— И что? Дашь объявление в газету или как?
Я медленно двинулся в обход стола, задувая свечи.
— Пожалуй, начну с незаконных проникновений. Потом схожу на его похороны: посмотрю, кто там покажется.
— Надо же! Скажи, мне тоже разрешат заниматься такими же интересными вещами, когда я вырасту?
Я фыркнул и повернулся к лестнице, забрав с собой последнюю горящую свечу.
— Гарри? — окликнул меня Боб, когда я уже поставил ногу на нижнюю ступеньку.
Я помедлил и оглянулся.
— Ты только это… осторожнее.
Если бы я не знал Боба лучше, я решил бы, что этот чертов череп дрожит.
— Ты же с женщинами идиот идиотом, — продолжал он. — И ты даже представить себе не можешь, на что способна Мэб.
Секунду-другую я молча смотрел на него. Его оранжевые глаза оставались единственным пятном света в моей темной лаборатории. Почему-то меня пробрала дрожь.
Я тряхнул головой и забрался по стремянке наверх, готовясь к новым неприятностям.
Глава 11
Я сделал пару телефонных звонков, кинул в нейлоновый рюкзак пару-другую предметов и отправился вламываться в квартиру Рональда Ройеля.
Ройель проживал в южной части Петли, в доме, напоминающем бывший театр. Высоченный потолок входного холла заставил меня оглядываться по сторонам в поисках бархатных шнуров и прислушиваться в ожидании нестройной какофонии настраиваемых инструментов в оркестре.
Я вошел в вестибюль решительным шагом. На голове моей красовалась форменная кепка с эмблемой службы доставки на дом; под мышкой я держал длинную белую коробку из-под цветов. Я небрежно кивнул пожилому охраннику в вестибюле и тем же решительным шагом направился мимо него к лестнице. Нет, право же, вы и сами удивились бы тому, как далеко вас могут завести кепка, коробка и решительный шаг.
По лестнице я поднялся на третий этаж, в квартиру Ройеля. Я поднимался медленно, навострив все свое чародейское чутье: в первую очередь меня интересовало, не осталось ли на месте гибели старикана хоть каких-то следов магической энергии. Для верности я даже постоял с минуту на том месте, где нашли тело, но не ощутил ничего такого. Если для убийства Ройеля и использовали уйму магии, кто-то сумел здорово замести следы. Чертовски здорово.
В общем, я поднялся на третий этаж, но, только когда отворил дверь с лестничной клетки в коридор, мои инстинкты предупредили меня, что я не один. Я застыл в двери и прислушался.
Слушать не особенно сложно. Я даже не уверен, что это настолько магическое свойство. Вряд ли я смогу объяснить это; суть в том, что я способен отключить все, кроме того, что я слушаю, и это позволяет улавливать то, что в обычном состоянии я упустил бы. Это умение, которым в наши дни мало кто обладает, и оно здорово пригодилось мне не раз и не два.
На этот раз я услышал негромкое басовитое проклятие и шорох перебираемых бумаг.
Я открыл коробку из-под цветов, достал оттуда свой жезл и на всякий случай проверил браслет-оберег на руке. Вообще-то, в замкнутом пространстве вроде этого я предпочел бы жезлу свой револьвер, но не уверен, что смог бы быстро и убедительно объяснить это охране или полиции, если бы они застали меня рыскающим по квартире покойника. Я покрепче стиснул жезл и бесшумно скользнул вперед по коридору, надеясь, что мне не придется воспользоваться им. Хотите верьте, хотите нет, но моей первой инстинктивной реакцией не обязательно является желание пожечь все, к чертовой матери.
Дверь в квартиру Ройеля оказалась приоткрыта, и, подойдя ближе, я разглядел, что ее вскрывали, и довольно бесцеремонно — на полу валялись щепки. Мое сердце забилось чаще. Похоже, кто-то успел опередить меня. Из этого следовало, что я нащупал верный след.
Еще из этого следовало, что тот, кто меня опередил, — кем бы он ни был — вряд ли обрадуется, увидев меня.
Я подкрался к двери и заглянул внутрь.
Ту часть квартиры, которую я мог разглядеть, словно импортировали с Бейкер-стрит, 429-Б. Темное дерево, вычурная резьба и обилие драпировок сообщали помещению этакое викторианское великолепие. Вернее, сообщали совсем недавно. Теперь же по комнате прошлись погромом. Все ящики стола выдернули с их мест и пошвыряли на пол. Старый дорожный сундук валялся на боку с сорванной крышкой, а его содержимое разлетелось по ковру. Сквозь открытую дверь спальни видно было, что с тем помещением обошлись не деликатнее, только там пол был завален не бумагами, а одеждой и безделушками.
Мужчина, орудовавший в квартире Ройеля, производил впечатление эталонного громилы. Ростом он превосходил меня на ладонь, и я не смог на взгляд определить, где кончаются его плечи и начинается шея. На нем были старые, потертые бриджи, свитер с рваными локтями и шляпа, в какой щеголяли в годы Великой депрессии: круглый котелок с темно-серой лентой. Одной ручищей он держал потертый кожаный саквояж, а другой совал в него небольшие листочки бумаги — возможно, учетные карточки, вынимая их из стоявшей на столе сапожной коробки. Судя по округлившимся бокам, саквояж был уже набит битком, но тип все пихал в него бумагу резкими, нервными движениями. Он буркнул себе под нос что-то еще, потом схватил со стола папку и тоже сунул в саквояж.
Я отошел от двери и прислонился спиной к стене. Позволить себе терять время я не мог, но и дальнейший ход тоже следовало обдумать. Если кто-то залез в квартиру Ройеля за бумагами, значит Ройель скрывал какое-то важное доказательство. Так или иначе, мне необходимо было увидеть, что складывает этот Кинг-Конг в свой мешок.
Правда, у меня почему-то сложилось впечатление, что он не обязательно покажет мне свою добычу, даже если я очень попрошу. Но и альтернатива меня не слишком ободряла. В столь стесненном пространстве, в окружении других жильцов я боялся рисковать, высвобождая свою боевую магию. Тем более я в ней не слишком силен. Даже пользуясь жезлом в качестве регулятора, я ухитрился в прошлом причинить серьезный ущерб не одному зданию в нашем городе. Хорошо еще, до сих пор мне удавалось выбраться из этого более-менее живым. В общем, рисковать лишний раз мне не очень хотелось.
Ну конечно, я мог бы просто наброситься на громилу и попытаться отобрать у него саквояж. У меня сложилось впечатление, что при этом меня могут ожидать новые, не самые приятные ощущения, но попробовать мне никто не мешал.
Я вытянул шею и посмотрел на громилу еще раз. Одной рукой он небрежно приподнял диван, весивший никак не меньше двух сотен фунтов, и заглянул под него. Я снова отодвинулся от двери. Нет, последняя идея мне явно не нравилась. Решительно не нравилась.
Секунду-другую я задумчиво пожевывал губу. Потом сунул жезл обратно в коробку, поправил на голове форменную кепку и, отойдя от стены, постучал в полуоткрытую дверь.
Голова громилы повернулась в мою сторону; при этом ему пришлось повернуть всю верхнюю половину корпуса. Он злобно оскалился.
— Доставка на дом, — как можно более непринужденно произнес я. — Заказ на имя мистера Ройеля. Распишитесь в получении.
Громила свирепо воззрился на меня из-под сильно выступающих надбровных дуг.
— Цветы? — прорычал он, подумав с полминуты.
— Ага, приятель, — подтвердил я. — Цветы.
Я вошел в комнату и сунул ему под нос накладную. Эх, черт, как я не догадался сунуть в зубы жвачку!
— Подпишитесь здесь, внизу.
Он еще раз испепелил меня взглядом, но накладную взял:
— Ройеля тут нет.
— А мне какое дело? — Свободной рукой я сунул ему ручку. — Вы только черкните закорючку, и я пошел.
На этот раз он свирепо покосился сначала на ручку, а только потом уже на меня. Подумав немного, он опустил свой саквояж на журнальный столик:
— Ну ладно…
— Вот и хорошо. — Я шагнул мимо него и поставил коробку на стол.
Он стиснул ручку в лапище и склонился над бумажкой. Пока он был занят этой непосильной задачей, я быстро сунул руку в саквояж, схватил первую попавшуюся бумажку размером чуть больше игральной карты и зажал ее в кулаке. Я успел вынуть руку из саквояжа прежде, чем он разделался с подписью и, ворча, сунул накладную обратно мне.
— А теперь, — буркнул он, — вон отсюда!
— А то, — заверил я его. — Спасибочки.
Я повернулся было уходить, но рука его вдруг метнулась ко мне и стальной хваткой стиснула мое запястье. Я оглянулся. Он сощурился и раздул ноздри.
— Цветы? — прорычал он. — А чего тогда не пахнут?
Душа моя стремительно ушла в пятки, но я сделал последнюю попытку сблефовать:
— О чем это вы, мистер… э… — я покосился на накладную, — Грум?
Мистер Грум?
Он придвинулся ко мне еще ближе и снова раздул ноздри, на этот раз с шумом втягивая в себя воздух:
— Магией пахнет. Чародеем пахнет.
Должно быть, улыбка на моем лице сделалась несколько кисловатой.
Грум взял меня лапищей за горло и без видимого усилия оторвал от земли. Поле моего зрения резко сузилось, да и то, что я еще видел, заволокло дымкой. Накладная выпала у меня из рук. Я сделал попытку дернуться или хотя бы стряхнуть его руку. Безрезультатно. Он недобро сощурился и оскалился в ухмылке.
— Зря ты ввязался не в свое дело… не знаю, как тебя звать! — прорычал он, сдавливая мое горло все сильнее.
Мне послышался треск. Я надеялся только, что это трещали его пальцы, а не моя трахея.
— Как тебя звали при жизни, — поправился он.
Пользоваться моим браслетом было уже поздно, а жезл лежал в коробке, вне моей досягаемости. В глазах уже начинало темнеть, и я поспешно полез в карман в поисках единственного остававшегося у меня оружия. Я искренне молился о том, чтобы догадка моя оказалась верна.
Я нащупал в кармане ржавый железный гвоздь и, стиснув его как можно крепче, ткнул им в руку Грума чуть ниже локтя. Гвоздь впился в его плоть.
Он взревел басом, от которого стены содрогнулись, дернулся, крутанулся на месте и отшвырнул меня от себя. Я врезался в дверь спальни Ройеля, распахнул ее и спиной вперед полетел дальше. Мне повезло: я приземлился на кровати, не зацепив деревянных столбов по углам. Попади я на один из них — наверняка сломал бы себе позвоночник. Я подпрыгнул на пружинах матраса, больно ударился о стену и рухнул обратно на кровать.