Лара заговорила, и голос ее, казалось, исходит напрямую из Ада. Он звучал ниже, чуть более хрипло, словно пропитавшись дымом, но ничуть не менее привлекательно, чем раньше.
– Мэдлин, – промурлыкала она. – Я мечтала проделать это с тобой с тех пор, как мы были детьми.
Обожженная чуть ли не до кости правая Ларина рука медленно, чувственно потянулась к напряженному животу Мэдлин. Медленно, очень медленно Лара вонзила пальцы в плоть прямо под нижнее левое ребро. Лицо Мэдлин перекосилось; она попыталась закричать, но не смогла издать ни звука.
Лара повела плечами. Пальцы ее оставили в животе Мэдлин широкую рваную рану, из которой вываливались красные и серые штуковины.
Ярко-розовый язык высунулся из почерневшего Лариного рта и коснулся мочки уха Мэдлин.
– Слушай меня, – прошипела она. Ее обгоревшая рука продолжала выдирать что-то из тела Мэдлин. – Слушай меня.
Жуткая сила вибрировала в этих словах. Я испытал безумное желание ползти к Ларе и отдать ей свои уши, при необходимости собственноручно оторвав их от головы.
Мэдлин трясло; силы окончательно ее покинули. Губы ее продолжали беззвучно шевелиться, но глаза при звуках Лариного голоса окончательно утратили осмысленность.
– Хоть раз в жизни, – продолжала Лара, целуя ее в горло обожженными, полопавшимися губами, – от тебя будет какая-то польза.
Глаза Мэдлин закатились, и тело бессильно обмякло.
С резким щелчком включился наконец мой мозг. Я откатился подальше от жутких, тошнотворных, отвратительно-притягательных объятий Лары и Мэдлин. Вязальщик сидел, зажав уши руками и крепко-накрепко зажмурившись. Я ухватил его под руки и оттащил в сторону от кузин Рейт – ярдов на пятьдесят вниз по склону, через кусты и за упавший ствол старого орехового дерева. Мои манипуляции явно причиняли Вязальщику изрядную боль, но он помогал мне, пытаясь отталкиваться здоровой ногой.
– Сущий чертов ад, – выдохнул он, когда я отпустил его. – Сера и пламень, черт подери.
Я пошатнулся и сел, привалившись к стволу с другой стороны, пытаясь отдышаться и выкинуть из головы зрелище Лары, пожирающей Мэдлин.
– Какие уж тут шутки.
– Есть у меня знакомые, – пробормотал Вязальщик. – Кретины кретинами. Все разглагольствуют, какие они бедные и несчастные, эти одинокие страдальцы-вампиры. Как они похожи на нас. Идиоты чертовы.
– Угу, – хрипло согласился я.
Мы помолчали немного. Сверху послышался негромкий, даже мягкий, но голодный вопль.
Мы вздрогнули и попытались сделать вид, будто ничего не слышали.
Вязальщик посмотрел на меня.
– Почему? – спросил он.
– Стоит Ларе войти во вкус, и она уже может не остановиться. Она бы сожрала и вас.
– Тоже верно, – с готовностью согласился Вязальщик. – Но я не об этом. Почему?
– Должен же кто-то быть человеком.
Вязальщик посмотрел на меня так, словно я говорил на языке, в котором он не силен и которого не слышал уже много лет. Потом резко отвернулся.
– Спасибо, приятель, – сказал он, не поднимая взгляда.
– Идите в задницу, – устало ответил я. – Сильно ранило?
– Задело кость, похоже, – сказал он. – Не навылет. Но ничего серьезного не порвало, а то я бы уже сдох.
Он успел перетянуть ногу выше раны жгутом, да и плотно прилегавший к телу гидрокостюм, возможно, тоже помогал сдержать кровотечение.
– На кого работала Мэдлин? – спросил я.
Он покачал головой:
– Она мне не говорила.
– Подумайте, – посоветовал я. – Хорошо подумайте.
– Все, что я знаю, – ответил он, – что это какой-то парень с уймой денег. Я с ним ни разу не общался. Когда она с ним общалась по телефону, они говорили по-английски. Только это не его родной язык. Говор у него такой… континентальный.
Я нахмурился. Благодаря телевидению большинство людей убеждены, что запросто угадают национальность человека, послушав, как тот говорит по-английски. Однако в реальной жизни акцент может быть чертовски неясным, особенно если человек учился английскому не у англичанина. Попробуйте представить себе, например, каков будет акцент у поляка, которого обучал английскому немец, окончивший университет в Бельгии. Профессиональный лингвист, услышав такое, должно быть, рехнется.
Я внимательно посмотрел на Вязальщика:
– Сумеете выбраться отсюда самостоятельно?
Он поежился:
– Отсюда? Еще как, черт меня дери, смогу.
Я кивнул. Вообще-то, Вязальщик нес ответственность за смерть Стража, но действия его не носили личной направленности. Я всегда смогу обвинить в ней труп Мэдлин Рейт.
– Попробуете вести дела у меня в городе или против Совета еще раз, и я убью вас. Ясно?
– Яснее не бывает, приятель.
Я встал и двинулся прочь. Я остался без посоха, жезла и пистолета. Все они лежали выше по склону.
Потом вернусь и заберу.
– Постойте, – окликнул меня Вязальщик.
Он с усилием расстегнул и снял пояс, и я едва не лягнул его в голову, решив, что он тянется за оружием. Но нет, он просто отдавал пояс мне. На нем висел ничем не примечательный черный контейнер.
– Что это? – спросил я.
– Еще две динамитные шашки.
Я сложил в уме два и два. Мозги вроде снова работали.
– Вы предпочли бы не иметь при себе того, что едва не разнесло Лару, а?
– Верно замечено, – согласился он.
Я почти повернулся, чтобы уйти, но он дотронулся до моей ноги и подался вперед, ближе ко мне.
– Там внутри карман водонепроницаемый, а в нем телефон. Леди босс дала мне его на время драки, поручив сохранить. Он выключен. Может, леди копу это покажется занятным.
Секунду я пристально смотрел на него, потом кивнул.
– Если все получится, – сказал я, – может, я и забуду сказать Стражам, что вы остались живы.
Он кивнул и опустился обратно на землю.
– Не горю желанием снова с вами встретиться, приятель. Ей-богу, не вру.
Я застегнул пряжку ремня и повесил его на плечо – так я мог при необходимости быстро сунуть руку в контейнер.
Потом занялся следующим пунктом программы – отыскать Уилла с Джорджией.
Оба лежали на земле ярдах в шестидесяти от того места, где я видел их в последний раз. Похоже, они огибали место битвы с Мэдлин, чтобы зайти с другой стороны. Я бесшумно пробирался сквозь кусты и наткнулся на них, уже вернувшихся в человеческое обличье.
– Уилл, – тихо прошипел я.
Он поднял голову и рассеянно огляделся по сторонам.
– А… Что?
– Это я, Гарри, – сказал я, опускаясь рядом с ним на колени. Сняв с шеи амулет, я засветил его – не ярко, совсем чуть-чуть. – Ты ранен?
Джорджия что-то недовольно пробормотала: ее раздражал свет. Черт, да они лежали, тесно прижавшись друг к другу в довольно интимной позе. Я вдруг почувствовал себя… гм… третьим лишним и убрал свет.
– Извини, – невнятно пробормотал он. – Мы собирались вернуться, но тут… так мило. Странно…
– Я заблудилась, – сообщила Джорджия. – И упала.
Зрачки у них увеличились, сделавшись размером с четвертной, и до меня вдруг дошло, что с ними: кровь Мэдлин. Полосуя суккуба своими клыками, они неизбежно нализались ее крови, а это действует не хуже иного наркотика. Я слышал всякое про кровь вампиров Белой Коллегии, но доказательств до сих пор не находил, а Томас о таком распространяться не любит.
– Адские погремушки! – не без досады пробормотал я.
Похоже, Мэдлин имела привычку причинять большую часть ущерба не умышленно, а по чистой случайности.
Я услышал короткий, отчаянно ласкающий слух крик с той стороны, где, как я знал, лежали на земле Лара с Мэдлин, – а потом наступила тишина.
И Мэдлин на острове больше не было.
Я поднял руку и негромко свистнул. Послышался шелест трепещущих крыльев, и в воздухе передо мной повис крошечный человечек, стараясь при этом приглушить свет, обыкновенно окутывающий их в полете. Это был не Тук-Тук, а один из его подчиненных.
– Выставьте охрану у этих двоих, – скомандовал я, показав ему на Уилла с Джорджией. – Спрячьте их и постарайтесь увести в сторону всех, кто окажется поблизости.
Крошечный фэйри дважды мигнул голубым огоньком в знак того, что понял приказ, и унесся в темноту. Мгновение спустя две дюжины новобранцев из милиции под предводительством гвардейца заняли позиции вокруг моих друзей.
На Тука со товарищи, как правило, можно положиться – в ограниченных пределах, конечно. Это задание было для них трудноватым, но я не знал другого способа помочь Уиллу с Джорджией, а безумие на острове не стихало. Охрана, осуществляемая маленьким народцем, возможно, не самая надежная, но другой я не нашел. Мне оставалось только надеяться на лучшее.
Я собирался связаться с Духоприютом, чтобы выяснить, как обстоят дела у Эбинизера и остальных, когда мой мозг пронзило ощущение какой-то чудовищной неправильности, а спина похолодела от страха и чьей-то чужой, не моей злобы. Я попытался определить источник этих ощущений и вдруг понял, что это гневится дух острова, на котором объявился кто-то, особенно ему ненавистный. Он высадился на берег со стороны, противоположной Чикаго, и теперь быстро двигался через лес, таща за собой еще одно, полуживое тело.
Моего брата.
Нааглоши высадился на Духоприют.
Я стоял в ночи без союзников, без большей части своего оружия, и меня замутило от страха, когда Перевертыш миновал бой у причала и направился прямиком к маяку на вершине.
К Молли. К Дональду Моргану. Полным ходом.
Я низко опустил голову, нашел самый быстрый путь на вершину и бегом пустился вверх, молясь, чтобы я оказался у башни первым.
Глава 44
На бегу я пытался проследить ход боя между Белым Советом и войсками предателя, пославшего на остров своих миньонов. Каких бы врагов ни прихватил он с собой, людей они не напоминали даже отдаленно, зато их было много. Старейшины, Стражи и вампиры Белой Коллегии выстроились полукругом на берегу, так что от нападения с тыла их защищало озеро. Нападавшие держались опушки леса и время от времени устраивали короткие беспокоящие вылазки. Две человекоподобные фигуры, появившиеся на острове первыми, так и стояли в лесу, далеко от места боевых действий, и на мгновение меня охватила сильная досада.