– Угу, – сказал я. – Пожалуй, пока вся эта история раскручивалась, между нами… какая-то напряженность ощущалась, что ли. Я имею в виду, вроде бы я понимал, что это разрыв, но…
Но здесь речь вообще не шла о любви и утрате. Она меня не любила. Поцелуй Мэдлин, когда та утопила меня в водопаде блаженства, высасывая из меня жизненную силу, доказал, что Анастасия меня не любила. Может, я ей даже не нравился. А может, и нравился. А может, это вообще ни при чем.
Чем бы это ни было, это прошло, прежде чем успело перерасти во что-то другое, и никто из нас не мог ничего с этим поделать.
Только я не ожидал, что это окажется так больно.
Рашид положил руку мне на плечо.
– Прости, – сказал он. – Мне казалось, ты имеешь право знать.
– Угу, – хрипло отозвался я. – Спасибо. Я тут подумал…
Я невольно усмехнулся. Довольно горько.
Привратник склонил голову набок.
– Я все пытался понять, почему при убийстве Лафортье никто не применял магии.
– Каков твой вывод?
– С помощью магии невозможно достичь ничего такого, во что ты не веришь – по-настоящему, искренне. Какая-то часть Люччо, должно быть, понимала, что убивать Лафортье неправильно. Поэтому она воспользовалась ножом. Для Моргана использовать магию против законного члена Совета Старейшин или своего командира было так же невозможно, как извиниться передо мной за свое отношение ко мне. А Лафортье вообще не мог ожидать такого от Анастасии. Возможно, он так и умер в замешательстве, не успев применить заклятие. – Я поднял взгляд на Привратника. – Так что никакой мистической загадки в этом нет. Все произошло так, потому что все они были людьми.
– На мой взгляд, – заметил он, – это само по себе уже более чем загадочно.
Я собирал свои вещи, готовясь к выписке, когда в дверях появился Эбинизер.
– Хосс, – негромко произнес он. – Я подумал, не проводить ли тебя до дому.
– Принимается с благодарностью, сэр, – отозвался я.
Я уже отослал Мыша домой с Молли, а идти по тропе вдвоем всегда приятнее, чем в одиночку. Мы покинули лазарет и зашагали по туннелям. Меня уже изрядно тошнило от них. Поймите, я не страдаю клаустрофобией или чем-то подобным, но мне кажется, нужно обладать генами крота, чтобы получать удовольствие от проживания в штаб-квартире Белого Совета.
Довольно скоро я заметил, что Эбинизер выбрал не самый прямой путь к тропе – мы шли по туннелям, которыми почти не пользуются, по большей части даже не освещенным. Он вызвал на конце своего посоха неяркий красный огонек, которого хватало ровно на то, чтобы не сбиться с пути, и который трудно заметить издалека.
– Что ж, – сказал он. – Сегодня мы заполнили остававшееся вакантным после смерти Лафортье место в Совете Старейшин.
– Клаус Игрушечник? – спросил я.
Эбинизер медленно покачал головой:
– Клаус этого не говорит, но, подозреваю, Мерлин просил его снять свою кандидатуру. Место отдано Грегори Кристосу.
Я нахмурился. Места в Совете Старейшин предлагались в порядке старшинства, хотя от чародея не требовалось обязательно принимать это предложение.
– Кто это, черт подери? Его же не было в первой десятке кандидатур.
Мой наставник поморщился.
– Угу. Грек, весьма неприятная сволочуга. Последние пару веков провел где-то на юге Азии. Проявил себя в той битве с раджой-ракшасом.
– Я помню, – кивнул я. – Говорили, там было форменное безумие.
Эбинизер хмыкнул:
– Он был протеже Лафортье.
– Я думал, эту партию замирили.
– Когда кто-то жаждет власти, его не подкупить, – сказал Эбинизер. – Он возьмет то, что ты ему предлагаешь, и продолжит рваться наверх. А Кристос прямо заявил Мерлину, что он и его сподвижники выйдут из Совета, если место не отдадут ему.
– Господи… – тихо пробормотал я.
Маккой кивнул:
– С таким же успехом он мог бы отдать Красной Коллегии ключи от всех наших ворот и позволить им перерезать нас во сне. Меньше случайных жертв оказалось бы.
– Значит, Мерлин пошел на сделку.
– У него не было особого выбора. Люди Кристоса заручились сильной поддержкой после того, как потеряли столько своих на суде. Он увел бы с собой треть Совета.
– А как насчет выборных процедур? Побоку?
Эбинизер поморщился:
– Вообще-то, их и не оформляли официально. Соблюдали скорее по традиции. Мерлин-то, конечно, устроил спектакль насчет приверженности законам, но уверяю тебя, Хосс, обо всем договорились за кулисами. – Он тряхнул головой. – Кстати, Совет Старейшин опубликовал официальное заявление в связи с убийством Лафортье.
– Дайте угадаю, – буркнул я. – Убийца-одиночка.
Он нахмурился, потом кивнул:
– А, Кеннеди. Да. Действовали одиночки с корыстными мотивами. Нет оснований утверждать о наличии заговора. Никакого Черного Совета.
Я уставился на Эбинизера:
– Но это… чушь какая.
– Чертовски верно сказано, – согласился он. – Но принято большинством голосов. Мерлин, Кристос, Мэй, Марта Либерти и Привратник.
Я, не веря своим ушам, замотал головой:
– Он-то, черт его подери, чего рассчитывает этим добиться?
Эбинизер пожал плечами:
– Его всегда было трудно понять. А я помню его с тех пор, когда мне исполнилось шестнадцать. На ум приходят два или три возможных объяснения.
– Вроде того, что, возможно, он из Черного Совета.
Несколько шагов Эбинизер молчал.
– Угу, – сказал он наконец.
– Или, возможно, Пибоди обработал его сильнее, чем нам всем кажется.
– Исключено, – возразил Эбинизер. – Зелье, которым он потчевал старейшин, позволяло ему подталкивать их… нас. Но мы все слишком жесткие, чтобы согнуть нас сильнее, чем он сделал.
– Тогда что?
– Ну, Хосс, может, Лэнгтри… то есть Мерлин беспокоится о последствиях официального признания Черного Совета.
У меня по спине пробежал холодок.
– Он опасается, что чем больше людей узнает о его существовании, тем больше найдется таких, кто не станет с ним сражаться? Кто вступит в него?
– Победителей все любят, – согласился Эбинизер. – А ведь мы в последнее время не слишком следили за внутренней политикой. Люди запуганы. Кристос на этом и построил свое влияние.
Я резко остановился, и меня едва не стошнило на холодный каменный пол.
Эбинизер тоже остановился, положил руку мне на плечо и озабоченно нахмурился.
– Что с тобой, парень?
– Сэр, – произнес я, слыша, как дрожит мой голос. – Когда Пибоди появился на острове…
– Ну?
– Он был не один. С ним пришел кто-то еще. Кто-то, кого мы так и не видели.
Долгую минуту мы молчали.
– Это только одно из объяснений, Хосс, – сказал Эбинизер. – Это даже не догадка. Всего лишь предположение.
Убежденности в его голосе я, впрочем, не услышал. Эбинизер ощущал то же самое, что и я. А я нутром чуял, знал наверняка – не догадывался, а знал наверняка, – что я прав.
Кроме того, мы шли по глухому коридору нашей собственной, черт ее подери, цитадели – и разговаривали шепотом. Если даже это не говорит вам ничего о положении дел в Белом Совете, то не знаю, что еще может сказать.
– Они в наших рядах, – прошептал я.
Мой наставник мрачно смотрел на меня.
– Для того они и угробили Лафортье. Чтобы поставить на его место своего человека. – Я привалился к стене и тряхнул головой. – Они победили.
– Они выиграли один раунд, – возразил он. – Бой еще не окончен.
– Для Моргана окончен, – буркнул я.
– Но не для тебя, – резко бросил Маккой. – Морган решил, что спасение твоей жизни стоит того, чтобы пожертвовать собственной. – Эбинизер сделал глубокий вдох. – Хосс, не все еще кончено. Кое-кто из нас намерен что-то с этим сделать.
Я пристально на него посмотрел:
– Сделать? Что-то?
– Пока нас немного. Несколько чародеев. Несколько важных союзников. Люди, которым мы можем доверять. Я единственный, кому известны все участники. Будем готовиться к бою с врагом. Попробуем узнать о нем как можно больше. Определить их цели. Нанести им поражение.
– Гасить огонь огнем, да?
Эбинизер невесело улыбнулся:
– Отрицая существование одного заговора, Лэнгтри спровоцировал другой.
– И получил два по цене одного – надо же, какая ирония, – кивнул я. – Если Черный Совет узнает о нашем существовании, они плясать от счастья будут. Они разоблачат нас, назовут Черным Советом, а сами продолжат свой развеселый путь.
– Значит, уже и «нас»? – Глаза его заблестели. – С учетом того, чем мы будем заниматься, если об этом узнает Белый Совет, это назовут подстрекательством, а нас казнят.
Видите, что я имел в виду? Совершеннейший Диснейленд.
С минуту я обдумывал это.
– Знаете, а с объективной точки зрения мы действительно создаем наш собственный Черный Совет.
– Угу.
– И кто мы после этого?
– Люди с чистыми сердцами и благими намерениями, – ответил он. – И да удесятерятся силы каждого из нас.
Я громко фыркнул.
Эбинизер устало улыбнулся.
– Ну, Хосс, у нас мало выбора, кроме как идти весьма темными тропами. И делать это в весьма сомнительном обществе. Может, нам стоит думать о себе как о… о Сером Совете?
– Серый Совет, – повторил я. Мы двинулись дальше. – Мир становится все темнее на глазах, взять хотя бы несколько последних лет. Думаете, мы сможем что-то с этим сделать?
– Я думаю точно так же, как и ты, Хосс, – кивнул Эбинизер. – И о том, что единственная альтернатива – это стоять в стороне и смотреть, как все проваливается в тартарары. – Голос его окреп. – Мы ведь так не поступим.
– Черта с два мы так поступим, – сказал я.
Остаток пути до Чикаго мы одолели вдвоем.
Мёрфи подбросила меня до штрафной стоянки, чтобы я забрал свою машину, а я по дороге посвятил ее в большую часть того, что произошло за эти дни.
– Ты от меня что-то утаиваешь, – заявила она, когда я закончил.
– Немного, – кивнул я. – По необходимости.
Она покосилась на меня, оторвавшись на мгновение от дороги.