– Документы по делу Стража, – ответил я. – И кстати, ты их не видела.
– Значит, предатель, – задумчиво сказала она. – И почему я этого не видела?
– Потому что это все, что имеется у Совета по делу Лафортье. Я очень надеюсь отыскать здесь что-нибудь, что укажет мне на настоящего нехорошего парня. И я подумал, одна голова хорошо, а две лучше.
– Ясно, – кивнула она, доставая из кармана ручку и блокнот. – На что обращать внимание?
– На все необычное.
Она помедлила, переворачивая страницу.
– Вот, например, – сухим тоном заметила она. – Жертве в момент гибели исполнилось двести семьдесят девять лет.
Я вздохнул:
– Ищи нестыковки.
– А-а, – понимающе протянула она.
А потом мы оба замолчали, углубившись в бумаги.
Морган рассказал мне все правильно. Несколько дней назад девушка-Страж, дежурившая в эдинбургских катакомбах, услышала шум в покоях Лафортье. Она вызвала подкрепление, и когда они вышибли дверь и ворвались, там обнаружили Моргана, стоявшего над еще не остывшим трупом Лафортье с орудием убийства в руках. Он изобразил замешательство и заявил, будто не знает, что произошло. Характер ранений соответствовал оружию в его руках; анализ крови на последнем тоже совпал с соответствующими показателями Лафортье. Моргана взяли под стражу, и тщательное расследование обнаружило, что на его банковский счет только что поступила чертовски крупная сумма денег. Стоило Моргану узнать об этом, как он ухитрился бежать, тяжело ранив троих Стражей.
– Могу я тебя кое о чем спросить? – поинтересовалась Мёрфи.
– Конечно.
– Одна из вещей, по которой боятся убивать чародеев, это смертное проклятие?
– В целом, да, – пробормотал я. – Если ты хочешь гарантированно угробить себя при этом, можно и убийце серьезных пакостей подложить.
Она кивнула:
– Это происходит мгновенно?
Я пожевал губу:
– Не совсем.
– Тогда – насколько быстро? Несколько минут? Секунд?
– Примерно столько, сколько требуется, чтобы выхватить пистолет и пришить кого-то, – сказал я. – Некоторые короче, некоторые длиннее.
– Значит, секунду или три?
– Угу.
– Как по-твоему, Морган получил смертное проклятие Лафортье?
Я наморщил лоб:
– Гм. Трудно сказать. Эффект от этого не всегда проявляется сразу.
– Но как ты считаешь?
Я допил последние капли кофе:
– Лафортье входил в Совет Старейшин, а туда не берут за красивые глаза. Разрушительное смертное проклятие от чародея такого уровня запросто превратило бы целый городской квартал в массу запекшегося стекла. Так что, на мой взгляд, вряд ли. Лафортье не делал этого.
– Но почему?
Я нахмурился еще сильнее.
– Времени у него имелось предостаточно, – продолжала Мёрфи. – Он явно сопротивлялся – об этом говорит характер полученных ранений. У жертвы все руки изрезаны, и погиб он от потери крови. Все это не заняло много времени, но на вашу штуку с проклятием вполне хватило бы и того.
– Если уж на то пошло, – размышлял я вслух, – почему ни один, ни второй не прибегли к магии? Почему все свелось к чисто физическому поединку?
– А не могли они блокировать магическую энергию друг друга?
– Технически, пожалуй, могли. Но подобные вещи требуют серьезной синхронизации. Случайно такое не выйдет.
– Что ж. Уже лучше, чем ничего, – хмыкнула она. – Оба соперника или сознательно воздержались от использования магии, или просто не смогли ее использовать. То же самое с проклятием. Лафортье либо сознательно не сделал этого, либо был не в состоянии. Остается один вопрос: почему?
Я кивнул:
– Не лишено логики. Только каким образом это приближает нас к поимке убийцы?
Она невозмутимо пожала плечами:
– Понятия не имею.
Вот так, кстати, по большей части проходят расследования. Копы, детективы или донкихотствующие чародеи понятия не имеют, какая информация окажется для них важна, до тех пор, пока не разберутся с тем, что происходит. Все, что приходится делать, это собирать все доступные данные в надежде, что рано или поздно они сложатся в нечто, поддающееся прочтению.
– Мысль хорошая, но толку от нее пока немного, – вздохнул я. – Что у нас еще есть?
Мёрфи покачала головой:
– Пока ничего такого, что привлекло бы мое внимание. Но хочешь предложение?
– Еще бы.
Она помахала в воздухе листком со сведениями относительно компрометирующего банковского счета.
– Проследите деньги.
– Деньги?
– Свидетели могут ошибаться или давать ложные показания. Их можно подкупить. Построенные на их показаниях теории и заключения могут завести тебя в тупик. – Она бросила листок обратно на журнальный столик. – А вот деньги всегда подскажут что-нибудь. Если ты, конечно, сможешь это найти.
Я взял листок и перечитал его внимательнее.
– Банк заграничный. Амстердам. Ты могла бы заставить их открыть отправителя перевода?
– Смеешься, – вздохнула Мёрфи. – На то, чтобы пройти все положенные формальности и получить подобную информацию хотя бы от американского банка, у меня ушли бы дни, если не месяцы. А от зарубежного банка с пунктиком на конфиденциальности? У меня больше шансов перепить на пари Майкла Джордана.
Я хмыкнул. Потом спохватился, достал из кармана свою разовую камеру и протянул ее Мёрфи.
– Я там пощелкал немного, на месте. Снимков получилось больше, чем в деле у Стражей. Хотелось бы, чтобы ты тоже посмотрела.
Она кивнула и взяла камеру.
– Идет. Отдам по дороге в фотоцентр на проявку и…
Ее перебил звонок моего древнего дискового телефона. Я снял трубку.
– Гарри, – произнес Томас очень напряженным голосом. – Ты нужен здесь. Срочно.
Я разом напрягся как струна.
– Что случилось?
– Живо! – сказал мой брат. – Мне одному их не сдер…
В трубке послышались гудки.
Господи.
Я поднял глаза на Мёрфи. Ей хватило одного взгляда на мое лицо, чтобы вскочить из-за стола. К двери она подошла, уже держа наготове ключи от машины.
– Неприятности?
– Неприятности.
– Где?
Я вскочил и схватил стоявшие в углу жезл и посох.
– Аренда складских помещений у Дирфилд-сквер.
– Знаю это место, – кивнула Мёрфи. – Едем.
Глава 18
Неоспоримое преимущество езды на полицейской машине состоит в том, что у нее есть всякие классные прибамбасы, позволяющие быстрее попасть в нужное место даже сквозь утренние чикагские пробки. Машина еще раскачивалась на пружинах подвески после того, как соскочила на проезжую часть с бордюра у моего дома, а Мёрфи уже нахлобучила на крышу синюю мигалку и включила сирену. Такое начало мне понравилось.
Остальная часть поездки порадовала значительно меньше. Понятие «быстрая» езда применительно к большому городу звучит весьма условно; не знаю, как в других местах, а в Чикаго оно означает чередование резких ускорений с еще более резкими торможениями. Мы попетляли по полудюжине переулков, избежали проблемного перекрестка, срезав поворот по стоянке, и меняли полосы движения с такой частотой, что недавно выпитый кофе с пончиками начал вести себя в моем желудке самым неприятным образом.
– Выруби сирену и мигалку, – попросил я, когда от складов нас отделяла лишь пара кварталов.
Она послушно выполнила мою просьбу, но сморщила нос.
– Зачем?
– Затем, что, кто бы там ни был, их несколько, иначе Томас не сомневался бы, что справится. – Я достал из кармана плаща револьвер и проверил его. – Дыма-огня вроде пока не видно. Будем надеяться, что еще не все кончено, и умнее всего нам не слишком лезть на глаза – по крайней мере, пока не разберемся, что происходит.
– Все таскаешься с револьвером, – сокрушенно покачала головой Мёрфи. Она проехала улицу, ведущую к складам, и лишь на следующей повернула и остановила машину. – Когда ты наконец заведешь себе нормальную пушку?
– Послушай, – начал я. – То, что у тебя боезапас вдвое больше моего, еще не…
– Втрое, – перебила меня Мёрфи. – У «ЗИГа» обойма на двадцать патронов.
– Двадцать?! Ты лучше подумай о том, что…
– И перезарядка на порядок быстрее. Тебе ведь нужно доставать патроны из кармана по одному или горстью? И вставлять в барабан по одному?
Я сунул револьвер обратно в карман, стараясь, чтобы ни один патрон не выскочил из барабана. Мы вышли из машины.
– Дело не в этом.
Мёрфи раздраженно тряхнула головой:
– Чтоб тебя, Дрезден.
– Я знаю, что револьвер не откажет, – объяснил я, повернувшись в направлении складов. – А автоматы у меня сплошь да рядом заклинивает.
– И самые новые?
– Насчет новых не знаю.
Мёрфи тоже сунула пистолет в карман легкой спортивной куртки.
– Просто всегда лучше иметь выбор. Собственно, я только это хотела сказать.
– Если револьвер устраивал Индиану Джонса, – упрямо буркнул я, – он и мне сойдет.
– Это ведь вымышленный персонаж, Гарри. – Губы ее изогнулись в легкой улыбке. – И потом, у него был еще хлыст.
Я пристально посмотрел на нее.
Глаза ее искрились.
– А у тебя есть хлыст, Дрезден?
Я посмотрел на нее еще пристальнее.
– Мёрфи… ты собралась ко мне на ночь?
Она рассмеялась, блеснув белыми зубами. Мы свернули за угол и обнаружили взятый напрокат белый фургон там, где его оставил Томас, через дорогу от складов.
На тротуаре у фургона как бы невзначай стояли на солнце двое мужчин в почти одинаковых серых костюмах и серых же шляпах.
Приглядевшись к ним чуть более внимательно, я отказался от этого «почти» – костюмы и впрямь оказались абсолютно идентичными, равно как и шляпы.
– ФБР? – вполголоса спросил я у Мёрфи, сворачивая по тротуару в их сторону.
– Даже федералы покупают одежду в разных магазинах, – отозвалась она. – Что-то мне не по себе здесь, Гарри.
Я повернул голову и сквозь металлическую ограду десятифутовой высоты осмотрел складской комплекс.
Двое мужчин в серых костюмах шли вдоль одного ряда складов. Еще четверо – тоже попарно – двигались вдоль следующего. И еще двое – вдоль третьего.