— А если власти сами найдут вас? — поинтересовался Марконе.
— В таком случае вам пригодятся веник с совком, когда вы явитесь за товаром. На мой взгляд, с вашей стороны было бы разумным сделать все, что в ваших силах, для того чтобы расчистить мне дорогу. — Она щелкнула тумблером рации.
Я прикусил губу, лихорадочно размышляя. Даже если мне удалось бы унести плащаницу, Марконе вряд ли обрадуется тому, что не смог наложить на нее лапы. Если он сам не убьет Вальмон, то по меньшей мере наведет на нее полицию. Вальмон, в свою очередь, уничтожит плащаницу. Если я заберу ее, мне необходимо будет как можно быстрее избавиться от зажигательного устройства. Нельзя же слепо полагаться на то, что моя магия просто выведет эту штуковину из строя. С такой же вероятностью она может привести ее в действие в самый неподходящий момент…
Нет, мне был позарез нужен Вальмонов передатчик, и добыть его я мог только одним путем.
Я шагнул вперед, остановился у Вальмон за спиной и упер ей в спину пластмассовый утиный клюв.
— Не шевелиться, — произнес я. — А то стреляю.
Она застыла:
— Дрезден?
— Покажите руки, — скомандовал я.
Она подняла их ладонями вверх; на зеленоватом экранчике компьютера светились колонки цифр.
— Где передатчик?
— Какой передатчик?
Я надавил на утенка чуть сильнее:
— У меня тоже позади тяжелый день, мисс Вальмон. Передатчик, о котором вы говорили Марконе.
Она неуютно поежилась:
— Если вы заберете его, Марконе меня убьет.
— Угу, он очень следит за своим имиджем. Вам было бы лучше всего пойти со мной и сдаться под защиту официальных лиц. Итак, где передатчик?
Плечи ее поникли, и она на мгновение низко опустила голову. Я ощутил укол раскаяния. Она рассчитывала попасть сюда с друзьями. Их убили. Молодая женщина, одна в чужой стране… что бы ни случилось, сомнительно, чтобы она благополучно выбралась из этой ситуации. И тут еще я стою и тычу ей в спину утенком. Я чувствовал себя злодеем.
— В левом кармане куртки, — тихо сказала Вальмон.
Я напомнил себе, что я профессионал, и полез ей в карман за передатчиком.
Она оглушила меня.
Только что я держал утенка прижатым к ее спине и лез ей в карман, а мгновение спустя уже валялся на полу и на скуле у меня вспухал синяк в форме ее локтя. Свет компьютера погас. Вместо него вспыхнул узенький красноватый лучик миниатюрного фонарика, и Вальмон выбила утенка из моей руки. Луч фонарика скользнул за утенком. Вальмон рассмеялась.
— Утка, — сказала она. Рука ее нырнула в карман и показалась обратно с маленьким серебряным полуавтоматическим пистолетом. — Я не сомневалась, что вы не выстрелите, но это просто умора какая-то.
Я принял эту фразу за подсказку.
— Вы тоже не будете стрелять, — сказал я, подобрав ноги, чтобы встать. — А потому можете положить этот пистолет себе в…
Она навела пистолет мне на ногу и спустила курок. Ногу пронзило острой болью, я невольно вскрикнул и схватился за бедро. Словно помогая мне, красный луч фонарика уперся туда же.
Я осмотрел ногу. Две маленькие царапины, но никак не пулевое ранение. Пуля ударила в бетонный пол рядом с ногой и выщербила в нем лунку. Должно быть, меня поцарапало осколками бетона.
— Мне ужасно жаль, — сообщила Вальмон. — Вы что-то хотели сказать?
— Ничего серьезного, — заверил я.
— Ах, — вздохнула Вальмон. — Было бы как-то неэтично заставлять покупателя самого возиться с трупом и вытирать кровь, так что придется, похоже, передавать покупку Марконе в руки. Не можем же мы позволить вам убежать отсюда с предметом, из-за которого все так возбудились.
— Из всех ваших неприятностей Марконе далеко не самая крупная, — заметил я.
— Нет, пожалуй, все-таки самая заметная.
— Марконе, по крайней мере, не собирается отращивать рогов и когтей, чтобы заживо рвать вас на части, — возразил я. — Во всяком случае, мне так кажется. А вот другая компания, которая тоже охотится за плащаницей, — запросто. Вроде той твари, что вы видели утром на катере.
Лица я ее в темноте не разглядел, но голос, когда она заговорила, чуть дрогнул.
— Что это было?
— Демон.
— Настоящий демон? — Странно звучал ее голос: словно она не могла решить, смеяться ей или плакать. Мне уже приходилось слышать такой. — Вы ждете, что я поверю, будто это и в самом деле демон?
— Угу.
— А вы тогда, полагаю, что-то вроде ангела, да?
— Да нет же, черт подери! — сказал я. — Я на них только работаю. Послушайте, я знаю людей, которые способны защитить вас от этих тварей. Людей, которые не причинят вам вреда. Они помогут.
— Мне не нужна помощь, — заявила Вальмон. — Они мертвы. Оба мертвы. Гастон, Франческа. Мои друзья. Кем бы ни были эти люди, эти твари, больнее они мне уже не сделают.
Запертая дверь кладовой отчаянно заскрежетала, когда какая-то неведомая сила сорвала ее с петель и отшвырнула в коридор. В образовавшийся проем хлынул свет — такой яркий, что мне на мгновение пришлось прикрыть глаза рукой.
На фоне этого света вырисовались три неясных силуэта. Один худощавый, чуть пригнувшийся под тяжестью гривы извивающихся стальных лент-волос. Другой — крепкий на вид, более всего напоминавший мужчину, променявшего свои ноги на чешуйчатое тело огромной змеи. Между ними стояла фигура, которая сошла бы за человеческую: мужчина в свободном пальто, сунувший руки в карманы, — но отбрасываемые этой фигурой тени извивались и бурлили самым тошнотворным образом.
— Значит, больнее не бывает? — произнесла центральная фигура негромким мужским голосом, в котором прозвучали нотки веселья. — Что ж, сколько бы я ни слышал подобных заявлений, они всегда являются в некотором роде вызовом.
Глава 20
По мере того как мои глаза привыкали к свету, я различал все больше подробностей. Демон женского пола с волосами Джоан Джетт, двумя парами глаз и горящим знаком на лбу был мне уже знаком — эта динарианка напала на нас в порту утром. Второе демоническое создание покрывала темно-серая чешуя, испещренная запекшимися ржаво-красными пятнами. От плеч до талии фигура сохраняла сходство с человеческой; ниже тело приобретало форму сплющенной змеи. Ног он не имел вообще. Свитое в кольца тело извивалось, скрежеща чешуей об пол. Глаз у него тоже имелось две пары: одна — золотистые, змеиные, другая — светло-зеленые, примерно такие же, как и светящийся знак, который, казалось, плясал на чешуйчатом лбу.
Раз, два, три маленьких динарианца… Трое. Я пригляделся к последнему. Из всех троих этот в наибольшей степени смахивал на человека. Он красовался в небрежно накинутой на плечи шинели. Одежда под шинелью явно шилась на заказ — и обошлась владельцу в кругленькую сумму. На шее болтался завязанный кое-как узкий серый галстук. Роста и сложения он был среднего; в коротко стриженных темных волосах кое-где мелькала седина. Держался он лениво, с легкой иронией, словно эта сцена его забавляла. В произношении его тоже слышались английские нотки.
— Ну-ну. Что тут у нас? Дерзкая похитительница и ее…
У меня сложилось впечатление, что он хотел завязать светскую беседу, до которых городские снобы большие любители, однако прежде, чем он успел договорить, Анна Вальмон выбросила руку с пистолетом в его сторону и трижды выстрелила прямо ему в грудь. Я увидел, как он дернулся, и рубашка мгновенно покраснела от крови. Должно быть, она попала в сердце или крупную артерию.
Мужчина моргнул и потрясенно уставился на Вальмон. Одежда его продолжала напитываться кровью. Он распахнул полу шинели и посмотрел вниз. Только теперь я заметил, что его галстук на деле вовсе не галстук, а кусок серой от времени веревки, и, хотя он явно носил его в качестве украшения, узел был скользящий. Удавка.
— Мне не нравится, когда меня перебивают, — произнес он значительно менее благожелательным тоном. — Я даже не успел представиться. Соблюдайте правила приличия, девушка.
Нравятся мне девушки вроде Анны Вальмон. Она не промедлила с ответом, выпустив в демона еще несколько пуль.
Их разделяло не больше пяти футов. Светловолосая похитительница целилась в его центр тяжести и не промахнулась ни разу. Мужчина скрестил руки на груди, а пули били в него, дырявя тело все новыми кровоточащими пробоинами. После четвертого выстрела он закатил глаза и сделал левой рукой утомленный жест. Пистолет Вальмон щелкнул пустым затвором и смолк.
— На чем я остановился? — вздохнул он.
— Приличия, — мурлыкнула демон-девица с дикой шевелюрой. Прозвучало это, правда, слегка невнятно, поскольку ей мешали говорить массивные клыки. — Приличия, отец.
— Боюсь, взывать к ним не имеет смысла, — сказал мужчина. — Воровка, ты похитила нечто, в чем я заинтересован. Отдай это мне сейчас же, и ты вольна уйти на все четыре стороны. Откажи мне в этом — и я могу рассердиться.
На верхней губе Анны Вальмон выступили капельки пота, она с диким выражением явного ужаса и замешательства переводила взгляд широко открытых глаз с разряженного пистолета на мужчину в шинели и обратно.
Выстрелы не могли не привлечь внимания. Мне просто необходимо было тянуть время. Я подался вперед, сунул руку в карман Вальмоновой куртки и достал маленькую коробочку из черного пластика, отдаленно напоминающую пульт дистанционного управления видеомагнитофоном. Потом поднял руку с передатчиком, положил палец на кнопку, словно знал, что делаю, и повернулся к чуваку в шинели:
— Эй, Богарт! А ну-ка, ты и твои чудо-двойняшки, сделайте-ка несколько шагов назад, или простыне конец.
Мужчина приподнял брови:
— Прошу прощения?
Я помахал в воздухе дистанционником:
— Щелк. Бах. И плащаницы нету.
Человек-змея зашипел, беспокойно извиваясь; демон-девица зарычала, оскалив зубы. Пару мгновений стоявший между ними мужчина смотрел на меня пустыми, ничего не выражающими глазами.
— Вы блефуете, — произнес он.
— Можно подумать, эта простыня имеет для меня какую-то ценность, — хмыкнул я.