Где-то рядом загрохотали по паркету башмаки. Перевертыш издал негромкий звук – то ли выругался, то ли усмехнулся – и небрежно двинул меня башкой о стену. На некоторое время все мои ощущения свелись к болевым и зрительным, если считать таковыми звезды в глазах. Потом я почувствовал, что лечу, кувыркаясь, в воздухе и приземляюсь, запутавшись в собственных руках и ногах, которые каким-то странным образом еще оставались на своих местах.
Мне удалось сфокусировать взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть выходившего из-за угла охранника – того самого, из вестибюля. Миниатюрный автомат он держал на изготовку, у плеча, прижимаясь щекой к затворной коробке. Увидев не прикрытого завесой Перевертыша, он застыл на месте. Надо отдать ему должное, он не колебался и доли секунды, прежде чем открыть огонь.
Пули хлестали вдоль коридора – на расстоянии вытянутой руки от меня. Перевертыш размазанным желто-рыжим пятном бросился вбок, оттолкнулся от стены и, на лету меняя форму, устремился на стрелка. Где-то на половине расстояния он подпрыгнул еще раз, преобразился окончательно, и паук размером с малолитражный автомобиль понесся по потолку дальше, к охраннику.
Тот удивил меня еще раз. Он повернулся и бросился бежать обратно за угол; Перевертыш преследовал его по пятам.
– Давай! – прокричал кто-то, и, стоило Перевертышу добраться до пересечения двух коридоров, как воздух наполнился грохотом.
Пули летели откуда-то из-за угла, разнося в щепки паркет и панели облицовки.
Перевертыш издал оглушительный вопль, полный боли и бесконечной ярости. Стрельба усилилась, достигнув какого-то совершенно уже безумного крещендо.
Потом послышались вопли.
Я попытался подняться, но кто-то включил коридор на отжим, и я снова упал. Я повторил попытку. Кто бы ни сделал из коридора стиральную машину, он явно перестарался. Впрочем, опираясь на стену, мне все же удалось встать на колени.
За моей спиной послышался шорох. Я осторожно, чтобы не упасть, повернул голову и увидел, как из отверстия, проделанного в потолке Перевертышем, спрыгивают три сияющие металлическим блеском фигуры. Первой приземлилась Лара Рейт. Юбка ее была разодрана почти до пояса; в одной руке она держала меч, в другой – пистолет, и двигалась с дикой, угрожающей грацией пантеры.
Две другие тоже оказались вампирами – светлая кожа блестела серебром, глаза сияли как начищенные монеты, – я решил, что это Ларины сестры, о которых говорила Жюстина. Судя по их виду, стояла уже глубокая ночь, самое вампирское время, и вся эта заваруха вытащила кое-кого из постели. Одежду первой составляли исключительно оружие и серебряные пирсинговые побрякушки на брови, в ноздре, на нижней губе и сосках. Темные волосы ее были острижены совсем коротко, за исключением одной падавшей на глаза пряди; в руках она держала по мечу вроде Лариного.
Вторая отличалась от сестер ростом и сложением, подобающими скорее мужчине. Да и рубаха, которую она накинула на себя, застегнув на одну пуговицу, казалась мужской. Длинные волосы так и остались спутанными со сна; в руках она держала боевой топор со странной, вогнутой кромкой.
Не сговариваясь, они двинулись в сторону воплей – крадучись, бесшумно, как кошки. Проходя мимо меня, Лара задержалась, и взгляд ее холодных серебряных глаз скользнул по моим травмам.
– Не вставайте, – прошипела она.
С удовольствием, тупо подумал я. Так проще.
Вопли стихли одновременно с выстрелами. Из-за угла, шатаясь, появился все тот же охранник. Волосы его слиплись от крови, которая покрывала еще и половину лица. На левом боку в пиджаке зияла длинная прореха. Левая рука свисала плетью, но правой он продолжал сжимать автомат. При виде сестер-вампиров он пошатнулся и упал на колено.
Лара сделала знак рукой, и ее сестры разошлись в стороны. Сама она остановилась рядом с раненым охранником.
– Что случилось?
– Мы его изрешетили, – произнес он заплетающимся языком. – Мы стреляли в него из всего, что у нас было. Это его даже не замедлило. Они мертвы. Все до единого мертвы.
– Ты истекаешь кровью, – спокойно констатировала Лара. – Держись за мной. Или нет, охраняй чародея.
Он неуверенно кивнул:
– Угу. Понял.
Ларин охранник наверняка был отличным бойцом или невероятным везунчиком, если ему удалось выжить в ближнем, практически рукопашном бою с Перевертышем. Секунду я тупо смотрел на него, пока в моем оглушенном мозгу не зазвенел тревожный звонок. Так не везет никому.
– Лара! – выдохнул я.
Охранник стремительным движением замахнулся автоматом как палицей, целя Ларе в голову, но она мгновенно отреагировала на мое предостережение, и автомат промахнулся на какую-то долю дюйма – иначе он наверняка снес бы ей голову с плеч. Она отпрянула в сторону и перекатилась по полу – охранник выбросил вперед другую руку, которая на глазах удлинилась и покрылась рыжей шерстью. Удар получился скользящий, но длинные когти Перевертыша все-таки оставили на прекрасном бедре Лары три пореза, мгновенно наполнившихся кровью, слишком бледной по сравнению с человеческой.
Перевертыш последовал за ней; тело его на глазах становилось мощнее, раздаваясь вширь до тех пор, пока он не превратился в некое подобие медведя с непропорционально большими челюстями и клыками, сделавшими бы честь саблезубому тигру. Он навалился на Лару всей своей тяжелой тушей, полосуя ее когтями, щелкая чудовищными зубами. Я услышал хруст ломающейся кости, услышал полный ярости голос Лары, а потом Перевертыш вмазался в потолок с такой силой, что пробил его насквозь, высунувшись по плечи из пола этажом выше.
Лара сумела-таки перевернуться на спину и отшвырнула от себя эту тварь ногами. Ноги у Лары длинные, мускулистые, чертовски возбуждающие. Она легко вскочила, прижимая к боку сломанную руку. Кожа ее сияла холодным, неземным светом; глаза сделались совершенно белые. Несколько секунд она молча смотрела в потолок, медленно поднимая и выпрямляя травмированную руку.
Она получила открытый перелом запястья. Я собственными глазами видел, как белеет прорвавшая кожу кость. Однако не прошло и нескольких секунд, как по Лариному телу пробежала рябь, и ее плоть сделалась текучей. Кость исчезла, скрывшись под сомкнувшейся кожей, и уже через десять секунд от ранений не осталось и следа.
Взгляд ее пустых белых глаз обратился на меня, и некоторое время ее лицо не выражало ничего, кроме прицельного неприкрытого голода. Какую-то секунду мое тело, даже в его оглушенном состоянии, порывалось откликнуться на ее вожделение, но я тут же забыл обо всем из-за накатившего на меня приступа тошноты. Я отвернулся, и меня стошнило прямо на дорогой паркет. Голову и шею сводило от боли.
Когда я снова поднял взгляд, Лара на меня уже не смотрела. Она подняла выбитый из ее руки пистолет – но удар клешни Перевертыша изогнул ствол, превратив его в подобие запятой. Она отшвырнула его, подняла с пола меч и потянула из ножен на поясе второй такой же. Дыхание ее участилось – не от усилия, но от возбуждения; перепачканная блузка натянулась на груди, сквозь ткань просвечивали соски. Она медленно облизнула губы.
– Порой, – произнесла она, явно в расчете на меня, – я могу понять точку зрения Мэдлин.
Где-то совсем рядом послышался женский крик, а сразу за ним – львиный рык, от которого содрогнулось все вокруг. Сестра с короткой стрижкой пролетела почти весь коридор, врезалась в стену и тряпичной куклой повалилась на пол. За поворотом коридора послышался шорох стремительного движения, потом кто-то охнул – и наступила тишина.
В следующее мгновение из-за угла появилось неясное, размазанное пятно в воздухе, волочившее за волосы вторую сестру – ту, что держала топор. Приблизившись к нам, Перевертыш убрал завесу и предстал перед нами в своем зверином, почти человеческом обличье. Он остановился, не доходя до нас каких-то десяти футов. Потом небрежно, как бы невзначай, поднял руку лишившегося сознания вампира и, не сводя взгляда с Лары, откусил палец и медленно прожевал.
Лара прищурилась, и рот ее приоткрылся в голодной ухмылке.
– Не хочешь прерваться, прежде чем мы продолжим?
– Прерваться? – Голос Перевертыша звучал как-то странно, словно одновременно пыталось говорить несколько разных существ.
Не дожидаясь ответа, он невозмутимо сломал левую руку девушки чуть выше локтя.
Адские погремушки!
– Я тебя убью, – спокойно сообщила Лара.
Перевертыш рассмеялся. Жутковатый это вышел звук.
– Маленький фаг. Даже здесь, в цитадели твоей власти, ты не в состоянии меня остановить. Твои воины убиты. Твои подруги-фаги повержены. Даже гостящие у тебя бездари, полагающие, что обладают силой, не могут мне помешать.
К этому времени я достаточно пришел в себя, чтобы подняться на ноги. Лара не оглядывалась в мою сторону, но я кожей ощущал ее внимание. Собрать волю в кулак для магического удара я не мог – Перевертыш ощутил бы это задолго до того, как я изготовился бы к атаке.
К счастью, я готов к подобной ситуации.
Восемь колец, по одному на все пальцы, кроме больших, служат у меня двум целям. Сами по себе эти серебряные штуковины достаточно тяжелые, так что в случае, когда мне понадобится двинуть кого-нибудь в зубы, они не уступят по эффективности хорошему медному кастету. Однако главное их назначение состоит в том, чтобы с каждым движением моих рук накапливать и сохранять кинетическую энергию. Конечно, требуется некоторое время, чтобы набрать серьезный заряд, зато потом я могу расходовать эту энергию по своему усмотрению с весьма неплохой точностью. Разряд из одной серебряной ленты может сбить с ног здорового мужика. В каждом кольце по три таких ленты – значит, на каждой руке в моем распоряжении в дюжину раз больше энергии.
Я не стал предупреждать Лару. Я просто поднял правую руку и разрядил в Перевертыша энергию всех четырех колец. Лара все поняла и мгновенно бросилась вперед, готовая изрубить Перевертыша мечами, как только моя атака собьет его с ног или хотя бы лишит равновесия.
Однако Перевертыш поднял левую руку, сложив пальцы в хорошо знакомом мне охранительном жесте, и волна энергии, которой полагалось опрокинуть его, отразилась от его руки как от зеркала, ударив вместо него в Лару.