкции, падение с высоты тринадцати этажей в вышедшем из повиновения лифте, с полдюжины чернокнижников разной степени вредности… в целом, за годы профессиональной деятельности я перевидал больше насилия, чем большинство коллег-чародеев, вместе взятых. И всех врагов я одолел или, по крайней мере, остался жив – хотите, шрамы покажу в подтверждение.
Удар, нанесенный Коулом, оказался сильнее их всех.
Мой щит вспыхнул ярче прожектора, и – как бы я ни старался отвести основную энергию удара в сторону – меня шарахнуло, как профессионального футболиста при лобовом столкновении. Хорошо еще щит рассредоточил удар по всему моему телу, а то бы не миновать мне сломанного носа, пары ребер или ключицы – в зависимости от того, куда Коул целился. Словно какой-то Гулливер врезал мне с размаху мешком, полным гороха. Если бы удар оказался направлен снизу вверх, я бы улетел достаточно высоко, чтобы беспокоиться о последствиях приземления. Однако, поскольку он вышел горизонтальным, он просто отшвырнул меня назад.