– Жюстина, кто из семьи сейчас здесь?
– Считая вас, четверо, – без запинки отозвалась Жюстина. – Ваши сестры, Элиза и Наталья, а еще кузина Мэдлин.
Она кивнула.
– Господа Стражи, – произнесла она. – Если вы не против, давайте перенесем нашу беседу на более поздний срок. Я почла бы это за личное одолжение.
– К черту, – буркнул я. – Эта тварь убила одного из моих друзей.
Лара посмотрела на нас:
– Предлагаю временный альянс против этого налетчика.
– Принимается, – резко бросила Анастасия.
– Не вижу особого выбора, – добавил я.
Где-то в доме ударили выстрелы – несколько автоматных очередей сразу.
За ними последовали новые вопли.
– Жюстина, – позвал я, протягивая руку, – встаньте мне за спину.
Девушка торопливо повиновалась; лицо ее казалось напряженным, но в целом она хорошо владела собой.
Анастасия заняла позицию справа от меня, а Лара встала слева. От нее пахло изысканными духами, и меня окатила такая волна вожделения, что мне захотелось впиться в нее зубами, как в сочный фрукт.
– Он стремителен и живуч, – сказал я. – И умен. Но не неуязвим. Надо бить его с нескольких сторон одновременно – может, так заставим его бежать.
Громыхнул дробовик – на порядок ближе, чем автоматы несколько секунд назад. Эхом выстрелу послышались удары, будто чем-то тяжелым с размаху шмякнули несколько раз о стены и пол.
Психический, если можно так выразиться, запах Шкуры-Перевертыша резко сгустился, и я повернулся к двери.
– Вот он!
Когда я произносил «он», Перевертыш уже врывался из коридора в приемную, причем перемещался он заметно быстрее щепок, летевших от разнесенной им двери. Он не забыл прикрыться завесой и виделся нам всего лишь мерцающим в воздухе маревом.
Я прикрылся силовым щитом, выставив его перед нами так, чтобы невидимая энергия перегородила дверь в Ларин кабинет. Перевертыш врезался в него со всей дури, на полной скорости. Щит выстоял – едва-едва, но выстоял, – но столько энергии выделилось при столкновении, что из-под браслета потянулась струйка дыма, и он сильно обжег мне запястье. А сам я, разумеется, отъехал назад вместе с ковром почти на фут.
Завеса, которой прикрывался Перевертыш, столкнувшись с моим щитом, дрогнула, и на мгновение мы увидели высокую, костлявую, покрытую клочковатой желтой шерстью тварь, отдаленно напоминавшую человеческую фигуру, с длинными, как у гиббона, руками, которые заканчивались почти изящными когтями.
Стоило моему щиту исчезнуть, как Анастасия наставила на тварь палец, прошипела слово заклинания, и с его конца сорвался ослепительно-яркий, тонкий, как волос, луч. Я тоже практикую огненную магию, но эта была на порядок сильнее, точнее и эффективнее. Луч скользнул по левой руке Перевертыша, и там, где он коснулся его шкуры, шерсть загорелась, а плоть мгновенно потемнела и вспухла волдырями.
Перевертыш метнулся в сторону от двери и исчез, оставив за собой дымящуюся, иззубренную маленькую дырку в дорогой деревянной отделке.
Я нацелил посох на пустой дверной проем; Лара навела туда пистолет.
Секунд десять ничего не происходило.
– Где он? – прошипела Лара.
– Ушел? – предположила Жюстина. – Может, испугался, когда Страж Люччо его ранила.
– Нет, не ушел, – сказал я. – Он хитер. Вот как раз сейчас он ищет лучший способ добраться до нас.
Я огляделся по сторонам, пытаясь мыслить, как мыслил бы враг.
– Дайте подумать, – пробормотал я. – Если бы я был меняющей облик машиной для убийств, как бы я пробрался сюда?
Возможностей не так много – дверь перед нами и окно у нас за спиной. Не прекращая оглядываться, я повернулся к окну. В кабинете висела тишина, только шелестел кондиционированный воздух в решетках…
В вентиляционных решетках.
Я повернулся, вскинул жезл, нацелив его на воздуховод из витой стальной трубы, и сосредоточился.
– Fulminos! – произнес я.
Бело-голубая молния с треском соединила на мгновение конец моего жезла с воздуховодом. Разряд ушел в металл, и я, несомненно, добрался до любого, кто мог находиться в трубе.
Послышался дикий, чирикающий какой-то вопль, и вслед за слетевшей с раструба воздуховода решеткой из него вывалилась бьющаяся, длинная, как удав, лента марева. Еще не коснувшись пола, она развернулась в нашу сторону и превратилась во что-то приземистое, мощное, вроде барсука или росомахи.
Оно врезалось Анастасии в грудь и вместе с ней покатилось по полу.
И в этом безумном клубке я успел разглядеть пару золотых глаз, сиявших садистским наслаждением.
Я повернулся, чтобы отшвырнуть тварь от Анастасии, но меня опередила Лара. Она изо всех сил ткнула в бок твари ствол пистолета и нажала на спуск.
Кабинет наполнился огнем и грохотом; Перевертыш отпрянул в сторону, оттолкнулся от пола и, изогнувшись в прыжке, полоснул клешней Жюстине по животу. Ловко приземлившись на ноги, он устремился к окну за Лариным столом и исчез.
Жюстина пошатнулась и вскрикнула от боли.
Секунду-другую Лара расширенными глазами смотрела в выбитое окно, потом перевела дух.
– Голод мне в глотку, – пробормотала она.
Я повернулся к Анастасии, но она, морщась от боли, махнула рукой. Крови на ней я не видел. Тогда я переключился на Жюстину и попытался оценить, насколько серьезно она ранена. В нижней части ее живота набухали кровью шесть параллельных горизонтальных полосок – аккуратных, словно прочерченных скальпелем. Кровоточили они довольно сильно, но, похоже, ни брюшной полости, ни крупных сосудов Перевертыш не задел.
Я схватил валявшийся на полу шелковый пиджак Лары, кое-как сложил его и приложил Жюстине к животу.
– Прижимайте крепче, – скомандовал я. – Вам нужно остановить кровь. Держите и не отнимайте.
Она стиснула зубы от боли, но кивнула и обеими руками прижала импровизированный тампон к животу, пока я помогал ей подняться.
Лара покосилась на Жюстину и снова повернулась к окну.
– Голод мне в глотку, – повторила она. – В жизни не видела такой скорости.
С учетом того, что я своими глазами видел, как она бегала со скоростью пятьдесят миль в час, полагаю, она знала, что говорит. У нас не имелось ни единого шанса удерживать эту тварь на месте достаточно долго, чтобы уничтожить.
Я подошел к окну поискать Перевертыша взглядом и на мгновение оцепенел. Прямо на меня неслась огненная комета алого цвета – предположительно дело рук Перевертыша. Я инстинктивно отпрянул, выставив перед собой руку с браслетом-оберегом. Комета ударила в мой щит, и последовавший взрыв опрокинул меня навзничь.
Снова послышался жуткий, нечеловеческий вопль, на этот раз издевательский и полный злобы, а потом где-то под нами раздался грохот, и дом содрогнулся.
– Он снова в доме, – сообщил я и подал руку Анастасии, чтобы помочь ей встать. Она приняла ее, но стоило мне потянуть, как она заскрежетала зубами, сдерживая стон, и я тут же опустил ее обратно на пол.
– Не могу, – с усилием выдохнула она. – Ключица.
Я чертыхнулся. Из всех простых травм сломанная ключица причиняет едва ли не больше всего боли. Боевых подвигов от Анастасии сегодня можно уже не ждать. Черт, да она и стоять-то не могла.
Пол у меня под ногами вдруг взорвался. Что-то вроде стального троса обвило меня за лодыжку и дернуло, и я полетел вниз, задыхаясь от чудовищной вони. Я врезался во что-то, замедлившее, но не остановившее мое падение, и продолжал падать. Грохот в ушах стоял ужасный. А потом падение резко прекратилось, хотя я плохо понимал, где верх, а где низ. В меня разом врезалась сотня разнообразных предметов, вышибив из меня дух.
Несколько секунд я лежал, оглушенно пытаясь вспомнить, что нужно делать, чтобы вздохнуть. Перекрытие. Перевертыш пробился ко мне сквозь перекрытие. Он сдернул меня вниз – только пол, на котором он стоял, должно быть, не выдержал веса нас обоих вместе с обломками.
Я провалился через два перекрытия и ухитрился остаться при этом в живых. Считайте меня счастливчиком.
И тут подо мной что-то пошевелилось.
Груда обломков осыпалась, и из-под нее послышался негромкий, но мощный, басовитый рык. Я ударился в панику и попытался заставить свое тело убраться оттуда, но, прежде чем я успел вспомнить, как это делается, из-под груды обломков вынырнула длинная, поросшая желтой шерстью рука. Быстрее, чем вы успели бы произнести «покойный Гарри Дрезден», ее длинные, похожие на клешню пальцы с жуткой силой сдавили мне горло и начали душить.
Глава 26
На случай, если кто не знает: даже когда вас душат в бессознательном состоянии, это чертовски больно.
Во-первых, это жуткая, сокрушительная боль в шее. Во-вторых, она сопровождается чудовищным давлением в черепной коробке, словно голова вот-вот взорвется, разлетевшись на крошечные кусочки. Это дает о себе знать кровь, оказавшаяся в мозгу взаперти. Боль накатывает волнами в ритме сердцебиения, хоть насчет сердца вы уже не знаете, работает оно еще или нет.
При этом совершенно безразлично, хрупкая ли вы супермодель или накачанный стероидами амбал, поскольку от силы мышц или воли здесь ничего не зависит – все сводится к простой физиологии. Если вы живой человек, которому необходимо дышать, вы лишаетесь сознания. Опытный душитель доведет вас до такого состояния за четыре-пять секунд.
Но конечно, если душителю хочется, чтобы его жертва помучилась как можно больше, процесс можно и растянуть.
Догадайтесь сами, какой вариант выбрал Перевертыш.
Я бился, но с таким же успехом мог бы сэкономить силы. Ослабить хватку на шее у меня не получалось. Груда обломков развалилась наконец, и из-под нее с легкостью полярного волка, выбирающегося из своего снежного логова, вынырнул Перевертыш. Его неестественно длинные руки свисали ниже колен, поэтому, когда он встал и двинулся куда-то по коридору, таща меня за шею, мне удавалось время от времени отталкиваться от пола ногами и даже руками, не давая шее оборваться под моей же собственной тяжестью.