— Хорошо, говорите.
— Много ли рассказала вам Мэб о смерти Рональда?
Я покачал головой:
— Что он мертв. Что нечто, находившееся у него, пропало. Что убийцу нужно найти.
— Она не говорила вам зачем?
Я нахмурился:
— Не совсем.
Аврора кивнула и сцепила руки на коленях.
— Летние завершают приготовления к войне с Зимними.
Я нахмурился еще сильнее:
— Вы хотите сказать, это уже не просто теоретическая возможность? Что это совершенно реально?
— Война может быть только реальной. Утрата Летнего Рыцаря побуждает нас к этому.
— Боюсь, я вас не совсем понимаю.
Она чуть сдвинула свои светлые брови:
— Наши Рыцари обладают значительной силой. Это нелегкое бремя, которое по плечу лишь свободным смертным. Эта сила, так называемая «мантия», является решающим элементом баланса сил между нашими дворами.
— Если не считать того, что ваша исчезла.
— Вот именно.
— Что заметно ослабляет Летних.
— Да.
Я кивнул:
— Тогда какого черта вы затеваете нападение?
— Времена года сменяют друг друга, — сказала Аврора. — Через два дня летнее солнцестояние. Пик нашей силы.
Она не сказала больше ничего, предложив мне самому домыслить до конца.
— Вы считаете, что это Зимние убрали вашего Рыцаря, — сказал я. — И что если вы упустите момент, то будете с каждым днем слабеть все сильнее, тогда как Зимние — лишь набирать силу. Верно?
— Абсолютно. Если у нас и есть шанс на победу, мы должны нанести удар, находясь на пике своей мощи. Это единственный момент, когда наш двор почти равен по силе с Зимним. Иначе время года сменится, и тогда в зимнее солнцестояние уже Мэб и ее орда навалятся на нас. И в таком случае они нас точно уничтожат, а вместе с нами и равновесие вашего, смертного мира. — Взгляд ее зеленых глаз поднялся с ее рук к моему лицу. — Зима, мистер Дрезден. Бесконечная Зима. Боюсь, этот мир будет для вас, смертных, не слишком благоприятным.
Я тряхнул головой:
— Тогда зачем Зимние спешат? Я хочу сказать, стоит им выждать пару дней, и все карты окажутся у них в руках. Зачем им оставлять вам пространство для маневра?
— Я даже не пытаюсь понять логику Зимних, — вздохнула Аврора. — Я знаю одно: им нельзя позволить уничтожить нас. Ради вас же.
— Черт, как все хором пекутся о моих интересах.
— Прошу вас, чародей. Обещайте мне, что вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы помешать им.
— Свой лимит обещаний я исчерпал. — Я встал и шагнул в сторону тропы, ведущей к лифту, хотя часть меня отчаянно хотела остаться в тепле и покое, которые предлагала мне Аврора. Потом остановился и зажмурился, собираясь с силами. — Но я вот что скажу. Я собираюсь отыскать убийцу и распутать это дело, и я намерен сделать это до летнего солнцестояния.
Я не стал добавлять: «Потому что, если я этого не сделаю, меня можно считать покойником».
Какой смысл озвучивать то, что ясно и так?
Глава 18
Я убрался из «Ротшильда» к чертовой матери и нашел телефон-автомат. Мёрфи сняла трубку после первого же гудка:
— Дрезден?
— Угу.
— Наконец-то. Все в порядке?
— Мне нужно с тобой поговорить.
Последовала секундная пауза, потом ее голос смягчился:
— Где?
Я потер лоб рукой, пытаясь заставить свой мозг хоть немного работать. Мысли в голове шевелились вяло и как-то не слишком хотели выстраиваться в нужном порядке.
— Не знаю. Где-нибудь на людях, но так, чтобы было не слишком шумно, чтобы слышать друг друга.
— В Чикаго? В это время суток?
— Угу.
— Ладно, — сказала Мёрфи. — Кажется, знаю я такое место.
Она назвала мне адрес, мы договорились встретиться через двадцать минут, и я повесил трубку.
Заруливая на стоянку, я заметил, что вряд ли в стенах «Уолмарта» часто обсуждались мистические убийства, хищения магической силы и вопросы сохранения сверхъестественного баланса. Впрочем, как знать. Черт, насколько я помню, люди-кроты обсуждали свои планы мирового господства с разумными медузами, выходцами с планеты Икс, а также с бестелесными мозгами из туманности Клаатуу именно в примерочных кабинках. Лично я ни за что не стал бы искать их там.
Нельзя сказать, чтобы «Уолмарт» после полуночи был забит толпами народа, но и стоянка оказалась не такой пустой, как в это же время, скажем, у «Ригливилля». Супермаркет работал круглые сутки, а в городе вроде Чикаго всегда найдется народ, делающий покупки ночью. Мне пришлось оставить машину за полряда от входа и идти в магазин по свежему воздуху. Впрочем, внутри оказалось еще холоднее, — наверное, притормаживать мощные кондиционеры на несколько ночных часов не имело экономического смысла.
Секьюрити у входа сонно кивнул мне и предложил взять тележку. Я вежливо отказался и вошел в зал, где меня тут же догнала Мёрфи. Сегодня она нарядилась в спортивную куртку, джинсы и кроссовки; волосы она убрала под черную бейсбольную кепку без эмблемы. Она шагала, сунув руки в карманы, с надменным видом, которого редко ожидаешь от кого-либо такого роста. Мы молча миновали ряд запертых на ночь магазинчиков и устроились в небольшом кафе рядом с отделом деликатесов.
Мёрфи выбрала себе место, с которого она могла бы наблюдать за входом, а я сел напротив, чтобы видеть, что происходит у нее за спиной. Мёрфи, благослови Бог ее доброе сердце, заказала нам по чашке кофе. Я насыпал в свою побольше сахару и сухих сливок, размешал и отпил глоток, ошпарив язык.
— Паршиво выглядишь, — заметила Мёрфи.
Я кивнул.
— Ты об этом хотел поговорить?
К своему собственному удивлению, я кивнул. И отодвинул чашку.
— Я в ярости, Мёрф, — заявил я без всяких преамбул. — Я настолько взбешен, что не могу рассуждать здраво.
— Почему?
— Потому что я облажался, вот почему. Что бы я ни делал, все выходит через задницу.
На лбу ее появилась вертикальная складка.
— Что ты имеешь в виду?
— Эту чертову работу, — буркнул я. — Расследование смерти Ройеля. Столько сопротивления… не знаю, смогу ли я одолеть его. А если я не справлюсь с этим до завтрашнего вечера, все вообще может обернуться адом кромешным.
— Что, клиент не склонен оказывать помощь?
Я горько усмехнулся:
— Черт возьми, насколько я понял, моя клиентка сделала все от нее зависящее, чтобы угробить меня. Причем не самым приятным образом.
— Значит, ты ей не доверяешь.
— Не настолько, чтобы послать ее к чертовой матери. А еще те, кто, по идее, должен со мной сотрудничать, валяют дурака, и я ощущаю себя тем парнем, которого засовывают в ящик к фокуснику. — Я покачал головой. — Ну, чтобы утыкать шпагами. Только на этот раз это не фокус и шпаги настоящие — в любую секунду могут проткнуть меня насквозь. Плохие парни стараются вовсю, чтобы нейтрализовать меня или отдрючить. Хорошие парни считают меня шизанутым, готовым вот-вот пойти вразнос, и вытянуть ответ из них каждый раз — отдельная история.
— Ты считаешь, тебе грозит опасность?
— Я не считаю, — сказал я. — Я это знаю. Да еще какая!
Помолчав, я отхлебнул кофе.
— Итак, — проговорила Мёрфи, — зачем ты хотел меня видеть?
— Затем, что люди, которым полагалось бы меня поддерживать, готовы бросить меня на растерзание волкам. И потому, что единственный человек, который помогает мне по-настоящему, еще настолько зелен, что без няньки ему каюк. — Я поставил пустую чашку на стол. — И потому, что, когда я спрашиваю себя, кому я могу доверять, список получается чертовски коротким. Тебе.
Она со вздохом откинулась на спинку стула:
— Ты собираешься рассказать мне, что все-таки происходит?
— Если хочешь, — отозвался я. — Я знаю, что утаивал от тебя многое. Но только потому, что считал это единственным способом защитить тебя. Ну не хотел я, чтобы это причинило тебе вред, понимаешь?
— Угу, — сказала она. — Понимаю. Это меня и бесит.
Я сделал попытку улыбнуться:
— В этом случае неведение — благо. Если я расскажу тебе все, это будет серьезнее некуда. Даже просто знать об этом для тебя уже будет опасно. И потом, тебе от этого никуда не уйти, Мёрф. Это будет с тобой навсегда.
Она смерила меня серьезным взглядом:
— Тогда зачем ты мне это сейчас рассказываешь?
— Затем что ты давно уже заслужила право это знать. Потому что ты рисковала жизнью ради меня и ради того, чтобы защитить людей от всей этой сверхъестественной нечисти. Потому что общение со мной ставит тебя под угрозу и это может помочь тебе в случае, если что-нибудь случится. — Я покраснел. Мне очень не хотелось сознаваться, но пришлось. — А еще потому, что мне нужна твоя помощь. Очень уж хреново все складывается. Я боюсь.
— Я ведь никуда не денусь, Гарри.
Я устало улыбнулся ей:
— Еще одно. Если ты влезешь в это, тебе надо понять одну вещь. Тебе придется обещать мне, что ты не будешь впутывать в это ни ОСР, ни тем более других копов. Ты можешь копать с их помощью информацию, осторожно использовать их еще для чего-то, но ни в коем случае не для пальбы по демонам.
Она сощурилась:
— Почему, черт побери, нет?
— Потому что активное вмешательство смертных в этот конфликт приведет к ответным действиям сверхъестественного мира, а это будет почище ядерной атаки. Этого не желает никто, и они тоже, так что, если им покажется, что ты пойдешь на это, они могут просто убить тебя. Или подергать за нужные ниточки и добиться того, чтобы тебя уволили, или подставили, или еще чего. Они позволят этому произойти. В общем, это поставит крест на твоей карьере, а может, и жизни, а за компанию с тобой, возможно, и на жизнях других людей. — Я помолчал, дав сказанному дойти до ее сознания. — Ты все еще хочешь, чтобы я тебе рассказал?
Она зажмурилась на мгновение, потом кивнула:
— Валяй.
— Ты уверена?
— Угу.
— Ладно, — сказал я.
И выложил ей все. Это заняло некоторое время. Я рассказал ей про Джастина и про Элейн. Рассказал ей про игры и интриги в сверхъестественном мире. Рассказал про войну, которую развязал я из-за того, что Красная Коллегия сделала со Сьюзен. Рассказал про фэйри и убийство Ройеля.