Я пожал плечами.
– Он оказался важнее для тебя, чем возможный раскол в Белом Совете.
– Тварь направлялась прямиком к дому. Там находились моя ученица и мой клиент. А Томаса этот подонок тащил с собой.
Эбинизер буркнул что-то себе под нос.
– У девчонки был кристалл – она могла себя защитить. Черт, сынок, если твое изделие реагирует так разрушительно, как ты сказал, оно вполне могло и угробить эту тварь. – Он покачал головой. – Обыкновенно я привык считать, что у тебя есть голова на плечах, Хосс. Но это просто глупость.
– Возможно, – тихо сказал я.
– Никаких «возможно», – решительно возразил он.
– Томас – мой друг.
Эбинизер застыл как вкопанный и посмотрел на меня в упор.
– Он тебе не друг, Гарри. Ты можешь быть ему другом, но не он тебе. Он вампир. В конечном счете он слопает тебя, если как следует проголодается; вот он каков. – Эбинизер махнул рукой в сторону окружавших нас деревьев. – Адские погремушки, парень! Мы нашли то, что осталось от кузины Рейт, – после боя нашли. И я так понимаю, ты сам видел, что Лара Рейт сделала со своей же родственницей.
– Угу, – подавленно кивнул я.
– А ведь это была ее родня. – Он покачал головой. – Дружба для них ничего не значит. Они так здорово умеют врать, что порой даже сами в собственную ложь верят, но, в конце концов, с пищей не дружат. Я ведь не первый день на свете живу, Хосс, и позволь сказать тебе – такова их природа. Рано или поздно она возьмет свое.
– Томас не такой, – буркнул я.
Он внимательно посмотрел на меня:
– Ой ли? – Он покачал головой и двинулся дальше. – Тогда почему бы тебе не спросить свою ученицу, что заставило ее убрать завесу и использовать твой щит, а?
Я тоже возобновил шаг.
Я не ответил.
Мы вернулись в Чикаго за полночь.
Древняя Мэй и Стражи ждали на причале, чтобы проводить Эбинизера, Индейца Джо и Моргана в Эдинбург – «на всякий случай». Они отбыли через три минуты после того, как я ошвартовал «Жучка-плавунца».
Я смотрел им вслед, потягивая воду из бутылки с трубочкой. Слушающий Ветер продезинфицировал мои раны и сделал несколько стежков на щеке и нижней губе. Он сказал, что глаз почти не пострадал, и намазал его какой-то мазью, которая выглядела как гуано, а пахла медом. Потом забинтовал эту половину лица и часть головы таким образом, что я смело мог претендовать на первое место на Международном конкурсе раненых идиотов. В сочетании с той повязкой, которая все еще требовалась для шишки, полученной мною от Перевертыша во время прошлой встречи с ним, я выглядел стопроцентным пациентом, пережившим трепанацию черепа, только без блаженной ухмылки.
Уилл и Джорджия отсыпались, накрытые расстегнутым спальным мешком-конвертом, на надувном матрасе на корме «Жучка-плавунца». Я сошел на берег, пересек стоянку и направился к стоявшему на ней «мерседесу».
Винс опустил стекло и, прищурившись, посмотрел на меня.
– Скажите, вы проклинаете всех, кто оскверняет вашу гробницу, или только англоязычных?
– Вы только что остались без чаевых, – парировал я. – Достали?
Он молча протянул мне конверт из крафт-бумаги. Потом дотянулся до ручки, отворил правую дверцу, и Мыш, спрыгнув с пассажирского кресла, радостно виляя хвостом, обежал машину, чтобы поздороваться со мной. Я опустился на колени и обнял мохнатого великана.
– Чумовая у вас собака, – заявил Винс.
Мыш вылизывал мне лицо.
– Угу. Что он натворил?
Винс ухмыльнулся и на долю секунды утратил свой непроницаемый вид. От таких улыбок, как у него, повышается температура в помещении. Я встал и кивнул ему:
– Вы знаете, куда присылать счет.
– А то! – хмыкнул он и уехал.
Я вернулся на катер и налил в опустевшую бутылку с трубочкой немного колы. Пить я старался очень осторожно, чтобы не разбередить свежие шрамы и избежать нового кровотечения. Я слишком устал, чтобы смывать кровь еще раз.
Молли повозилась с катером, проверяя, надежно ли он привязан к причалу, потом достала из шкафчика в каюте два комплекта запасных шорт и футболок и положила их так, чтобы Джорджия и Уилл сразу нашли их, проснувшись. Покончив с этим, она уселась напротив меня.
– Щит, – негромко сказал я. – Когда ты его использовала?
Она поперхнулась.
– Переверт… эта тварь швырнула Томаса в дом, и он… – Она поежилась. – Гарри. Он изменился. Это… это был не он. – Она облизнула пересохшие губы. – Он сел и стал принюхиваться, словно… словно голодный волк или кто-то в этом роде. Оглядывался в поисках меня. И тело у него… – Она покраснела. – Он был весь возбужденный. И сделал что-то такое, отчего мне внезапно захотелось сорвать с себя одежду. Я понимала, что он не контролирует себя. И что он убьет меня. Но… я все равно этого хотела. Это было настолько сильно…
– И ты включила щит.
Она сглотнула и кивнула:
– Я поняла, что если промедлю хоть капельку… то уже вообще не смогу думать. – Она посмотрела на меня и снова опустила глаза. – Он изменился, Гарри. Это был уже не он.
Я ничего не оставил. У тебя слов не найдется для того, что я с ним делал.
Томас…
Я отставил бутылку и сложил руки на животе.
– Ты поступила правильно, детка.
Она устало улыбнулась в ответ. В каюте воцарилась неуютная тишина. Молли искала, что сказать.
– Они… они собираются судить Моргана завтра, – тихо произнесла она. – Я слышала, как Мэй говорила.
– Угу, – кивнул я.
– Они ожидают, что мы тоже там будем.
– О, – сказал я. – Конечно, будем.
– Гарри… Но мы ведь потерпели неудачу. – Она сглотнула. – Невинный человек погибнет. Убийца до сих пор на свободе. Вся эта битва состоялась, а толку никакого.
Я посмотрел на нее. Потом демонстративно поднял конверт из крафт-бумаги, который дал мне Винс, и открыл его.
– Что это? – спросила она.
– Разведывательные фотографии, – тихо ответил я. – Сняты через телеобъектив с расстояния в квартал.
Она уставилась на меня:
– Что?
– Я нанял Винса, чтобы он сделал несколько снимков, – ответил я. – Ну, чисто формально его нанимала Мёрфи, потому что мой телефон могли прослушивать. Но счет пришлют мне, так что на самом деле нанимал я.
– Снимки? Какие снимки?
– Тропы из Эдинбурга в Чикаго. Того места, которое выходит в переулок за старым мясокомбинатом. Я просил Винса снимать всех, кто будет входить и выходить оттуда – с того момента, когда я сообщил в Эдинбург о встрече на острове.
Молли нахмурилась:
– Но… зачем?
– Чтобы не дать им времени на размышление, детка, – объяснил я. – Я точно знал, что убийца находится в Эдинбурге. Поэтому сделал все, чтобы он – или она – оказался в Чикаго. И чтобы у него не было времени попасть сюда другим путем.
Я достал фотографии и принялся просматривать их. Винс выполнил все здорово, с профессиональной четкостью. Эти фото могли сойти и для парадных портретов, не то что для опознания. Маккой, Древняя Мэй, Слушающий Ветер, Бьорн Бьорнгуннарсон, остальные Стражи – все крупным планом, все суровые, сосредоточенные.
– И я сделал так, чтобы единственный быстрый путь из Шотландии находился под контролем Винса и Мыша.
Пока я перебирал фото, Молли сосредоточенно решала логическую задачку.
– Но… значит, весь сценарий на острове… встреча, схватка… все это было лишь приманкой?
– Уайл И. Койот, – самодовольно произнес я. – Су-у-пергений.
Молли тряхнула головой:
– Но… вы вообще никому не сказали?
– Никому. Для убедительности, – кивнул я. – Я же не знал, кто предатель, поэтому не мог допустить, чтобы кто-то догадался.
– Ух ты, Оби-Ван, – пробормотала Кузнечик. – Я… вроде как в восхищении.
– Вообще-то, план «месилово-на-острове» мог и сработать, – заметил я. – И мне нужно было надавать Перевертышу по мордасам на дружественной территории. Но в последнее время мне все чаще кажется, что на единственный путь к победе рассчитывать нельзя. Надо устраивать так, чтобы победы можно было добиться несколькими разными способами. – Я коротко помолчал. – На самом деле я хотел получить в свое распоряжение оружие, которое мог бы использовать против убийцы.
Пару секунд я смотрел на последнюю фотографию, потом повернул ее и показал Молли.
– И теперь, – голос мой сам собой перешел на недобрый тон, – я его получил.
Молли, моргая, смотрела на фотографию.
– О, – сказала она. – А кто это?
Глава 47
Суд над Морганом состоялся на следующий день, но поскольку время в Шотландии опережает чикагское на шесть часов, мне пришлось ограничиться тремя часами сна в кресле: голова и лицо слишком болели, когда я пытался лечь как положено.
Когда мы с Молли вернулись ко мне домой, Люччо там уже не оказалось.
Почему-то я не сомневался, что так оно и будет.
Утром я поднялся и посмотрел на себя в зеркало. Все, что не закрывалось бинтами, представляло собой большой синяк. Значит, граната была не осколочная, а просто фугас. Мне повезло. Окажись я в момент взрыва на месте Лары, меня бы, скорее всего, убило взрывной волной. Еще мне повезло, что дело происходило на открытом воздухе, где ничего не мешало энергии взрыва рассеяться. Я не ощущал себя особенным везунчиком, но, пожалуй, мне все-таки повезло.
Ведь правда, взорваться могла осколочная граната, разбрасывающая вокруг облако смертоносных осколков – хотя плащ, возможно, защитил бы меня от большей их части. А вот от взрывной волны – вряд ли. Я даже начал испытывать нечто вроде уважения к Вязальщику и его умению выбирать арсенал.
Принять душ я не мог из опасения намочить швы, поэтому, сменив бинты, я наскоро сполоснулся в раковине. Затем надел рубаху на пуговицах, поскольку надеть футболку не позволяла повязка. Еще я прихватил свою парадную черную мантию с синей накидкой и серый плащ Стража. Я сделал все возможное, чтобы привести волосы в порядок, хотя из-под повязки торчала только треть их. И побрился.
– Ого, – заметила Молли, когда я появился из ванной. – Да вы серьезно к этому отнеслись.