– Сегодня вечером, – сказал я, – когда я пытался придумать, как мне найти Томаса, ты мне помешал. Я не задумывался над этим раньше, но ведь это ты помог ему найти меня, когда Мадригал Рейт продавал меня с интернет-аукциона.
Хвост вильнул сильнее.
– Можешь найти Томаса?
– Гав! – отозвался он, и его передние лапы оторвались на пару дюймов от пола.
Я кивнул и задумался. Потом поднял голову.
– У меня для тебя другое задание. Возможно, более важное. Ты не против?
Он встряхнулся, распушив шерсть, и потопал к двери. У самого порога он остановился и вопросительно оглянулся на меня.
– Хорошо, – сказал я, подходя к нему. – Слушай. Дело начинает пахнуть керосином…
Глава 35
Я оглянулся на неподвижную фигуру Люччо. Стресс от руководства поисками Моргана на протяжении неизвестно скольких дней вкупе с болью от травмы и действием лекарств, которыми я ее напичкал, не могли не сказаться: за все это время она ни разу не пошевелилась. Ни когда Морган стрелял из пистолета, ни когда мы разговаривали, ни когда мы втроем тащили Моргана вверх по лестнице, чтобы усадить в серебристый «ройс».
Я поправил укрывавшее ее одеяло. Стоило мне сделать это, как Мистер спрыгнул со своего наблюдательного поста на одной из моих книжных полок и, благостно мурлыча, улегся ей на ноги.
Я почесал кота за ухом.
– Побудь с ней, – попросил я.
Он ответил на это непроницаемым взглядом, из чего следовало, что, может быть, побудет, а может быть, и нет. Мистер – кот, а кошки вообще считают основной обязанностью мироздания обеспечивать им кров, пищу и развлечения по мере необходимости. Мне кажется, Мистер полагает ниже своего достоинства задумываться о будущем.
Я взял ручку, лист бумаги и написал:
Анастасия!
Времени у меня почти не осталось, а гости уже на подходе. Я собираюсь туда, где смогу спокойно обдумать новые решения проблемы. Очень скоро ты сама все поймешь.
Прости, что не беру тебя с собой. В твоем нынешнем состоянии ты вряд ли сможешь мне сильно помочь. Я знаю, тебе это вряд ли понравится, но ты наверняка понимаешь, что я прав.
Будь здесь как дома, ни в чем себе не отказывай. Надеюсь, мы сможем с тобой скоро поговорить.
Я сложил записку и положил ее на журнальный столик так, чтобы она увидела сразу, как проснется. Затем наклонился, поцеловал ее в волосы и вышел, оставив Анастасию спокойно спать в относительной безопасности моего дома.
Я остановил «ройс» на стоянке рядом с пристанью. У нас еще имелся неплохой шанс, если поспешим, успеть в нужное место до полуночи – лучшего времени для того, чтобы призывать кого-либо из потустороннего мира. Конечно, пытаться осуществить это, будучи израненным и усталым, само по себе занятие почти безнадежное, тут и полночь не факт, что поможет, но времени у меня оставалось в обрез, так что я находился не в том положении, чтобы капризничать.
– Позволь мне заметить, – подала голос Мёрфи, – что все это почему-то представляется мне неважной затеей.
– Замечание принимается к сведению, – кивнул я. – Но ты это сделаешь?
Она посмотрела сквозь плоское ветровое стекло «ройса» на гладь озера Мичиган – точнее, на непроглядную черноту, начинавшуюся там, где обрывались огни Чикаго.
– Да, – произнесла она.
– Если бы я мог просить тебя о чем-нибудь еще, – сказал я, – я бы попросил. Правда.
– Знаю, – кивнула она. – Просто меня бесит, что я больше ничем не могу помочь.
– Ладно. Могу добавить – если это тебя утешит, конечно, – что опасность будет грозить и тебе. Кто-нибудь может решить заглянуть и попытаться использовать тебя против меня. А если до Совета дойдет, как много тебе известно, они запросто могут попытаться убрать свидетеля.
Она чуть улыбнулась:
– Что ж, спасибо. По крайней мере, зная, что кому-то может захотеться убить меня, я ощущаю себя не совсем лишней. – Она двинула плечом, поправляя наплечную кобуру с пистолетом. – Я осознаю предел своих возможностей. Хотя не скажу, чтобы это мне нравилось… – Она снова посмотрела на меня. – Как ты собираешься связаться с остальными?
– Я… Давай я не буду говорить? Чем меньше ты знаешь…
– Тем меньше мне грозит?
– Если честно, не совсем так, – хмыкнул я. – Чем меньше ты знаешь, тем меньше грозит мне. Не забывай: мы имеем дело с людьми, которые способны извлечь информацию у тебя из головы, не спрашивая, хочешь ты этого или нет.
Мёрфи скрестила руки на груди и поёжилась.
– Терпеть не могу чувствовать себя беспомощной.
– Угу, – согласился я. – Я тоже. Как он там, Молли?
– Все еще спит, – доложила Молли с заднего сиденья. – Температура, правда, вроде бы не повысилась. – Она протянула руку и коснулась лба Моргана тыльной стороной ладони.
Рука Моргана словно сама собой поднялась и резким шлепком по запястью отшвырнула ее; при этом ни дыхание его, ни черты лица не дрогнули ни на миг. Вот черт. Чисто рефлекторное движение. Я тряхнул головой.
– Давайте-ка пошевеливаться, ребята, – сказал я.
Мы с Молли водрузили Моргана в инвалидное кресло. Он даже чуть привстал, чтобы помочь нам, и снова провалился в сон, как только его усадили. Молли перекинула через плечо ремень моей сумки с ритуальными принадлежностями и принялась толкать кресло с Морганом через стоянку к причалу. Я схватил пару тяжелых черных нейлоновых мешков.
– Что это у нас там? – поинтересовалась Мёрфи.
– Развлечения для вечеринки, – ответил я.
– Ты устраиваешь вечеринку?
Я повернулся на восток и вгляделся в даль. Острова не видно из Чикаго даже в ясный день, но я знал, что он там – зловещий, неприветливый клочок земли.
– Угу, – негромко сказал я. – Еще какую вечеринку… Практически все, кто в последнее время мечтал меня укокошить, не откажут себе в удовольствии на нее заглянуть.
Мёрфи покачала головой:
– И все из-за одного человека.
– Из-за героя, – вполголоса возразил я. – Из-за того, кого из всех Стражей боятся больше всего. Морган едва не одолел самого Короля Красных – вампира, прожившего едва ли не четыре тысячи лет, окруженного до омерзения могущественными вассалами. И если бы тот не бежал с поля боя, Морган бы его убил.
– Ты о нем почти добро отзываешься, – заметила Мёрфи.
– Не добро, – возразил я. – Но я не могу не признать его качеств. За долгие годы Морган спас не сосчитать сколько жизней. И невинных тоже убивал. Это я точно знаю. Последние двадцать или тридцать лет он исполнял в Совете обязанности палача. Он придирчив и бестактен, безжалостен и предвзят. Если он ненавидит, то ненавидит со всей страстью. Он большой, уродливый, свирепый бойцовый пес.
Мёрфи невесело улыбнулась:
– Но он ваш бойцовый пес.
– Но он наш бойцовый пес, – подтвердил я. – И он не колеблясь отдал бы свою жизнь, если бы считал, что так надо.
Мёрфи посмотрела вслед Молли, толкавшей коляску с Морганом вдоль причала.
– Бог ты мой, – сказала она. – Это, должно быть, ужасно – знать, что ты способен так, ни во что не ставить человеческую жизнь. Чужую, свою собственную – не имеет значения. Знать, что ты в любой момент способен отнять у живого человека абсолютно все. Это не может его не глодать.
– За столько лет, наверное, можно и привыкнуть, – возразил я. – Знаешь, мне кажется, ты права насчет того, что убийца действует отчаянно. Ситуация стала слишком запутанной и сложной, чтобы смахивать на запланированную. Прямо какое-то… безумное скопление всевозможных цыплят, слетевшихся, чтобы их пожарили.
– Может, так ее будет проще разрешить?
– Примером подобной путаницы может служить Первая мировая, – проговорил я. – Только тогда было сложно ткнуть пальцем в кого-то одного и сказать: «Вот из-за этого парня все так и получилось». С этой точки зрения со Второй мировой проще.
– Ты с самого начала действуешь исходя из предположения, что тебе есть кого обвинить, – сказала Мёрфи.
– Только если я смогу его поймать, – покачал головой я. – Если не смогу… понятно, что тогда.
Мёрфи повернулась ко мне. Она подняла обе руки, взяла меня за голову, чуть пригнула и поцеловала в лоб и в губы – не быстро и не страстно. Потом отпустила и подняла на меня взгляд, спокойный и грустный.
– Ты знаешь, что я люблю тебя, Гарри. Ты хороший человек. И хороший друг.
Я криво улыбнулся:
– Ты только не стань из-за меня размазней, Мёрф.
Она мотнула головой:
– Я серьезно. Не дай себя убить. Надери любую задницу, какую считаешь нужной, чтобы этого не случилось. – Она опустила глаза. – Мир будет поганым без тебя.
Секунду-другую я покусывал губу, ощущая себя очень неловко. Потом прокашлялся.
– Из всех людей на свете я предпочел бы, чтобы спину мне прикрывала именно ты, Кэррин. – Я снова кашлянул. – Ты, наверное, лучший друг из всех, какие у меня были.
Она несколько раз моргнула и тряхнула головой:
– Ладно. Что-то очень рискованный становится у нас разговор.
– Может, продолжим его с того места, где было про «любую задницу»? – предложил я.
Она кивнула:
– Найди его. Надери ему задницу.
– Именно таков план, – подтвердил я.
Потом наклонился, поцеловал ее в лоб и губы и на секунду прижался лбом к ее лбу.
– Я тебя тоже люблю, – прошептал я.
– Вот придурок, – произнесла она сдавленным голосом. – Удачи.
– Тебе тоже. Ключи в замке зажигания.
А потом я выпрямился, подхватил свои мешки и зашагал следом за Молли. Я не смотрел на Мёрфи, когда уходил, и не оглядывался.
Только так мы оба могли сделать вид, что я не видел, как она плачет.
В свое время мой брат купил древний, побитый временем и стихиями рыболовецкий катер. Он говорил мне, что это траулер. Или сейнер. Одно из двух… Или еще что-то. Закаленные мореходы жутко кипятятся насчет точных определений, к какой именно категории относится судно, – но поскольку я никак не закаленный мореход, я не лишусь сна из-за неточного определения.