– Я нарыл достаточно, чтобы полагать, что я прав. Но недостаточно, чтобы оправдать его. Пока недостаточно.
– Но если это не Морган, – тихо произнесла она, – значит предатель до сих пор разгуливает на свободе.
– Угу.
– И ты просишь меня отказаться от преследования подозреваемого, на виновность которого указывает множество прямых улик, а вместо этого преследовать какого-то призрака, Гарри? Кого-то, кого мы не только идентифицировать не можем – даже доказать само существование. И не только это – ты просишь меня поставить на карту твою жизнь, жизнь твоей ученицы и мою собственную, и все ради погони за этим призраком?
– Да. Прошу.
Она покачала головой:
– Весь мой опыт Стража говорит, что Морган более чем вероятно виновен.
– Что возвращает нас к главному вопросу, – сказал я. – Что ты намерена делать.
Последовало молчание.
Она оттолкнулась от двери и села на стул лицом ко мне.
– Ладно, – сказала она. – Расскажи мне все.
Глава 24
– Так дипломатию не ведут, – сказала Анастасия, когда мы подъехали к воротам Шато-Рейт.
– Ты теперь в Америке, – возразил я. – Наше понятие дипломатии сводится к тому, чтобы вломиться с пистолетом в одной руке и сэндвичем в другой, а потом спросить, что бы ты из этого предпочел.
Анастасия улыбнулась краешком губ:
– И где твой сэндвич?
– Я что, похож на Киссинджера?
Мне уже приходилось бывать в Шато-Рейт, но как-то так получалось, что дело происходило ночью или, по крайней мере, в сумерки. Рейты владеют огромным поместьем примерно в часе езды от Чикаго, и в настоящее время их дворец является резиденцией правящего клана Белой Коллегии. Примерно на полмили от дворца тянется лес – старый лес, превращенный заботливым уходом в идиллический парк, какие можно увидеть в старых европейских поместьях. Парк состоит преимущественно из древних, мощных деревьев и ровной травы, хотя кое-где виднеются редкие, подозрительно симметричные купы цветущих кустов; многие из них располагаются в центре золотых столбов солнечного света, пробивающегося сквозь зеленый свод древесных крон. Сами столбы эти тоже располагаются с подозрительно правильными интервалами.
Территорию поместья окружал высокий забор, увенчанный колючей проволокой; впрочем, снаружи ее почти не было видно. Проволока явно находилась под напряжением, а на столбах забора виднелись небольшие стеклянные шарики с тянувшимися от них проводами: ультрасовременные камеры наблюдения, контролировавшие каждый дюйм периметра.
Ночью поместье производило исключительно зловещее впечатление. В солнечный летний полдень оно казалось просто… просто красивым. Очень, очень богатым и очень, очень красивым. Как и сама семья Рейт, их владения наводили ужас только в определенные моменты.
Вежливый охранник с выправкой отставного военного увидел, как мы выбираемся из такси, доложил кому-то по сотовому телефону и без промедления отворил нам калитку. Прогулявшись еще полмили по Шервудскому лесу, мы оказались у парадного подъезда Шато-Рейт.
– Что у нее за персонал? – спросила Анастасия.
– Не сомневаюсь, ты читала досье.
– Да, – кивнула она, шагнув на ступени крыльца. – Но меня интересует твое личное мнение.
– С тех пор как отбором персонала ведает лично Лара, – ответил я, – уровень заметно повысился. Я не думаю, чтобы их контролировали, кормясь на них.
– И на чем основано это твое предположение?
Я пожал плечами:
– На том, что было прежде и как стало сейчас. В прошлом их наемники производили впечатление… ну как бы не от мира сего. Они готовы были отдать жизнь по малейшему приказу, но интеллектом не отличались. Хороши собой и с пустотой в голове. С тотальной пустотой в голове. А этот парень, – я мотнул головой назад, в направлении ворот, – перекусывал, когда мы приехали. И у него там лежала газета. Прежде они просто стояли живыми манекенами. Бьюсь об заклад, нынешние – из отставных военных. Бывалых, закаленных – не зеленых салаг.
– Значит, с формальной точки зрения, – заметила она, когда мы поднялись на крыльцо, – боевого крещения они у нее не проходили.
– Или, возможно, у Лары просто хватает ума не засвечивать их без крайней нужды, – возразил я.
– С формальной точки зрения, – не сдавалась Анастасия, – это относится и к ней самой.
– Ты не видела, как она мочила супервурдалаков, вооруженная всего парой кинжалов. А я видел – тогда, при попытке дворцового переворота. – Я постучал в дверь посохом и оправил складки серого плаща. – Я понимаю, Стражи старой закалки относятся к моим словам скептически, но ты поверь мне. Лара Рейт – чертовски умная и опасная стервочка.
Анастасия покачала головой и едва заметно улыбнулась.
– Тем не менее ты собираешься приставить к ее голове пистолет.
– Я только надеюсь, что некоторое давление поможет нам выудить из нее что-нибудь, – вздохнул я. – И потом, выбор у меня невелик. И времени нет ни на что, кроме как на открытые действия.
– Что ж, – подытожила она, – по крайней мере, ты действуешь в привычной манере.
Дверь отворил мужчина лет тридцати с квадратной челюстью и короткой армейской стрижкой. Одежду его составлял легкий спортивный костюм бежевого цвета, дополненный пистолетом в наплечной кобуре и, возможно, кевларовым бронежилетом под белой футболкой. Кроме того, на нейлоновом ремне у него висел маленький автомат угрожающего вида.
– Сэр, – произнес он с вежливым кивком. – Мэм. Могу я взять ваши плащи?
– Благодарю вас, – ответила Анастасия, – но это часть форменной одежды. Вы бы весьма помогли нам, проводив прямиком к мисс Рейт.
Охранник еще раз кивнул:
– Прежде чем вы воспользуетесь гостеприимством этого дома, я попрошу вас дать мне слово, что вы пришли сюда, не имея недобрых намерений, и что не прибегнете под его кровом к насилию.
Анастасия открыла рот, собираясь выразить согласие, но тут вперед выступил я.
– Черт подери, нет, – произнес я.
Охранник прищурился, и расслабленности в его позе разом убавилось.
– Прошу прощения?
– Ступайте и передайте Ларе, что нам еще предстоит обсудить, разнесем мы этот дом по кирпичику или нет, – заявил я. – Передайте ей, что пролита кровь, и я полагаю, что и ее руки тоже замараны. Передайте, что, если она хочет получить шанс очистить репутацию, ей стоит поговорить со мной. И еще передайте, что, если она откажется, это само по себе послужит ответом, и вина за последствия ляжет на нее.
Несколько секунд охранник молча смотрел на меня.
– Право же, вы очень высокого мнения о себе, – произнес он наконец. – Вы понимаете, что вас окружает? Представляете, где находитесь?
– Угу, – кивнул я. – На нулевой отметке.
Последовала новая пауза, и он моргнул первым.
– Я передам ей. Будьте добры, подождите здесь.
Я кивнул, и он удалился куда-то вглубь дома.
– Нулевая отметка? – чуть слышно пробормотала Анастасия. – Тебе не кажется, что это отдает мелодрамой?
– Вообще-то, я собирался ответить: «В трех футах от места, где найдут ваше тело», – отозвался я в том же духе. – Но боюсь, он воспринял бы это на свой счет. А ведь он всего лишь выполняет свою работу.
Она покачала головой:
– Разве это не могло пройти как вежливое посещение?
– Лара опаснее всего, когда вокруг нее все вежливы, – возразил я. – И она сама это прекрасно понимает. Я не хочу, чтобы она ощущала себя в своей тарелке. Из нее гораздо проще будет вытянуть ответы на интересующие нас вопросы, если ее будет беспокоить, какой ад может здесь разразиться.
– Возможно, нам было бы гораздо проще задавать ей эти вопросы, если бы мы не беспокоились о том же, – предположила Анастасия. – Мы на ее территории, тактическое преимущество на ее стороне. Можно, например, обратить внимание на следующее обстоятельство: штукатурка на стенах с обеих сторон от нас совсем свежая.
Я покосился по сторонам. Так оно и оказалось.
– И что?
– Только то, что, если бы я готовила это место к обороне, я могла бы замуровать в стены противопехотные мины направленного действия и прикрыть их тонким слоем штукатурки – на случай, если понадобится устранить неприятеля, слишком опасного, чтобы встретиться с ним в открытом бою.
Мне приходилось своими глазами видеть, что делает противопехотная мина с людскими телами. Попробуйте представить себе, что останется от белки, если в нее выпалить в упор картечью из крупнокалиберного дробовика. Так, кое-какие ошметки и брызги. Вот и на человека шарики диаметром в четверть дюйма, которыми начинены противопехотные мины, производят примерно такое же действие. Я снова покосился на стены.
– По крайней мере, я не ошибался, – сказал я. – Нулевая отметка.
– Я просто подумала, что должна упомянуть о такой возможности. Существует все-таки тонкая грань между храбростью и идиотизмом.
– И если Ларе покажется, что она в опасности, ей достаточно нажать на кнопку, – пробормотал я. – Превентивная самооборона.
– Гм… Вообще-то, это излюбленный метод разборки с теми, кто обладает сверхъестественными способностями. Обычаи гостеприимства защитили бы нас от нее примерно в той же степени, что и ее от нас.
Я обдумал это и тряхнул головой.
– Если мы будем тихими и вежливыми, она не выдаст нам ничего. И убить она нас не убьет, пока не выведает то, что известно нам.
Люччо пожала плечами:
– Может, ты и прав. Ты с этой умной и опасной стервой общался больше, чем я.
– Полагаю, через пару минут мы все узнаем.
Через пару минут мы все еще стояли на месте. Наконец появился охранник.
– Сюда, пожалуйста, – произнес он.
Мы последовали за ним по роскошному великолепию дома. Паркетные полы. Резное дерево. Статуи. Фонтаны. Рыцарские доспехи. Живопись, в том числе оригинал Ван Гога. Витражи. Прислуга в ливреях. Я так и ожидал увидеть в каком-нибудь очередном зале стаю павлинов или ручного гепарда в украшенном бриллиантами ошейнике.
Миновав с полсотни залов и коридоров, охранник привел нас в крыло здания, которое сравнительно недавно переоборудовали в подобие современного офиса. В отделенных друг от друга легкими перегородками ячейках работали около полудюжины людей деловитого вида. Где-то неподалеку чирикал телефонный сигнал. Жужжали копировальные машины. Из невидимых глазу динамиков неслась негромкая рок-музыка.