Однако, наверное, в любой корзине с фруктами рано или поздно заведется гниль. В ОСР вонь пошла от детектива Рудольфа. Руди был молод, симпатичной наружности, чисто выбрит. Еще он спал с дочкой коррумпированного члена городского совета. Надо сказать, для того чтобы отрицать свои имевшие место встречи с монстрами, магией и человеческой добротой, ему приходилось прикладывать поистине титанические усилия. Он отчаянно цеплялся за тупое убеждение в том, что все вокруг нормально, а все сверхъестественные штучки — лишь плод больного сознания.
Руди не любил меня. Руди не любил Мёрфи. Если парень саботировал расследование в надежде на расположение ребят из отдела убийств, значит он всерьез намылился из ОСР.
Что ж, в следующий раз, когда он пройдется в одиночку по темной стоянке, он может лишиться пары зубов. Сомневаюсь, чтобы Мёрфи спокойно восприняла наличие в своих рядах подколодной змеи. С минуту я тешил себя образом Мёрфи, молотящей Руди мордой об косяк двери своего кабинета до тех пор, пока на дешевой древесине не останется отметина в форме его головы. Боюсь, мысль эта грела меня сильнее, чем стоило бы.
Я рассовал по карманам несколько нужных вещей, в том числе флакончик антивампирского эликсира, с которым мне помог Боб. Это навело меня еще на одну мысль: я спустился в лабораторию проверить, как там Боб, и получил сонный и не совсем внятный отклик, из которого заключил, что ему нужно отдохнуть еще. Я оставил Боба дрыхнуть, вернулся наверх и набрал номер моего автоответчика.
Меня ждало одно сообщение от Сьюзен: телефонный номер. Я набрал его, и она сняла трубку почти сразу же:
— Гарри?
— Ты превращаешься в ясновидящую. Если тебе удастся имитировать иностранное произношение, у тебя от клиентов отбоя не будет.
— Ти-ипа та-акое? — нараспев протянула Сьюзен.
— Калифорния — не заграница, — возразил я.
— Ну, не скажи, не скажи. Как у тебя дела?
— Пожалуй, ничего, — ответил я. — Я нашел себе секунданта.
— Майкла? — спросила она.
— Широ.
— Кого?
— Он вроде Майкла, только ниже ростом и старше.
— О… гм… Здорово. А я поработала немного ногами.
Мне припомнилось кое-что еще, связанное с ногами Сьюзен. Но вслух я произнес только:
— И что?
— В «Мариотте» — том, что в самом центре, — как раз сегодня намечается вечер искусств, включающий галерейную распродажу и благотворительный аукцион.
Я присвистнул:
— Ух ты! Значит, там переходят из рук в руки произведения искусства и деньги!
— Вот именно, — согласилась Сьюзен. — Похоже, это удачное место для продажи одного-двух особо ценных предметов. И спонсирует все Чикагское историко-культурное общество.
— Кто-кто?
— Очень маленький, очень элитный клуб для сливок общества. А председателем правления там джентльмен Джонни Марконе.
— Что ж, начало интригующее, — заметил я. — И как мне туда попасть?
— Сделать благотворительный взнос в размере пяти тысяч зеленых на рыло.
— Пять тысяч, — вздохнул я. — Да у меня в жизни такой суммы зараз не водилось.
— Тогда можешь попробовать вариант номер два.
— Что еще за вариант?
В голосе Сьюзен послышалось скрытое торжество.
— Ты сопровождаешь репортера «Волхва» на ее последнем репортаже по заданию редакции. Я переговорила с боссом и заполучила пару билетов, первоначально забронированных для «Трибьюн».
— Я впечатлен, — признался я.
— И это еще не все. Я достала для нас двоих вечерние костюмы. Начало в девять.
— Для нас? Э-э-э… Сьюзен, я не хочу показаться занудой, но ты помнишь, чем закончилось все в прошлый раз, когда ты хотела пойти со мной по приглашению?
— На этот раз билеты-то у меня, — возразила она. — Так ты идешь со мной или нет?
Я поразмыслил немного и не нашел возможности обойти этот вариант. Тем более времени на пререкания все равно уже не оставалось.
— Ладно, сдаюсь. Только в восемь у меня встреча с Красными в «Макэнелли».
— Значит, подхвачу тебя там со смокингом. В полдевятого нормально?
— Угу. Спасибо.
— Не за что, — негромко отозвалась она. — Всегда рада помочь.
Последовала пауза — достаточно долгая, чтобы сделаться мучительной для нас обоих. В конце концов я нарушил ее — одновременно со Сьюзен:
— Ну, мне, пожалуй…
— Ну, мне, пожалуй, лучше отпустить тебя, — сказала Сьюзен. — Да и самой лучше пошевеливаться, чтобы все успеть.
— Идет, — согласился я. — Ты смотри осторожнее там.
— Осторожнее не бывает, Гарри. Ладно, увидимся вечером.
Я повесил трубку и еще раз проверил, готов ли я к выходу.
А потом отправился забирать своего секунданта, чтобы оговаривать условия дуэли, шансы на выживание в которой представлялись мне все более призрачными.
Глава 17
Я напялил старую джинсовую куртку на флисовой подкладке и заглянул по дороге в свой офис. Дежуривший в ночную смену охранник не обратил на меня особого внимания, и мне пришлось хорошенько потрясти его, чтобы он достал из сейфа адресованный мне конверт от отца Винсента. Распечатав конверт, я обнаружил внутри маленькую пластиковую коробочку размером с игральную карту — в таких коллекционеры хранят обыкновенно бумажные купюры. В самом центре коробочки виднелся грязновато-белый лоскуток длиной дюйма два. Фрагмент плащаницы.
Для работы его вряд ли хватило бы. Я мог бы, конечно, попробовать с помощью этого фрагмента определить направление поиска остальной части плащаницы, но не с гарантированной точностью. Фрагмент оторвали от полотна лет тридцать назад. Но не только это играло роль: наверняка он переходил из рук в руки достаточно часто, чтобы все эти ученые и ватиканские чиновники оставили на нем следы своей психической энергии.
И главное, фрагмент был крошечный. Мне пришлось бы работать с ним исключительно осторожно, иначе заключенные в нем энергии могли бы перегрузить физическую материю, как избыток электричества сжигает спираль в электролампочке. Я не слишком силен по части тонких заклинаний. Сил-то и энергии у меня хватает, а вот с контролем над ними случаются проблемы. При необходимости я могу, конечно, постараться, только это сильно ограничит радиус действия моего заклинания.
В общем, это заклинание можно будет сравнить с металлодетектором, но никак не с тарелкой радара. Впрочем, все же лучше, чем ничего. Я сунул конверт в карман и вышел.
Во избежание новых встреч с Черити я остановил «жучок» у тротуара перед домом Майкла и посигналил. Почти сразу же из дома вышел Широ. Старик обрил свою седую голову — кожа его блестела, как бильярдный шар, за исключением тех мест, где ее покрывали родимые пятна. На нем были свободные черные штаны, вроде тех, что я видел на фотографиях Мёрфи, когда она участвовала в соревнованиях по айкидо. Наряд дополнялся черной рубахой и белой армейской курткой с вышитыми на груди алыми крестами. Куртка подпоясывалась красным шелковым кушаком, на котором висела деревянная трость-ножны со спрятанным в ней мечом. Он отворил дверцу, сел в «жучок» и положил меч на колени.
Я тронул машину, и некоторое время мы ехали молча. Пальцы мои на руле снова побелели, поэтому я завел разговор первым:
— Выходит, вы уже участвовали в таких дуэлях раньше?
— Хаи, — кивнул он. — Много раз.
— Зачем?
Широ пожал плечами:
— Много разных поводов. Защитить кого-то. Заставить кого-то убраться с миром. Драться, чтобы не впутывать в это других.
— До смерти?
Широ кивнул:
— Много раз.
— Вы, наверное, неплохо набили руку, если так, — предположил я.
Широ чуть улыбнулся, узкие глаза его превратились совсем уже в щелочки.
— Всегда кто-то сильнее.
— А с вампирами драться приходилось?
— Хаи. С Нефритовой Коллегией. С Черной Коллегией.
— Нефритовая Коллегия? — удивился я. — В жизни не слыхал о такой.
— Юго-Восточная Азия, Китай, Япония. Очень скрытные. Но уважают Установления.
— Может, вы и с динарианцами на дуэли встречались?
Он нахмурился, глядя в окно:
— Дважды. Но они не соблюдают Установлений. Оба раза мошенничали.
Некоторое время я обдумывал эту информацию. Потом сказал:
— Я склоняюсь к энергии. Если он не согласится, выберем волю.
Широ искоса посмотрел на меня, потом кивнул:
— Можно сделать более удачный выбор.
— Какой?
— Не биться вообще. Нельзя проиграть бой, которого нет.
Я едва было не фыркнул, но сдержался:
— Ну, мне такого выбора не оставили.
— Если обе стороны не желают биться, дуэли конец, — сказал Широ. — Я буду говорить с секундантом Ортеги. Сам Ортега тоже будет там. С вашей стороны было бы разумным попробовать отговорить его.
— Не думаю, чтобы он согласился.
— Возможно. А может, и нет. Но не драться — всегда умнее.
— И это говорит воинственный Рыцарь Креста, обладатель священного клинка?
— Я ненавижу драку.
Я покосился на него:
— Такое редко слышишь от человека, умеющего воевать.
Широ улыбнулся:
— Драка никогда не бывает хорошей. Но порой необходима.
Я сделал глубокий вдох:
— Угу. Пожалуй, я понимаю, что вы имеете в виду.
Остаток пути до «Макэнелли» мы ехали молча. В свете уличных фонарей мои пальцы казались того же цвета, что и руки.
«Макэнелли» — это таверна. Не бар, не кабак, а настоящая, в духе Старого Света, таверна. Войдя, я спустился на три ступеньки и, оказавшись на дощатом полу, осмотрелся по сторонам.
У барной стойки стоит тринадцать стульев. Потолок поддерживается тринадцатью потемневшими от времени деревянными колоннами, покрытыми ручной резьбой с листьями и всякими сказочными созданиями. Тринадцать столов расставлены на первый взгляд без всякой системы, а на деле очень даже осознанно: с целью рассеивать стихийные потоки магических энергий. Это значительно снижает количество несчастных случаев, которые происходят со сварливыми чародеями или безмозглыми юнцами, только-только обнаружившими свои силы. Под потолком лениво вращается несколько вентиляторов, о которые я всегда боюсь задеть затылком. В зале пахнет древесным дымом, старыми бочками из-под виски, свежевыпеченным хлебом и жарящимся мясом. Я люблю это место.