— Черити недовольна? — поинтересовался я.
Майкл мотнул головой:
— Так, беспокоится. Сэндвич хоть один остался?
Осталось два. Майкл взял один, а я — второй, чтобы составить ему компанию. Пока мы ели, Широ достал свой меч, набор для ухода и принялся протирать клинок мягкой тканью, смазывая его при этом каким-то маслом.
— Гарри, — произнес наконец Майкл, — мне нужно попросить вас кое о чем. Это нелегко. И это из тех вещей, о которых при нормальных обстоятельствах я бы даже не заикнулся.
— Валяйте, — буркнул я с набитым ртом.
Поверьте, я говорил это совершенно искренне. Майкл не раз и не два рисковал ради меня жизнью. Вся его семья во время нашей последней с ним работы оказалась под угрозой — в общем, я знал его достаточно хорошо, чтобы не ожидать от него каких-то неразумных просьб.
— Просто скажите, что нужно, — предложил я. — Я же у вас в долгу.
Майкл кивнул. Потом посмотрел на меня в упор:
— Не лезьте в это дело, Гарри. Лучше всего было бы вам на несколько дней уехать. Или посидеть дома. Только прошу вас, держитесь подальше от этой истории.
Я, оглушенный, уставился на него:
— Вы хотите сказать, вам не нужна моя помощь?
— Я беспокоюсь за вас, — сказал Майкл. — Вам угрожает очень серьезная опасность.
— Вы шутите, — не сдавался я. — Майкл, я ведь знаю, когда и как беречь себя. Уж вы-то могли бы это понимать.
— Как беречь себя? — переспросил Майкл. — Так, как вы берегли нынче ночью? Гарри, если бы нас там не оказалось…
— И что? — огрызнулся я. — Ну, убили бы меня. Можно подумать, этого не произойдет рано или поздно. Мной интересуется столько нехороших парней — в конце концов одному из них да повезет. Ничего нового.
— Вы не понимаете, — настаивал Майкл.
— Все я прекрасно понимаю, — буркнул я. — Чудо-юдо, которого не взяли сниматься во второсортном ужастике, пыталось меня укокошить. Такое уже бывало и, возможно, будет еще не раз.
— Урсиэль, — негромко произнес Широ, не отрываясь от своего меча, — явился не затем, чтобы убить вас, мистер Дрезден.
Снова наступила несколько напряженная тишина, в которой я обдумал эти слова. Негромко шипела лампа да шуршал тканью по стали Широ.
Наконец я заглянул в лицо Майклу:
— Но кой черт он тогда там делал? Я готов был побиться об заклад, что это демон, но это оказалась лишь видимость. Там, внутри, был смертный. Кто он такой?
Взгляд Майкла не дрогнул.
— Его звали Расмуссен. Урсиэль одолел его в сорок девятом, на пути в Калифорнию.
— Я видел его, Майкл. Заглянул ему в глаза.
Майкл чуть поморщился:
— Я не знал.
— Он был узником в собственной душе, Майкл. Что-то удерживало его. Что-то огромное. Урсиэль, наверное. Он один из Падших, да?
Майкл кивнул.
— Но как, черт подери, такое могло случиться? Мне казалось, Падшим не позволено действовать против чьей-то воли.
— Не позволено, — кивнул Майкл. — Но им позволено искушать. И динарианцам есть что предложить — куда больше, чем большинству других.
— Динарианцам? — переспросил я.
— Ордену Темного Динария, — ответил Майкл. — В этом деле они увидели благоприятную для себя возможность — шанс натворить побольше зла.
— Серебряные монеты. — Я зябко втянул в себя воздух. — Вроде той, которую вы подобрали освященным платком. Тридцать сребреников, да?
Он кивнул:
— Тот, кто дотронется до монеты, испорчен заключенным в нее Падшим. Его искушают. Ему даруют силу. Падший все сильнее подчиняет смертного своей воле. Не понуждая — только предлагая. И так до тех пор, пока…
— Пока тварь не завладевает им полностью, — договорил я.
Майкл снова кивнул:
— Как это случилось с Расмуссеном. Мы пытались помогать им. Порой человек понимает, что происходит. Пытается бежать из-под их влияния. Когда мы встречаемся с ними — пытаемся прогнать демона. Дать человеку шанс бежать.
— Вот, значит, почему вы говорили с ним. До тех пор, пока у него не изменился голос. Но Расмуссен ведь не хотел освободиться — не так ли?
Я покачал головой:
— Хотите — верьте, хотите — нет, Майкл, но меня ведь искушали раз или два. Я как-нибудь справлюсь.
— Нет, — сказал Майкл. — Не справитесь. Редкий смертный устоит перед динарианцами. Падшие знают наши слабые места. Наши помыслы. Умеют подкопаться. Даже будучи предупрежденными, и мужчины и женщины тысячелетиями становятся их жертвами.
— Я же сказал, справлюсь, — буркнул я.
— Гордыня превыше рассудка, — фыркнул Широ.
Я кисло покосился на него.
— Гарри, пожалуйста, — не сдавался Майкл, подавшись вперед. — Я знаю, вам изрядно досталось в жизни. Вы хороший человек. Но вы уязвимы, как любой другой. Этим врагам вы нужны не мертвым. — Он опустил взгляд на свои руки. — Им нужны вы.
Не буду врать: это меня напугало. Еще как напугало. Может, потому еще, что это так заметно тревожило Майкла, а потревожить Майкла очень и очень непросто. А может, потому, что я видел Расмуссена и вид его теперь всегда останется со мной — попавшего в капкан, хохочущего как безумный.
А может, потому, что какая-то часть меня уже прикидывала, трудно ли придумать способ использовать власть, которую наверняка предлагает эта монетка. Если она превратила какого-то случайного придурка в боевую машину, совладать с которой, да и то с трудом, смогли лишь три Рыцаря Креста, что же с ее помощью мог бы сделать профессионал вроде меня?
Замочить герцога Паоло Ортегу, к чертовой матери. Это уж точно.
Я зажмурился и снова открыл глаза. Майкл смотрел на меня с болью, и я понимал, что он догадывается о моих мыслях. Я снова зажмурился, на этот раз от стыда.
— Вам грозит опасность, Гарри, — повторил Майкл. — Оставьте это дело.
— Если это и впрямь так опасно, — возразил я, — с какой тогда стати отец Винсент меня нанял?
— Фортхилл просил его не делать этого, — ответил Майкл. — Отец Винсент… разошелся с Фортхиллом во мнениях относительно того, как справляться со сверхъестественными делами.
Я поднялся:
— Майкл, я устал. Нет, правда, устал как собака.
— Гарри, — укоризненно произнес Майкл.
— Как собака, — повторил я. — Как последняя чертова собака. — Я шагнул к двери. — Я еду домой спать. Я подумаю об этом.
Майкл встал, и Широ тоже — оба стояли теперь и смотрели на меня.
— Гарри, — повторил Майкл, — вы мой друг. Вы спасали мне жизнь. Я назвал в вашу честь сына. Но прошу вас, держитесь подальше от этого дела. Ради меня, если не хотите ради себя.
— А если нет? — поинтересовался я.
— Тогда мне придется спасать вас от себя. Ради бога, Гарри, не доводите до этого.
Я повернулся и вышел, не попрощавшись.
Итак, в этом углу ринга — пропавшая плащаница (одна штука), один умерший совершенно непонятной, но от этого не менее мучительной смертью, один исполненный решимости, смертельно опасный вампирский нобль, три святых Рыцаря, двадцать девять падших ангелов и куропатка на грушевом дереве.
А в противоположном углу — один смертельно усталый, покрытый синяками и низкооплачиваемый профессиональный чародей, которому угрожают его же союзники и которого, похоже, вот-вот отправит в отставку бывшая подружка, променявшая его на Джона Кью Бубубу.
Да уж.
Нет, точно пора спать.
Глава 8
Всю дорогу домой я был несколько взвинчен и пребывал в расстроенных чувствах, на что мотор «жучка» отзывался лязгом и чиханием. Когда я выключил наконец зажигание, выбрался из машины и запер дверцу, Мистер ждал меня на верхней ступеньке лестницы и приветствовал своим требовательным мявом. Хоть я и держал наготове жезл и браслет-оберег на случай, если какие-нибудь киношные злодеи ошиваются поблизости с пистолетами, на которые навинчены глушители, засады сверхъестественных сил я не опасался. Мистер всегда поднимает дикий шум, если чувствует потустороннюю угрозу, на которую у него отменный нюх.
Это лишь доказывает, насколько у моего кота больше здравого смысла по сравнению со мной.
Мистер приветственно двинул меня плечом под колени, не сбросив, однако, при этом с лестницы. Не теряя времени, я отпер дверь, вошел и задвинул за собой все засовы.
Я зажег свечу, наполнил Мистеровы миски кошачьим кормом и свежей водой, а затем пару минут просто ходил по комнате туда-сюда. Покосившись на кровать, я отверг идею лечь как совершенно лишенную смысла. Как бы сильно ни устал, я был слишком взвинчен, чтобы спать. Что ни говори, я уже по самое «не хочу» увяз в болоте с аллигаторами и продолжал быстро погружаться.
— Ну что ж, Гарри, — пробормотал я. — Раз так, вполне можно и поработать немного.
Я снял с крючка тяжелый теплый халат, сдвинул в сторону один из ковров в центре комнаты и откинул люк, ведущий в подвал. По раздвижной стремянке, хлопая подолом халата по ступенькам, я спустился в сырое каменное помещение, в котором оборудовал свою лабораторию.
Первым делом я зажег свечи. Обстановка моей лаборатории может показаться неподготовленному зрителю несколько сумасшедшей, что неудивительно, поскольку она отображает состояние моей головы: захламленное, беспорядочное, но в целом вполне работоспособное. Помещение невелико. Вдоль трех стен выстроились буквой «П» рабочие столы, а четвертый стол расположен в центре этого «П». Стены над столами сплошь увешаны дешевыми металлическими стеллажами. И столы, и полки на стеллажах уставлены самыми разнообразными магическими ингредиентами, а также тем хозяйственным хламом, который в более уважающих себя домах обыкновенно скапливается в большом кухонном шкафу. В общем, на полках у меня в лаборатории можно найти книги, блокноты, дневники наблюдений и прочие бумажки, контейнеры и коробки, шкатулки с травами, кореньями и такими экзотическими продуктами, как, скажем, бутылка змеиного шипения или пузырек экстракта расторопши.
Участок пола в дальнем конце помещения странным образом совершенно чист и свободен от хлама. Здесь находится замурованное в бетонный пол медное кольцо — мой магический круг. Опыт научил меня, что никогда не знаешь заранее, в какой момент понадобится укрыться в нем от потустороннего нападения — или, наоборот, использовать его по более привычному назначению: удерживать во временном плену какого-либо обитателя Небывальщины.