Глава 28
Когда отец Винсент в ответ на мой стук щелкнул замком, я как мог сильнее врезал дверью ему по лицу. Охнув от неожиданности, он отпрянул. Я вступил в номер с бейсбольной битой отца Фортхилла в руках и ткнул ее широким концом ему в горло.
Старый священник издал каркающий звук и, держась за шею, полетел на пол.
Впрочем, этим я не ограничился. Я дважды пнул его по ребрам и, когда он перекатился по полу, пытаясь отодвинуться от меня, наступил ему ногой между лопатками, достал свой пистолет и прижал к его затылку.
— Dio, — всхлипнул, задыхаясь, Винсент. — Dio, стойте! Пожалуйста, не делайте мне больно!
— Мне некогда играть в притворство! — рявкнул я. — Кончайте ломать комедию.
— Прошу вас, мистер Дрезден, я не понимаю, о чем это вы.
Он закашлялся, забрызгав ковер мелкими каплями крови. Я разбил ему нос… а может, губу. Он чуть повернул голову с выпученными от страха глазами:
— Пожалуйста, не надо меня бить. Я не знаю, что вам нужно, но уверен, мы все можем обсудить.
Я взвел курок револьвера:
— Уверен, что не сможем.
Он побледнел:
— Нет, постойте!
— Я устал от притворства. Три…
— Но я не понимаю… — Он поперхнулся, пытаясь справиться с тошнотой. — Скажите хоть…
— Два, — произнес я. — Насчет следующей цифры объяснять не буду.
— Вы не можете! Вы не…
— Раз, — сказал я и нажал на спуск.
В долю секунды между тем, как я произнес «раз» и потянул за спусковой крючок, Винсент изменился. Кожа его покрылась зеленой чешуей, а ноги срослись в длинное извивающееся змеиное тело. Зрачки в глазах сделались узкими, вертикальными в окружении желтой радужки, а поверх этой пары глаз появилась вторая, пылающая пара зеленых глаз.
Боек ударил по пустому затвору. Щелк.
Змея извернулась, готовясь к броску, но я уже отступил в сторону. В дверь вошел Майкл, на его небритом лице застыла угрюмая решимость. Амораккиус сиял белым светом. Человек-змея с шипением повернулся к нему. Майкл рубанул мечом плашмя, параллельно земле, но тот поднырнул под удар и, переливаясь чешуей, бросился к выходу.
Стоило демону оказаться за дверью, как Саня с размаху огрел его по голове тяжелой доской. Тот приложился подбородком об пол, дернулся пару раз и обмяк.
— Вы не ошиблись, — заметил Майкл, убирая меч в ножны.
— Давайте-ка унесем его отсюда, — предложил я, — пока не увидела какая-нибудь горничная.
Майкл кивнул, взял демона за хвост и потащил обратно в номер.
Саня заглянул в номер, кивнул и опустил конец четырехфутовой доски на пол; вид при этом у него был вполне довольный. Только сейчас до меня дошло, что он держал ее одной рукой. Ничего себе лапища! Нет, надо, надо заниматься физкультурой.
— Славно, — сказал верзила-русский. — Пойду отнесу эту хреновину в машину и вернусь.
Когда через несколько минут человек-змея очнулся в углу гостиничного номера, мы с Майклом и Саней стояли над ним. Его узкий язык несколько раз высунулся и спрятался обратно; две пары глаз шарили по помещению.
— Где я прокололся? — прошипел он.
Последнее слово вышло у него с явным избытком шипящих звуков.
— Татуировка, — пояснил я. — У отца Винсента на правой руке под мышкой была татуировка.
— Не было там никакой татуировки! — огрызнулся человек-змея.
— Возможно, ее просто залило кровью. Вы допустили глупую ошибку — что ж, можно понять. Большинство преступников не отличаются и такой ловкостью.
Человек-змея зашипел, беспокойно ерзая по полу; у его головы и плеч раздулся капюшон, как у кобры.
Майкл достал из ножен Амораккиус, Саня — Эспераккиус. Оба клинка залили человека-змею белым светом, и тот с шипением забился поглубже в угол.
— Чего вы хотите?
— Поговорить, — сказал я. — Видите ли, так все складывается, что вопросы задаю сейчас я. А вы отвечаете. И пока вы на них отвечаете, мы все будем довольны друг другом.
— А если не стану? — прошипел человек-змея.
— Мне достанется змеиная кожа на новую пару башмаков.
Змеиный хвост задергался, свиваясь в кольца и раскручиваясь. Глаза, однако, не отрываясь смотрели на двух Рыцарей.
— Спрашивай.
— Насколько я понял, дело происходило следующим образом: ваша милая компания как-то пронюхала о том, что Церковных Мышей наняли похитить плащаницу. Вы решили, что сможете перехватить ее прежде, чем они вывезут ее из Европы, но промахнулись. Вы поймали Гастона Лароша, но плащаницы у него не оказалось. Вот вы и пытали его до тех пор, пока он вам все не выложил.
— А после того как он это сделал, — вставил человек-змея, — Никодимус отдал его порезвиться своей маленькой сучке.
— Приятно, наверное, видеть отца и дочь, орудующих рука об руку. Короче, вы узнали все, что было известно Ларошу, убили его и подбросили тело туда, где ни у кого, кто бы его ни нашел, не осталось бы сомнений в том, куда вывезли плащаницу. Вы решили предоставить смертным самим найти ее для вас, а потом отобрать.
— Черная работа. Не царское это дело — тряпку искать.
— Обижаешь, морда змеиная. Так или иначе, вы узнали, кого в Чикаго послал Ватикан. Бедного отца Винсента вы перехватили в аэропорту сразу после прилета. Ты и занял его место.
— Ну, это и ребенок бы догадался, — прошипел динарианец.
Я придвинул стул и уселся.
— А вот дальше все становится интереснее. Потому что вы решили нанять меня. Зачем?
— А ты как думаешь?
— Чтобы присматривать за Рыцарями, — предположил я. — Или чтобы отвлечь их, чтобы они попытались не допустить меня к поискам. Или, может, вы решили, что я и впрямь смогу найти для вас плащаницу. Возможно, по всем этим трем причинам сразу. Какой смысл делать что-то по одной причине, когда все три подходят? Вы ведь даже дали мне образец ткани, чтобы увеличить шансы на успех. — Я откинулся на спинку стула. — Вот тут-то я и заподозрил подвох. Я рассказал Марконе о том, как его новый громила палил в меня, и он моргнул.
— Не понимаю, о чем это ты, — заявил человек-змея.
— Марконе был покупателем.
Презрительный смех вырвался изо рта человека-змеи.
— Смертный. Только и всего.
— Ага. Так вот этот смертный понял, что отца Винсента подменили, и он послал убийцу застрелить тебя. Этот новый парень у студии Фаулера стрелял не в меня. Он охотился на тебя.
— Не может быть, — сказал человек-змея.
— Не заносись, безногий. Марконе тоже не вчера на свет родился.
— Уверен, ты просто счастлив своей сообразительностью, чародей.
— Дальше все проще, — лучезарно улыбнулся я. — Смотри-ка: Никодимус не выболтал почти ничего, если не считать того, что времени у него в обрез и что ему нужна жертва для какого-то сверхъестественного обряда. А вот его дочка прокололась. Она спросила, не нужна ли ему серебряная чаша. Церемониальная чаша — и, если кого-то интересует мое мнение, я бы предположил, что она предназначена для крови. Для топлива этого ритуала.
Змеиный хвост задергался беспокойнее.
— Сдается мне, отец Винсент служил для разогрева. Испытанием. Я думаю, он привез с собой два фрагмента плащаницы, и вы использовали один из них для фокусировки морового проклятия, которое наложили на него. Убедившись, что это действует, вы начали охоту на саму плащаницу.
— Ты ничего не знаешь, чародей, — произнес человек-змея. Светящийся знак на его лбу мигал в унисон с верхней парой глаз. — Ты жалок.
— Ты задеваешь мои чувства. Не заставляй меня взяться за бейсбольную биту, — сказал я. — Сегодня утром Никодимус заметал следы, устроив поджог здания, под которым вы гнездились. Подозреваю, он послал тебя разобраться с копами и со мной — чтобы все было шито-крыто. Я полагаю, он что-то задумал, и полагаю, это что-то состоится сегодня вечером. Так почему бы тебе в завершение нашей приятной беседы не рассказать мне все об этом?
— Уж не думаешь ли ты, что напугал меня, чародей? — хмыкнул динарианец. — Я уничтожал людей покрепче тебя задолго до того, как родилась ваша жалкая нация.
— Где Никодимус и что он делает с плащаницей? Ладно, подброшу подсказку. Это имеет какое-то отношение к Моровому Проклятию.
— Я служил Никодимусу с…
— Со времени последнего визита к зубному врачу, так? — договорил я. — Но я тебе одно скажу. Никодимуса здесь нет, — я театрально развел руками, — а эти два джентльмена очень даже здесь. И оба злы как черти.
Саня посмотрел на динарианца, и сабля у него в руке чуть качнулась туда-сюда. Человек-змея зарычал — негромко, но достаточно, чтобы мне захотелось отодвинуться от него подальше.
— Послушай, — сказал я. — Мы собираемся найти Никодимуса и утереть ему нос. Мы собираемся прикрыть его лавочку — чего бы он там ни задумал, и мы собираемся вернуть Широ. А ты скажешь нам все, что нам нужно знать.
— Или?
— Или я прикончу тебя, — сказал Майкл очень тихо.
Человек-змея долго-долго смотрел на меня. Потом вдруг начал трястись и раскачиваться. Я даже не сразу понял, что он смеется надо мной. Трудно представить себе смеющуюся змею. Смех со змеиным телом не сочетается.
— Не тебе угрожать мне, — заявил он. — Ты со мной ничего не можешь сделать.
— Я вижу тут пару священных мечей, которые позволяют мне думать иначе.
— Нет, — сказал динарианец.
Он поднял руки ко лбу и впился ногтями в светящийся знак, словно пытаясь содрать с себя кожу. Символ мигнул и померк — вместе со второй парой глаз. Тело его пошло рябью; покрывавшая его чешуя таяла на глазах. На мгновение из-под нее проступила внешность отца Винсента. Однако растаяла и она, а на ее месте возник мужчина с резкими, чуть затравленными чертами лица. Смуглая кожа выдавала уроженца Средиземноморья — возможно, мавра. Он был невысок — футов пяти с небольшим — и имел среднее телосложение. Впрочем, несколько столетий назад такой рост считался нормой.
Мужчина опустил руку, и чуть потемневшая серебряная монетка покатилась по полу и улеглась у ног Майкла.
— Меня зовут Квинт Кассий, и я долгое время находился в рабстве у демона Салуриэля. — Темные глаза его горели нехорошим огнем, голос буквально сочился сарказмом. — Умоляю вас явить милосердие и дать шанс исправиться. Как могу я благодарить тебя, сэр Рыцарь, за избавление от этих мучений…