Все старейшины, за исключением Эбинизера и, по неизвестной мне причине, Привратника, повернулись и, раскрыв рты, уставились на Пибоди.
Секретарь Совета Старейшин неподвижно сидел за своим столиком.
– Насколько я понимаю, – произнес он, – у вас есть и более убедительные доказательства, чем обычный визуальный образ? Такие штуки очень легко сфабриковать.
– Если вы спрашиваете, – кивнул я, – есть. У меня есть свидетель, который находился достаточно близко, чтобы понюхать вас.
По моему знаку Мыш встал и повернулся к Пибоди.
Негромкое рычание прозвучало в помещении оглушительной барабанной дробью.
– И это все? – спросил Пибоди. – Фото? И собака?
Мэй выглядела так, словно ее ударили кувалдой промеж глаз.
– Это, – произнесла она чуть слышно, – собака фу. – Она повернулась ко мне: – Где ты достал такую? И как тебе разрешили ее держать?
– Он вроде как сам выбрал меня, – ответил я.
Взгляд Мерлина просветлел.
– Мэй, показаниям животного можно верить?
Она смотрела на меня в нескрываемом замешательстве.
– Абсолютно. Здесь присутствуют несколько чародеев, которые могут это подтвердить.
– Да, – пророкотал коренастый лысый мужчина с азиатскими чертами лица.
– Это правда, – сказала женщина средних лет с кожей заметно темнее моей – возможно, из Индии или Пакистана.
– Любопытно, – произнес Мерлин, поворачиваясь к Пибоди. Что-то в его чертах напомнило мне акулу.
– Действуя на основании добытых Дрезденом улик, – сообщил Эбинизер, – мы со Стражем Рамиресом двадцать минут назад провели обыск в покоях Пибоди. Проба чернил, которые он использовал при получении подписей членов Совета Старейшин, показала наличие ряда химических и алхимических веществ, используемых для психических манипуляций с чужим сознанием. Я полагаю, с помощью этих чернил Пибоди добивался влияния на процесс принятия решений членами Совета Старейшин, а также, вполне вероятно, имел возможность воздействовать на младших членов Совета.
Слушающий Ветер потрясенно раскрыл рот. Он посмотрел на собственные перепачканные чернилами пальцы, потом на Пибоди.
Возможно, Пибоди и не приходилось видеть, как этот человек превращается в медведя, но ему явно хватило ума сообразить, что Индеец Джо вот-вот и ему пообещает натянуть задницу на уши. Маленький секретарь огляделся по сторонам, потом посмотрел на моего пса. Лицо его разом утратило какое-либо выражение.
– Конец, – произнес он тихо, но отчетливо, – близок.
И с этими словами швырнул на пол запасную чернильницу.
Мыш предостерегающе гавкнул и сбил Молли с лавки на пол. Из разбитой бутылочки вырвалось темное клубящееся облако, из которого со сверхъестественной скоростью выстрелили во все стороны похожие на щупальца протуберанцы. Один из них коснулся Стража, бросившегося на Пибоди.
Щупальце обвилось вокруг его груди и резко сжалось. Все, чего коснулась тонкая полоса дымки, мгновенно превратилось в черный пепел – она разрезала человеческое тело с легкостью электрического ножа, и две половинки бывшего Стража с тяжелым, влажным стуком упали на пол.
Я уже видел в точности такую штуку несколько лет назад.
– Назад! – заорал я. – Это мордит!
Затем свет погас, и в зале воцарились вопли и хаос.
Глава 48
Самым страшным было не то, что я стоял в пяти футах от облака вещества, сопоставимого с оружием массового уничтожения и способного лишить жизни всего, к чему прикоснется. И не то, что противостоял мне человек, возможно, входивший в состав Черного Совета, смертельно опасный, как им всем и положено, и что дрался он, прижатый спиной к стене, так что терять ему было нечего. И даже не то, что свет погас, а биться в темноте не на жизнь, а на смерть не в пример труднее.
По-настоящему страшным было то, что я стоял в относительно небольшом замкнутом пространстве, где собрались еще почти шесть сотен чародеев Белого Совета – мужчин и женщин, в распоряжении которых находились изначальные силы Вселенной. И из всего этого количества только Стражи обладали опытом обуздания разрушительной магии в боевых условиях. Представьте себе, что вы оказались на большом газоперерабатывающем заводе в обществе пятисот пироманьяков со спичечными коробками в руках: достаточно одного-единственного идиота, чтобы угробить всех, а у вас имеется еще четыреста девяносто девять запасных.
– Не зажигайте свет! – орал я, пятясь от того места, где в последний раз видел облако. – Никакого света!
Но мой голос был лишь одним из сотен, и несколько десятков чародеев отреагировали именно так, как предполагал Пибоди. Они немедленно засветили свои талисманы и прочие устройства.
И мгновенно превратились в идеальные мишени.
Клубящиеся щупальца концентрированной смерти метнулись к источникам света, пронизывая всех, кто попадался у них на пути. На моих глазах пожилая женщина лишилась руки до локтя, когда мордитовое облако выбросило жгут темноты в направлении сидевшего двумя рядами выше ее чародея. Темнокожий мужчина с массивными золотыми серьгами в ушах грубо толкнул молодую женщину, засветившую у себя в пальцах кристалл. Щупальце промахнулось мимо женщины, поразив вместо этого его самого и проделав у него в груди дыру диаметром в фут.
Со всех сторон слышались крики, полные боли и ужаса, – звуки, которые человеческое тело и разум распознают автоматически, порываясь реагировать инстинктивно. Они пронзили меня с той же силой, что и в первый раз, когда я слышал подобное, и снова одновременно вызвали во мне желание бежать прочь от того, что возбуждает такой ужас, и порожденное адреналиновым выбросом стремление действовать, спешить на помощь.
Спокойно, произнес голос прямо у моего правого уха… это притом, что слышать его я не мог, поскольку вся та половина моей головы была наглухо забинтована, так что ни один звук не пробился бы к моему правому уху без искажения.
Из чего следовало, что голос мне мерещился. Он звучал у меня в голове. Более того, я узнал его – голос принадлежал Мерлину.
Члены Совета, немедленно на пол, произнес спокойный, властный голос Мерлина. Окажите помощь тем, кто истекает кровью, но не пытайтесь использовать источники света до тех пор, пока мы не локализуем мордитовое облако. Старейшины, я выявил местонахождение облака и удерживаю его от дальнейшего расползания. Рашид, будь добр, не дай ему сдвинуться вперед и испепелить меня. Мэй и Марта Либерти, держите его справа, Маккой и Слушающий Ветер – слева. Им управляет сильный чародей, так что не мешкайте и помните: мы не можем позволить ему двигаться вверх.
Весь этот монолог – готов поклясться, я воспринимал его как нормальную физическую речь – занял не более доли секунды. Он сопровождался схематическим образом зала, словно его нарисовали мелом на воображаемой доске. Я явственно видел клубящиеся очертания мордитового облака, окруженного подобием кирпичей, на каждом из которых значилось имя одного из старейшин. Все вместе они складывались в купол, который удерживал наводящее ужас облако.
Адские погремушки! Буквально за полторы секунды Мерлину удалось превратить хаос и смятение в организованное сражение. Конечно, я и раньше понимал, что Мерлином Белого Совета становятся не за красивые глаза. Просто до сих пор мне не доводилось видеть его в настоящем деле.
Страж Дрезден, произнес Мерлин. Или подумал. Или переслал. Будьте добры, не дайте Пибоди бежать. Страж Торсен и его команда спешат вам на помощь, но нам необходим человек, способный быстро выследить Пибоди и не дать ему совершить какую-либо новую диверсию. Нам пока неизвестен масштаб его психической экспансии, поэтому мы не можем доверять никому из молодых Стражей.
Нравится мне работа чародея. Каждый день похож на Диснейленд.
Я сорвал дурацкий балахон, мантию, плащ и повернулся к выходу. Движения охваченных паникой людей превратили свет двух или трех еще не погашенных источников в мигание стробоскопа. Бег к выходу под эти вспышки казался сюрреалистическим сном, но я не сомневался, что Пибоди заранее продумал пути к отступлению, и у него имелось достаточно времени, чтобы убраться из зала под покровом темноты.
Я пытался думать как чародей, которого разоблачили как члена Черного Совета и приговорили к поимке, допросу и, возможно, смерти. С учетом того, что на протяжении нескольких последних дней я почти не сомневался, что это произойдет со мной, я уже задумывался над тем, как выбираться из подземного комплекса, а у Пибоди наверняка имелось больше времени обдумать план, чем у меня.
Будь я на его месте, я бы открыл портал в Небывальщину и закрыл бы его за собой. Я бы нашел подходящее место для перехода, а потом сделал бы так, чтобы это место оказалось, насколько возможно, враждебным для преследователей. Правда, обереги, установленные на протяжении столетий в туннелях под Эдинбургом не одним поколением чародеев, не позволяют открывать порталы в Небывальщину из охраняемого пространства, так что для осуществления этого плана Пибоди необходимо было миновать хоть один из охраняемых выходов.
Значит, мне нужно остановить его прежде, чем он уйдет так далеко.
Я вырвался из зала в освещенный коридор и увидел, что оба Стража у двери принадлежат к молодому поколению, получившему повышение в звании уже после катастрофической битвы с Красной Коллегией на Сицилии. Оба стояли, вытянувшись по стойке смирно, никак не реагируя на доносившийся из зала шум.
Я увидел полу черного балахона, исчезающую за поворотом коридора справа от меня, сорвался с места и кинулся следом. Чувствовал я себя средненько, чтобы не сказать хуже, но у меня все-таки имелось одно преимущество перед старым, пусть и более опытным чародеем: я был моложе и занимался спортом.
Чародеи могут жить и сохранять могущество столетиями, и все-таки их тела теряют физическую крепость, если они, конечно, не прилагают сил к тому, чтобы поддерживать себя в тонусе. Даже в этом случае всех способностей молодого тела не восстановить – а бег на спринтерскую дистанцию как раз относится к таким способностям.