— Я не планировал этого, — отозвался Никодимус. — В качестве члена команды вы для меня интереса не представляете. — Его взгляд скользнул мимо меня. — Но я многое слыхал о вас, Марконе. Скажите, работа вас интересует?
— Я как раз собирался задать вам тот же вопрос, — улыбнулся Марконе.
— Браво, сэр. — Никодимус расплылся в улыбке. — Я понял. Обстоятельства заставляют меня убить вас, но я понял.
Я переглянулся с Марконе. Потом сделал легкое движение глазами в сторону приближающегося моста. Он сделал глубокий вдох и кивнул.
Никодимус поднял пистолет и нацелил его на мою голову. Тень его вдруг скользнула вперед, поднырнула под мой барьер и, вцепившись в левую руку, с силой дернула вниз, лишая равновесия.
Марконе действовал мгновенно. Он выпустил из руки один из разряженных пистолетов, выхватил спрятанный неизвестно где на теле нож и метнул Никодимусу в лицо.
Тот отшатнулся, и я бросился на его руку, в которой он сжимал пистолет. Грянул выстрел. Тело пронзила ослепительная боль, и левая рука мгновенно онемела. И все же я зажал его руку под правой мышкой и из последних сил попытался расцепить его пальцы.
Марконе уже налетел на него с другим ножом. Лезвие мелькнуло в каком-то дюйме от моего лица и полоснуло по узлу, стягивавшему плащаницу. Еще мгновение — и Марконе сдернул полосу ткани с Никодимуса.
Сразу же я ощутил, как изменилось энергетическое поле. Волна горячей, раскаленной магии захлестнула меня и ушла дальше, забрав с собой все мои боли, озноб и ломоту в суставах. Проклятие исчезло.
— Нет! — вскричал Никодимус. — Убей его!
Дейдре метнулась к Марконе. Тот повернулся и, сжимая в руках плащаницу, прыгнул с поезда, грохотавшего уже по мосту. Он врезался в воду ногами вперед и пропал в темноте.
Я вырвал-таки пистолет из пальцев Никодимуса. Он перехватил меня за волосы, запрокинул мне голову и схватил другой рукой за горло.
— Сколько же дней нужно, чтобы убить тебя, Дрезден! — прошипел он.
«Он тебя боится», — произнес у меня в голове голос Широ.
Я вспомнил, как отшатнулся Никодимус от Широ, когда старик вступил в комнату.
Удавка делала его неуязвимым от любого нападения.
Но, задыхаясь, в эту последнюю, отчаянную минуту я вдруг испытал озарение. Я готов был поспорить, что единственное, от чего удавка не способна его защитить, — это от нее самой!
Я вслепую зашарил руками, пока не наткнулся на удавку. А затем дернул ее изо всех сил и закрутил, вонзившись костяшками пальцев Никодимусу в горло.
Мой противник отреагировал взрывом паники. Никодимус отпустил мое горло и попытался вырваться. Я держал веревку так, словно от этого зависела моя жизнь… черт, да ведь она действительно от этого зависела. Я попытался сбить его с ног и сбросить с поезда — и он начал переваливаться через край. В самое последнее мгновение я отпустил удавку, чтобы не полететь вместе с ним. Дейдре с криком метнулась ему на помощь, и волосы ее обвились вокруг его руки, удержав на весу.
— Убей его, — прохрипел Никодимус. — Убей его сейчас же!
Задыхаясь и хрипя, я схватил неподвижное тело Майкла и вместе с ним бросился с поезда.
Мы ударились о воду одновременно. Майкл ушел с головой. Я не отпускал его, погрузившись вместе с ним. Я пытался выплыть на поверхность, но у меня ничего не получалось. В глазах начало темнеть.
Я почти готов был сдаться, когда ощутил что-то рядом с собой. Решив, что это веревка, я вцепился в нее. Другой рукой я продолжал держать Майкла, и нас вдвоем потащили из воды.
Голова моя вынырнула из воды, и я жадно глотнул воздуха. Кто-то помог мне дотащить Майкла до берега.
Это был Марконе. Только кидал он мне не веревку.
Он вытащил меня за плащаницу.
Глава 33
Я очнулся в кузове Майклова пикапа. Я лежал на спине, глядя на звезды и луну. Все тело болело, особенно плечо. Саня сидел, привалившись спиной к заднему борту, и смотрел на меня. Майкл неподвижно лежал рядом со мной.
— Он очнулся, — сказал Саня, когда я пошевелился.
Откуда-то спереди до меня донесся голос Мёрфи:
— Гарри, ты только не шевелись, ладно? Мы не знаем, насколько серьезно ты ранен.
— Хорошо, — согласился я. — Эй, Мёрф. Она должна была порваться.
— Что? — не поняла Мёрфи.
— Плащаница. Она должна была порваться, как мокрая марля. Интересно, правда?
— Ш-ш-ш, Гарри. Лежи тихо и не трепись.
Что ж, это показалось мне не лишенным смысла. Когда я открыл глаза в следующий раз, то обнаружил себя в морге.
Этого, согласитесь, уже достаточно, чтобы основательно испортить вам день.
Я лежал на столе для вскрытий, и надо мной стоял Баттерс в халате и с полным набором скальпелей, ножниц и прочих пил.
— Я не мертв! — слабо запротестовал я. — Я не мертв!
В поле моего зрения появилась Мёрфи и положила руку мне на грудь:
— Мы знаем, знаем, Гарри. Успокойся. Нам надо вынуть из тебя пулю. Мы не можем отвезти тебя в скорую — им положено сообщать обо всех пулевых ранениях.
— Даже не знаю, — заявил Баттерс. — С моим рентгеновским аппаратом творится черт знает что. Я даже не уверен, что он показывает мне, где сидит пуля. Если буду работать вслепую, то могу сделать все еще хуже.
— Ты все сделаешь как надо, — утешила его Мёрфи. — Техника в его присутствии всегда сходит с ума.
Потолок завертелся у меня перед глазами.
Потом я увидел Майкла. Он стоял, положив руку мне на лоб:
— Спокойно, Гарри. Уже почти все.
«Просто супер, — подумал я. — Даже для того, чтобы провалиться в ад, мне требуется вооруженный эскорт».
Когда я снова очнулся, я лежал в маленькой спальне. Коробки, ящики и рулоны ткани громоздились почти до потолка, и я улыбнулся, узнав это место. Гостевая комната в доме у Карпентеров.
На полу рядом с кроватью стояли Майкловы доспехи. Я отчетливо видел четыре аккуратные дырочки в местах, где пули прошили металл. Я сел. Плечо отозвалось острой болью, и я, осторожно ощупав его, обнаружил, что оно перевязано.
Что-то зашуршало у двери. Пара маленьких серо-голубых глаз настороженно смотрела на меня в щель. Маленький Гарри Карпентер.
— Привет, — окликнул я его.
Он с готовностью помахал в ответ пухлыми пальчиками.
— Меня зовут Гарри, — представился я.
Он задумчиво нахмурился.
— Галли, — повторил он.
— Молодец, парень.
Он убежал. Минуту спустя он вернулся, держась одной рукой за кончики пальцев отца. Майкл вошел в комнату и улыбнулся мне. На нем были джинсы, чистая белая футболка; на руке выше локтя белела повязка. Порез на щеке почти зажил, и вообще вид у него был отдохнувший и посвежевший.
— Добрый день, — сказал он.
Я устало улыбнулся в ответ:
— Значит, вера хранит, да?
Майкл наклонился и перевернул доспехи. Внутри металлическая скорлупа оказалась подбита каким-то материалом кремового цвета. Он отогнул подкладку, демонстрируя несколько слоев пулестойкого пластика с керамическими прослойками.
— Моя вера хранит меня. А мой кевлар помогает ей в этом.
Я немного посмеялся:
— Это Черити заставила вас смастерить?
Майкл поднял маленького Гарри с пола и посадил себе на плечи.
— Она сама сделала. Сказала, что не собирается тратить столько сил и времени на изготовление доспехов, чтобы потом меня убили из пистолета.
— Так это она сделала панцирь? — не поверил я своим ушам.
Майкл кивнул:
— Все мои доспехи — ее рук дело. Она же мотоциклетный механик по профессии.
Плечо буквально пульсировало от боли, и я пропустил следующую фразу мимо ушей.
— Извините. Вы что-то еще сказали?
— Я сказал, вам пора принять лекарство. Или сначала хотите поесть?
— Попробую.
Мне принесли суп. Это совсем лишило меня сил. Я принял викодин и уснул мертвым сном.
За следующие пару дней я из разговоров с Майклом и — на второй день — с Саней восстановил картину событий.
Верзила-русский выбрался из этой истории более или менее благополучно. Марконе, вытащив нас с Майклом из воды, позвонил Мёрфи и сказал, где нас искать. Собственно, звонок застал ее уже в пути, так что на место она прибыла через несколько минут.
Машинистов локомотива, как выяснилось позже, убили. Троих безъязыких мордоворотов, которых мы оглушили и сковали наручниками, полиция обнаружила уже мертвыми: очнувшись, они разгрызли капсулы с ядом. Мёрфи отвезла нас к Баттерсу, потому что, узнай Рудольф со товарищи про мое ранение, они нашли бы способ превратить мою жизнь в ад.
— Я, должно быть, рехнулась временно, — заявила Мёрфи, навестив меня на второй день. — Ей-богу, Дрезден, если из-за этой истории кто-нибудь возьмет меня за задницу, я с тебя живого шкуру сниму.
— Мы дрались за правое дело, Мёрф, — только и ответил я.
Она закатила глаза.
— Я видела тело в аэропорту, — сказала она немного погодя. — Ты был с ним знаком, Гарри?
Я выглянул в окно. Трое Майкловых младшеньких играли во дворе под присмотром терпеливой Молли.
— Это был друг. А на его месте должен был оказаться я.
Мёрфи поежилась:
— Мне очень жаль, Гарри. Извини. А те, кто это сделал… Они ушли от тебя?
Я посмотрел на нее:
— Это я от них ушел. Боюсь, максимум, что мне удалось, — это немного огорчить их.
— Что будет, когда они вернутся?
— Не знаю, — сказал я.
— Неправильный ответ, — буркнула Мёрфи. — А правильный — ты не знаешь точно, но в любом случае позвонишь Мёрфи, прежде чем соваться туда своей дурацкой башкой. Когда я рядом, тебя меньше калечат.
— Что верно, то верно. — Я накрыл ее руку ладонью. — Спасибо, Мёрф.
— Не тошни меня, Дрезден, — сказала она. — Да, чтоб ты знал. Рудольф ушел из ОСР. Тому окружному прокурору, на которого он подрабатывал, нравится его подхалимаж.
— Рудольф — Дерьмоносый Олень, — кивнул я.
Мёрфи улыбнулась в ответ:
— По крайней мере, он больше не моя головная боль. Пусть теперь внутренний контроль с ним мучается.
— Рудольф в отделе внутреннего контроля? Тоже не подарок.