Молли лежала на полу у дивана; Мыш в буквальном смысле слова сидел у нее на спине. Она дышала с трудом, и мой здоровенный пес чуть приподнимался и опускался с каждым ее вдохом-выдохом.
Люччо лежала там, где мы ее оставили, на спине, с закрытыми глазами. Она явно не просыпалась. Одна из лапищ Мыша покоилась у нее на солнечном сплетении. С учетом характера ее травмы я не сомневался, что псу достаточно будет приложить минимум усилий, чтобы она, проснувшись, не смогла двигаться от боли.
В воздухе стоял резкий запах бездымного пороха. Шерсть на левой передней лапе у Мыша слиплась и потемнела от запекшейся крови.
Увидев это, я в ярости бросился на Моргана и, не удержи меня Мёрфи, наверняка двинул бы его башкой о стену. Я ограничился тем, что отшвырнул ногой в угол его пистолет. Если при этом я задел пару его пальцев, это меня в тот момент мало тревожило.
Морган смотрел на меня притупившимся, почти бессознательным взглядом.
– Клянусь, – произнес я. – Богом клянусь, Морган, если вы сейчас все не объясните, я лично, собственными руками задушу вас, а труп сволоку за яйца в Эдинбург.
– Гарри! – крикнула Мёрфи, и до меня дошло, что она стоит между мной и Морганом, упираясь в меня всем телом, как солдат, водружающий флаг.
Морган оскалился – скорее от боли, чем в улыбке.
– Твоя чернокнижница, – произнес он сухим, как старая кожа, голосом, – пыталась проникнуть в сознание капитана Люччо против ее воли.
Я дернулся вперед, и Мёрфи снова оттолкнула меня. Я вешу вдвое больше ее, но она правильно рассчитала угол, да и упор у Мёрфи был лучше.
– И поэтому вы застрелили мою собаку? – гневно вопросил я.
– Он заслонил ее. – Морган закашлялся и закрыл глаза. Лицо его побледнело еще больше. – Я не хотел… в него…
– Господом Богом клянусь, – взорвался я, – это слишком! Поняли? Слишком! Мы с Молли ходим ради вас на волосок от смерти, а вы вот чем за это платите? Сейчас же выставлю вашу параноидальную задницу за дверь, оставлю валяться там и начну принимать ставки, кто доберется до вас первым – Черный Совет, Стражи или чертовы доброхоты.
– Г-Гарри, – чуть слышно пролепетала Молли.
Судя по голосу, ее тошнило, а еще… неужели ей было стыдно?
Весь мой гнев как-то разом улетучился, сменившись сомнениями и медленно накатывавшей волной ужаса. Я медленно повернулся и посмотрел на нее.
– Он говорит правду, – прохрипела она, не глядя на меня. Говорить под весом Мыша ей было явно нелегко. В голосе слышались слезы, а спустя секунду они полились из глаз. – Мне очень жаль, Гарри. Очень жаль. Он сказал правду.
Я привалился спиной к стене и встретился взглядом с Мышом – тот глядел на меня печальными, полными боли глазами, но не двигался с места, одновременно заслоняя собой Молли и не давая ей сдвинуться с места.
Мы уложили Моргана обратно в постель, и я вернулся к Мышу.
– Ладно, – сказал я. – Пусти ее.
Только тогда Мыш слез с Моллиной спины и, сильно припадая на одну лапу, отошел в сторону. Я опустился рядом с ним на колени и ощупал лапу. Пес прижал уши и сделал попытку отодвинуться.
– Ну-ка прекрати, – строго сказал я ему. – Стой и не дергайся.
Мыш вздохнул и с жалобным видом позволил мне осторожно исследовать его лапу. Я обнаружил рану – высоко, у самого плеча. Рядом, под кожей, прощупывался твердый предмет.
– Вставай, – скомандовал я Молли спокойным, беспрекословным тоном. – Ступай в лабораторию. Возьми из-под стола аптечку. Потом принесешь из шкафчика в ванной маленькие ножницы и нераспечатанное лезвие.
Она медленно поднялась на ноги.
– Пошевеливайся, – все тем же ровным голосом продолжал я.
Мышцы ее явно не отошли еще после долгого лежания на полу, однако она стала двигаться быстрее и, подняв люк, исчезла в лаборатории.
Мёрфи опустилась на колени рядом со мной и потрепала Мыша за уши. Он бросил на нее несчастный взгляд.
Она подняла пистолет Моргана.
– Двадцать пятый калибр, – сказала она. – Такого громилу из него, даже если стараться, трудно убить. – Она покачала головой. – И Молли, кстати, тоже.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что Морган, возможно, не намеревался никого убивать. Возможно, именно поэтому он использовал такой маленький калибр.
– Он использовал такой маленький калибр потому, что у него другого не было, – с горечью возразил я. – Будь у него возможность, он бы убил Молли.
Мёрфи помолчала несколько секунд.
– Это покушение на убийство, – произнесла она наконец.
Я внимательно посмотрел на нее:
– Ты хочешь его арестовать.
– Речь не о том, чего я хочу или не хочу, – возразила она. – Я служитель закона, Гарри.
Я обдумал это как следует.
– Возможно – возможно! – Совет отнесется к этому с уважением, – вполголоса произнес я. – Точнее, я даже уверен, что так и будет. Решающий голос тут за Мерлином, а ему ничего так не хочется, как побольше времени на то, чтобы вытащить Моргана из этой передряги.
– Но остальные ждать не станут, – заметила она.
– Мэдлин и Страшила наверняка не стали бы, – кивнул я. – И пока Морган в тюрьме, у меня не будет возможности выманить Страшилу на бой, где у меня появился бы шанс отбить Томаса. – Я осмотрел рану Мыша. – Или обменять.
– Ты смог бы пойти на такое? – спросила Мёрфи.
– Моргана? На Томаса? – Я покачал головой. – Адские погремушки, ну и катавасия бы началась. Совет совсем с ума сошел бы. Но…
Но Томас – мой брат. Я не произнес этого вслух. Да оно и не требовалось. Мёрфи кивнула.
Вернулась Молли с тем, за чем я ее посылал, а также с тазиком, миской и пинцетом. Умница. Она налила спирт из бутылки в миску и принялась стерилизовать иглу с ниткой, скальпель и пинцет. Руки ее двигались словно сами собой, ей не требовалось направлять их сознательно. Впрочем, это не должно было меня удивлять: старшую дочь Майкла и Черити Карпентер родители наверняка обучали обрабатывать раны едва ли не с пеленок.
– Мыш, – сказал я. – У тебя внутри сидит пуля. Знаешь, что это такое? Это такая штука, которой стреляют из пистолета, чтобы сделать больно.
Мыш неуверенно покосился на меня. Он дрожал.
Я положил руку ему на голову.
– Надо вынуть ее из тебя, пока она тебя не убила, – уверенно сообщил я ему. – Будет больно, очень больно. Но обещаю, что это не займет много времени и что с тобой все будет в порядке. Я все сделаю как надо. Идет?
Мыш издал очень тихий звук, который только невежда мог бы назвать скулежом. Дрожа, он прижался головой к моей руке и медленно лизнул ладонь.
Я ободряюще улыбнулся ему и на мгновение прижался своим лбом к его голове.
– Все будет хорошо, малыш. Лежать.
Мыш повиновался и осторожно вытянулся на боку, раненым плечом вверх.
– Вот, Гарри, – тихо произнесла Молли, указывая в сторону инструментов.
Я повернулся к ней и нахмурился.
– Вот ты это и сделаешь.
Она изумленно заморгала.
– Что? Но как я… я же не…
– «Я»? Что – «я»? Мыш принял пулю, предназначавшуюся вам, мисс Карпентер, – строго произнес я. – Он не думал о себе, когда это делал. Он рисковал жизнью, защищая тебя. Хочешь остаться моей ученицей – так постарайся обходиться без предложений, начинающихся на «я», и отплати ему за храбрость, уняв его боль.
Она побледнела.
– Гарри…
Я отвернулся, обошел Мыша кругом, опустился на колени у его головы и осторожно придержал его, поглаживая.
Молли неуверенно перевела взгляд с меня на Мёрфи. Сержант Мёрфи смотрела на нее невозмутимым полицейским взглядом, и Молли поспешно опустила глаза. Потом посмотрела на свои руки, на Мыша и заплакала.
Потом встала, подошла к кухонной раковине, налила воды в кастрюлю и поставила на плиту кипятиться. Очень старательно вымыла руки по самые локти. Дождавшись, когда вода вскипит, она вернулась с кастрюлей к нам, сделала глубокий вдох, устроилась рядом с раненым псом и взялась за дело.
Для начала она выстригла шерсть в той области, куда попала пуля, и начисто выбрила остатки. Мыш несколько раз дернулся. Я видел, как Молли болезненно морщится при каждом движении Мыша; руки ее, правда, продолжали уверенно делать свое дело. Ей пришлось расширить ранку скальпелем. Мыш взвыл от боли, когда лезвие полоснуло его, и Молли крепко зажмурилась на две или три секунды, прежде чем продолжила операцию. Сунув в рану пинцет, она достала пулю. Та оказалась совсем крошечной, меньше ногтя у меня на мизинце – покореженный цилиндрик из блестящего металла. Когда Молли выдернула ее, Мыш застонал.
Она еще раз промыла и продезинфицировала ранку. Мыш дергался и кричал – таких полных боли звуков я от него еще не слышал.
– Прости, – пробормотала Молли, смахивая слезы. – Прости.
Разрез оказался длинным – ей пришлось сделать три стежка. Молли сделала их как могла быстрее, чтобы не мучить Мыша. Потом еще раз продезинфицировала шов и накрыла его тампоном, который приклеила к выбритой коже медицинским пластырем.
– Все, – тихо произнесла она, наклонилась и зарылась лицом в густую шерсть на шее у Мыша. – Ну вот. Теперь все будет хорошо.
Мыш очень осторожно повернул голову, ткнулся носом ей в руку и несколько раз стукнул хвостом по полу.
– Мёрф, – сказал я. – Оставишь нас на минуту?
– Конечно, – тихо отозвалась она. – Я все равно собиралась выйти позвонить.
Она кивнула мне и вышла на улицу, не забыв по дороге прикрыть дверь из гостиной в мою маленькую спальню, где лежал Морган.
Я сидел рядом с Мышом, гладя его по тяжелой башке.
– Ладно, – сказал я Молли. – Что случилось?
Она выпрямилась и посмотрела на меня. Вид у нее был такой, словно ее вот-вот стошнит. Из носа текло.
– Я… я вдруг подумала, Гарри, что… ну, если предатель действительно хотел, чтобы все в Совете перегрызли друг другу глотки, лучший способ добиться этого – заставить одного из них совершить что-нибудь такое… непростительное. Например, заставить Моргана убить чародея Лафортье.