Послышался рев, вспыхнул ослепительный свет. Огненная струя просвистела над моей головой и ударила одному из вампиров в голову. Голова расцвела огненным цветком, тварь замолотила по воздуху неестественно тонкими руками и опрокинулась на траву, извиваясь, как полураздавленный жук. Щит рухнул от перегрузки, и я пригнулся еще ниже.
Следующая струя испепелила голову другому вампиру. Остальные в замешательстве отпрянули.
Стоявший у барьера Кинкейд отшвырнул на землю дымившийся дробовик. Потом сунул руку в сумку для гольфа и плавным профессиональным движением достал из нее другой двуствольный дробовик. Один из вампиров бросился на него, но Кинкейд оказался быстрее. Он спустил курок, и оглушительный рев послышался снова. Огненная струя пришлась вампиру в шею, прошла насквозь и проделала в барьере дырку размером с мою голову. За спиной у Кинкейда послышался шум, и он, повернувшись, разрядил второй ствол в вампира, большими скачками спускавшегося к нему с трибуны. Дымящиеся останки покатились вниз по проходу, Кинкейд отбросил в сторону и этот дробовик и потянул из сумки третий.
Стоило Кинкейду отвернуться от вампиров, как они бросились к нему.
Этим пришлось иметь дело с Архив.
Девочка выступила из-за Кинкейдовой сумки; мордитовый шар парил у нее между руками. Она развела руки и чуть махнула правой.
Маленькое облачко темноты устремилось к вампирам и прошлось по ним с частотой пинг-понгового шарика: тюк-тюк-тюк… Каждый такой «тюк» сопровождался вспышкой холодного фиолетового огня, и шар летел дальше, оставляя за собой медленно оседающее на землю облачко пепла. Я едва успевал уследить за перемещением шара — так быстро все произошло. Только что вампиры готовились к атаке, а в следующее мгновение они просто исчезли. Кроме серого пепла, осталось еще несколько обугленных косточек.
Воцарилась тишина. Все, что я слышал, — это собственное хриплое дыхание да рев пульса в ушах. Я лихорадочно огляделся по сторонам, но Ортеги нигде не обнаружил. Двое вампиров со вспоротыми животами слабо копошились на земле. Кинкейд достал из своей сумки последний дробовик и добил обоих.
Мордитовый шар скользнул обратно к Архив и повис у нее между ладонями. Долгое мгновение она молча смотрела на меня. На ее лице не было никакого выражения. И глаза не выражали ничего. Вообще ничего. Я почувствовал, что проваливаюсь в ее глаза, и поспешно отвел взгляд.
— Кто первым нарушил священные правила дуэли, Кинкейд? — спросила Архив.
— Не знаю точно, — ответил Кинкейд. Он даже не запыхался. — Но Дрезден побеждал.
Архив постояла так еще с полминуты.
— Спасибо за то, что разрешили погладить вашего котика, мистер Дрезден, — произнесла она наконец. — И спасибо за мое имя.
Это звучало до жути похоже на прощание, но ответить вежливо я мог единственным образом:
— Всегда пожалуйста, Ива.
Архив кивнула и снова повернулась к Кинкейду:
— Кинкейд, шкатулку, пожалуйста.
Я покосился на Кинкейда — тот как раз ставил деревянную шкатулку на землю у ног Архив. Она легким движением руки послала мордитовый шар в шкатулку и, наклонившись, закрыла крышку.
— Что ж, с формальностями покончено.
Я посмотрел на кости, пепел и обугленные, дымящиеся вампирские тела:
— Ты уверена?
Архив без выражения поглядела на меня и снова повернулась к Кинкейду:
— Поехали. Мне уже давно пора спать.
— Я проголодался, — сообщил Кинкейд, закидывая на плечо лямку от своей сумки. — У нас по дороге «Макдоналдс». Могу купить вам бисквит.
— Бисквиты не полезны для здоровья, — возразила Архив, но улыбнулась.
— Дрезден, — окликнул Кинкейд, — передадите мне вон то?
Я тупо посмотрел на землю, куда он показывал. Там лежал дробовик. Стволы до сих пор дымились. Я осторожно поднял его за цевье и протянул прикладом вперед Кинкейду, который завернул его вместе с остальными использованными дробовиками в некое подобие одеяла с серебряной каймой.
— Что это, черт возьми, у вас за штуки такие? — поинтересовался я.
— Зажигательные патроны, — ответил он, протянув мне оброненный посох. — Против Красных здорово эффективны, но температура выстрела такая, что стволы деформируются. Если не повезет, второй выстрел может разорвать ствол прямо тебе в лицо, поэтому ружья, получается, все равно что разовые.
Я кивнул в знак благодарности и взял посох:
— Где бы найти пару таких?
— Знаю я одного парня, — ухмыльнулся Кинкейд. — Попрошу его позвонить вам. Пока, Дрезден.
Кинкейд и Архив скрылись под трибунами. Только тут я снова обрел способность хотя бы частично соображать и бегом бросился на первую базу. Томас легко перемахнул через барьер. Я перевалился через него и помчался вверх по лестнице.
Томас уже хлопотал над Сьюзен. Он снял с нее куртку и подложил ей под ноги, чуть приподняв их. Ее голову он слегка запрокинул, чтобы облегчить дыхание. При моем приближении он поднял взгляд.
— Без сознания, но жива, — сообщил он.
Я тоже склонился над ней и для верности пощупал пульс на шее:
— Травмы тяжелые?
Он покачал головой:
— Трудно сказать.
— Надо срочно доставить ее в больницу, — сказал я, вставая.
Томас поймал меня за рукав:
— Вы же не хотите, чтобы она очнулась, раненая, оглушенная, в доме, под завязку набитом потенциальной добычей?
— Черт, что же нам тогда делать?
— Послушайте, если она не мертва, велик шанс, что она оклемается.
Томас вынул из кармана шариковую ручку. Повернув колпачок, он произнес:
— Чисто.
Потом повернул его обратно и спрятал ручку в карман.
Не прошло и полминуты, как по проходу к нам сбежал Мартин. Правда, даже на бегу он ухитрился сохранять скучающий вид, словно ему не терпелось занять место перед очередной подачей. Это особенно впечатляло, если учесть, что в руке он держал здоровенную винтовку — снайперскую, с оптическим прицелом и лазерной подсветкой. Отложив винтовку в сторону, он профессионально осмотрел и ощупал Сьюзен.
— Поболит изрядно несколько дней, — заявил он наконец.
— Вы? — не выдержал я. — Это вы стреляли?
— Разумеется, — кивнул Мартин. — А для чего, как вы думали, мы вообще оказались в Чикаго?
— Сьюзен сказала — собрать вещи.
Он смерил меня скептическим взглядом:
— И вы поверили? Я полагал, вы знаете Сьюзен достаточно хорошо, чтобы понимать: материальные вещи не представляют для нее особой ценности.
— Это я знаю, — возразил я. — Но она говорила… — Я осекся и покачал головой.
Мартин поднял глаза:
— Мы узнали, что Ортега собирается убить вас. Мы знали, что, если ему это удастся, он, возможно, и остановит войну, но только для того, чтобы возобновить ее лет через двадцать, в гораздо более выгодных условиях. Меня послали, чтобы не позволить ему убить вас и чтобы по возможности устранить его самого.
— И как, устранили?
Мартин покачал головой:
— Он хорошо спланировал пути к отступлению. Двое вассалов вытащили его во время перестрелки. Не знаю, сильно ли я его ранил, но будем исходить из того, что ему все-таки удастся добраться до Касаверде живым.
— Вы хотите, чтобы война продолжалась. Вы надеетесь, что Белый Совет уничтожит для вас Красную Коллегию. Так?
Мартин кивнул.
— Как вы узнали про дуэль?
Мартин не ответил.
Я прищурился и посмотрел на Томаса. Тот изобразил на лице оскорбленно-невинное выражение:
— Что вы смотрите на меня так? Я пьяный, обдолбанный плейбой, которого не заботит ничего, кроме перетраха, сна и жратвы. И если бы даже я имел желание поквитаться с Красной Коллегией, я слишком бесхребетен для того, чтобы по-настоящему драться с кем-либо. — Он одарил меня ослепительной улыбкой. — Я же совершенно безобиден.
— Ясно, — кивнул я, сделал глубокий вдох и некоторое время молча смотрел в лицо Сьюзен. Потом нагнулся и, сунув руку к ней в карман, достал из него ключи от машины. — Вы прямо сейчас уходите отсюда, Мартин?
— Да. Не думаю, чтобы наше присутствие кто-либо заметил, но смысла рисковать тоже нет.
— Позаботьтесь о ней ради меня, — попросил я.
Мартин внимательно посмотрел на меня и кивнул.
— Все, что в моих силах, — тихо ответил он. — Обещаю.
Я кивнул:
— Спасибо.
Я встал и направился к выходу, застегивая плащ, чтобы прикрыть кобуру с пистолетом.
— Куда вы сейчас? — окликнул меня Томас.
— В аэропорт, — отозвался я. — Надо переговорить кое с кем насчет старика и простыни.
Глава 31
Когда я припарковал машину на платной стоянке, не доезжая аэропорта О’Хара, часы показывали пять минут восьмого. Я выбрался из машины, держа в руках жезл и посох. На всю стоянку горел всего один старый фонарь, но луна светила так ярко, что я сразу увидел подъезжающего Майкла. Его белый пикап с хрустом остановился передо мной на усыпанной гравием дорожке. Я обошел машину и открыл пассажирскую дверцу. Саня подвинулся, освобождая мне место. На нем были синие джинсы и большая черная ковбойская шляпа.
— Гарри, — улыбнулся Майкл, — а я уже начал беспокоиться. Победили?
— Не совсем.
— Проиграли?
— Не совсем. Я прижал Ортегу к канатам, и он сжульничал. Оба покинули ринг. Я более или менее целиком; он — по частям, но все же ушел.
— Со Сьюзен все в порядке?
— Ее швырнули в воздух на двадцать пять ярдов, и она упала на бетон и железки. Но все будет хорошо.
Что-то насторожило меня, и я принюхался. В кабине пикапа стоял острый запах железа.
— Майкл, вы что, в доспехах?
— Я в доспехах, — кивнул Майкл. — И в плаще.
— Да вы что, Майкл! Мы же в аэропорт едем. Там повсюду металлодетекторы.
— Все в порядке, Гарри. Все будет в порядке.
— Уж не надеетесь ли вы, что все сирены разом выйдут из строя? — Я покосился на младшего Рыцаря. — А чего Саня тогда не в доспехах?
Саня повернулся ко мне и распахнул джинсовую куртку. Под курткой обнаружился кевларовый жилет.
— Очень даже в доспехах, — серьезно сказал он. — Пятнадцать слоев с керамическим усилением в критически важных местах.