удастся сделать того, что от меня хочет Мэб, она не разрешит Белому Совету проход сквозь свои владения. Совет решит, что я не справился с Испытанием, перевяжет меня ленточкой и, упакованного, с поклоном вручит вампирам. Я не знал особенностей ситуации, в которой оказалась Элейн, но не сомневался в том, что условия ее сделки не менее фатальны. Голова гудела как котел.
— Ну же, Гарри, — не унималась она. — О чем ты думаешь?
— Я думаю, что если эта проблема отрастит еще хоть пару рогов, то я пристрелю ее и повешу их на стену.
— Я понимаю, тебе этого в голову не вдолбить, но сейчас не время для шуток. Нам нужно придумать хоть что-то.
— Уже придумал, — сказал я. — Собирай свои манатки и идем со мной.
Элейн потянулась в тень за камином и достала оттуда изящный посох из светлого дерева, украшенный замысловатыми абстрактными фигурами.
— Куда мы идем?
Я с усилием оторвался от стула:
— Поговорить с Советом насчет их помощи.
Брови Элейн удивленно поползли еще выше.
— Не обижайся, Гарри, но ты, случайно, не спятил?
— Выслушай меня.
Она сжала губы, но все же кивнула.
— Все очень просто. У нас проблем выше головы. Нам нужна помощь. И потом, к Совету тебе придется обратиться в любом случае.
— С чего это?
— Ох, да пойми же: ты смертная, Элейн, и чародей. К такому они относятся в высшей степени серьезно. Они встанут на нашу сторону против фей, помогут нам найти выход из этой передряги.
Элейн поморщилась и непроизвольно огляделась по сторонам:
— Я слыхала про этот ваш Совет совсем другое.
— Возможно, ты слышала только предвзятую точку зрения, — предположил я.
Элейн кивнула:
— Возможно. Тот Совет, о котором я слышала, едва не казнил тебя за то, что ты посмел защищаться от Джастина.
— Ну да. Но…
— Они назначили тебе испытательный срок, и ты едва не убился, доказывая свою невиновность.
— Ну да, но я и без того мог бы угробиться. Я хочу сказать, что я и без Совета…
Она покачала головой:
— Боже мой, Гарри. Ты что, сам не видишь? Совету на тебя наплевать. Они не собираются тебя защищать. Они только терпят тебя — да и то пока ты более-менее следуешь их правилам и не становишься помехой.
— Я уже стал помехой.
— Тем более, — заметила Элейн.
— Послушай, у некоторых членов Совета вместо головы и правда задница. Но и нормальных людей там тоже хватает.
Элейн скрестила руки на груди и тряхнула головой:
— И сколько, скажи на милость, этих нормальных людей готовы поддержать тебя в Совете?
— Элейн…
— Нет, Гарри, я серьезно. Я не хочу иметь с ними ничего общего. Я столько прожила без их, с позволения сказать, защиты, что смогу, мне кажется, продержаться без нее и еще немного.
— Элейн, они в любом случае узнают о тебе, и это должно исходить от тебя. Это хотя бы отчасти снимет их подозрения насчет тебя.
— Подозрения? — возмутилась Элейн. — Гарри, я что, преступница?
— Ты нарываешься на неприятности, Элейн.
— И как, интересно, они обо мне узнают? А? Или ты сам собираешься настучать им на меня?
— Конечно нет, — буркнул я.
Если честно, в голове моей мелькнула мысль, сколько неприятностей свалится на меня, если кто-нибудь из Стражей пронюхает о том, что я связан с возможной нарушительницей Первого закона и к тому же помощницей Джастина Дю Морне в таком нарушении. В моем нынешнем, на редкость неустойчивом положении даже подозрений подобного рода хватило бы, чтобы пустить меня на дно, в какую сторону ни повернулось бы расследование. Чудесно — только этого мне еще не хватало…
— Ладно, — сказал я наконец. — Я ничего не стану тебе говорить. Выбирай сама, Элейн. И все-таки, прошу тебя, поверь мне. Доверься мне. В Совете у меня есть и друзья. Они могут помочь.
Лицо Элейн немного смягчилось.
— Ты уверен?
— Ага, — подтвердил я. — Сердцем клянусь.
Она облокотилась на свой причудливо украшенный посох и нахмурилась. Потом открыла рот, чтобы сказать что-то, — и тут моя стальная дверь содрогнулась от тяжелого удара.
— Дрезден! — рявкнул с улицы Морган. — Открывай, подлый предатель! Я хочу, чтобы ты ответил мне на пару вопросов.
Глава 9
Элейн бросила на меня испуганный взгляд.
— Совет? — шепнула она едва слышно.
Я кивнул и ткнул пальцем в сторону моего посоха, стоявшего в углу. Элейн схватила его и перебросила мне. Потом бесшумно прошла сквозь дверь моей спальни и исчезла.
В дверь снова ударили кулаком.
— Дрезден! — рычал Морган. — Я знаю, что ты здесь. А ну открывай!
Я распахнул дверь, не дожидаясь новых криков:
— А то что? Как дунешь, как двинешь?
Морган свирепо уставился на меня — высокий, массивный и, по обыкновению, с кислым выражением физиономии. Он успел сменить балахон и плащ на темные брюки, серую шелковую рубаху и спортивную куртку. На плече его висела сумка для гольфа, и мало кто из случайных зрителей заметил бы торчавшую среди клюшек рукоять меча. Он сунул голову в дверь и обшарил помещение холодным взглядом:
— Я тебе помешал, Дрезден?
— Ну, я как раз собирался оттянуться — припас порнуху на видео и бутылочку детского масла. Но, боюсь, на двоих не хватит.
Морган брезгливо скривился, и я испытал прилив мелкого, абсурдного мстительного удовлетворения.
— Ты мне противен, Дрезден.
— Да, я гадкий. Гадкий, гадкий, нехороший. Рад, что в этом вопросе мы сходимся. До свидания, Морган.
Я сделал попытку закрыть дверь, но Морган уперся в нее ладонью. Он был куда сильнее меня. Дверь осталась открытой.
— Я еще не закончил, Дрезден.
— А я — да. У меня был не день, а ад кромешный. Так что говори, что имеешь сказать, и выметайся.
Рот Моргана сложился в жесткую улыбку.
— Обычно я приветствую такую прямолинейность. Но не с твоей стороны.
— Тю, ты меня вообще не приветствуешь. Сейчас заплачу от досады.
Морган провел большим пальцем по ремешку сумки для гольфа.
— Я хочу знать, Дрезден, как вышло, что Мэб явилась со своей проблемой именно к тебе. Единственное, что может сохранить твой статус в Совете, — и это сваливается прямо к тебе в руки.
— Целомудренный образ жизни, — сказал я. — Плюс умерщвление плоти и узкая холостяцкая койка.
Морган посмотрел на меня лишенным эмоций взглядом:
— Думаешь, смешно?
— О, в том, что это смешно, я не сомневаюсь. Тебе это не нравится, но смешно.
Морган покачал головой:
— Знаешь, что я думаю, Дрезден?
— Ты? Думаешь???
Морган не улыбнулся. Сказал же я, ему это не нравилось.
— Я думаю, ты все это подстроил. Думаю, ты заодно с вампирами и Зимней Королевой. Думаю, это часть какого-то коварного замысла.
Я уставился на него. Я приложил все усилия, чтобы не засмеяться. Правда, я старался.
Ладно, может, недостаточно старался.
Должно быть, мой смех пронял-таки Моргана. Он сжал кулак и с размаху двинул меня в живот. Я разом задохнулся и едва не упал.
— Нет, — сказал он. — Смехом ты не отделаешься, приятель.
Он шагнул в комнату. Порог не заставил его даже поморщиться. Расставленные мной заговоры сработали через шесть дюймов, но предназначались они в основном для противостояния потусторонним существам, не людям. Морган крякнул, произнес несколько слов на каком-то гортанном языке — древненемецком, возможно, — и сделал рубящее движение рукой. Воздух зашипел и затрещал электрическими разрядами; с кончиков пальцев его разлетелись искры. Брезгливым движением он отряхнул руки и вошел.
Оглядевшись по сторонам, он снова покачал головой:
— Может, ты, Дрезден, и не такой плохой человек, в конце концов. Но мне кажется, ты скомпрометирован. Если ты и не работаешь на Красную Коллегию, я уверен, они тебя используют. В обоих случаях это представляет угрозу Совету. Которую проще всего устранить, устранив тебя.
Я сделал попытку вздохнуть, и в конце концов мне удалось выдавить из себя несколько звуков.
— Что, черт подери, ты хочешь этим сказать?
— Сьюзен Родригес, — сказал Морган. — Твоя любовница, вампирша.
От ярости в моих глазах поплыли багровые круги.
— Она не вампир! — прорычал я.
— Они ее обратили, Дрезден. Оттуда не возвращаются. Это раз и навсегда.
— Они не успели. Она не обратилась.
Морган пожал плечами:
— Именно это ты и сказал бы, пристрасти она тебя к вампирской слюне. Ты бы говорил и делал все, как им удобно.
Я посмотрел на него, оскалившись:
— А ну угребывай из моего дома!
Он подошел к камину и взял в руки покрытую пылью открытку. Прочитал, фыркнул. Потом взял в руки фотографию Сьюзен.
— Красивая, — сказал он. — Впрочем, сейчас это ничего не значит. Все говорит в пользу того, что она была их пешкой с момента вашего с ней знакомства.
Я стиснул кулаки.
— Заткнись, слышишь? — прорычал я. — Заткнись и не смей отзываться о ней так. Все не так, как ты говоришь!
— Ты болван, Дрезден. Молодой болван. Неужели ты вправду веришь, что нормальная смертная женщина может хотеть такого, как ты? Ты просто не хочешь признаться себе в том, что она была всего лишь орудием. Одной из их шлюх.
Я метнулся в угол, на ходу отшвырнув посох, и схватил трость-шпагу. Лезвие с лязгом выскользнуло из деревянных ножен, и я повернулся к Моргану. Он уже успел выхватить из сумки серебряный меч Стража.
Все мое усталое, измученное тело жаждало броситься на него. Я не то чтобы слишком мускулист, но и неуклюжим меня не назовешь, а руки и ноги мои с милю длиной. Морган превосходил меня опытом, но в столь стесненном пространстве это преимущество сошло бы на нет. В общем, я побоялся бы однозначно ставить на парня с мечом.
В то мгновение я не сомневался, что смог бы убить его. Возможно, он прихватил бы и меня с собой, но сам бы погиб — это точно. И я отчаянно желал этого — не разумом, а той частью мозга, которая думает постфактум. От выдержки моей не осталось и следа.
И тут в самый разгар адреналинового шторма одна-единственная мысль остудила меня. Дрожа, сжимая рукоять шпаги побелевшими пальцами, я заставил себя выпрямиться.