Плечи ее чуть расправились, напряжение покинуло их.
– Спасибо, – произнесла она.
– Не за что.
А потом она повернулась и целеустремленно зашагала прочь.
Я покосился на окровавленный матрас на крыше моего «жучка» и вздохнул. Мне как-то расхотелось везти его куда-то. Час был еще довольно ранний. Матрас мог и подождать несколько часов. Я повернулся к Мышу.
– Пошли, мальчик. Бутылка пива мне не помешает.
Мы спустились из летнего пекла в относительную прохладу моей полуподвальной квартиры.
Бутылка. Может, даже две.
Жюстине понадобилось больше двух недель, чтобы устроить мне встречу с Томасом. Когда она наконец позвонила, то снова говорила деловым секретарским тоном. Она поставила условием встречу в общественном месте, где мы оба могли бы не слишком выделяться, но находиться под охраной. На такой предосторожности настаивала Белая Коллегия с учетом напряженности в отношениях с Белым Советом – сами понимаете, из-за чего.
Мы встретились с Томасом днем в субботу, перед павильоном крупных кошачьих в зоопарке «Линкольн-парк».
Подходя к назначенному месту, я заметил двух Лариных охранников, пытавшихся раствориться в толпе посетителей. Томас стоял, облокотившись на барьер перед участком искусственного рельефа, где держат пару тигров. На нем были синие джинсы в обтяжку и свободная белая рубашка. Все до единой женщины и некоторое количество мужчин оглядывались на него – кто с любопытством, кто с интересом, кто с откровенным желанием, а кто и с завистью. Я подошел и облокотился на барьер рядом с ним.
– Привет, – сказал я.
– Привет.
Несколько минут мы стояли молча, глядя на тигров.
– Ты просил о встрече, – сказал он. – Чего тебе надо?
Я выгнул бровь:
– Томас, я хотел тебя видеть. Поговорить с тобой. Удостовериться, что с тобой все в порядке. Ты же мой брат, чувак.
Он никак не отреагировал на мои слова. Вообще никак.
Некоторое время я смотрел на него в профиль.
– Что-то не так? – спросил я.
Он равнодушно повел плечом.
– Все в норме, per se[5]. Разве только… я сам был неправильный.
– Ты? Неправильный?
– Я был идиотом, пытаясь жить так, как жил, – ответил он.
Я внимательно посмотрел на него.
– Что?
Он небрежно махнул рукой вокруг себя.
– Салон. Постоянное недоедание – все по крохам. И… – Он пожал плечами. – Все это вообще.
Я смотрел на него в упор.
– Что, – спросил я у него очень тихо, – сделал с тобой Перевертыш?
– Напомнил мне, кто я на самом деле.
– Да?
Томас повернулся и посмотрел на меня своими спокойными темно-серыми глазами.
– Да. И ему не пришлось долго стараться, как только он распознал, что к чему.
Мне сделалось немного дурно.
– Что произошло?
– Он подвесил меня за ноги, – ответил Томас. – И срезал кожу. Небольшими полосками. Не спеша.
Я поежился.
– Это больно, – продолжал он. – Не особенно опасно для нашей породы. Мой демон регенерировал кожу без особого труда – но он проголодался. Очень, очень сильно проголодался. – В глазах его внезапно блеснуло серебро, и он перевел взгляд на тигров, которые принялись беспокойно рыскать туда-сюда. – Он привел ко мне, в яму, где меня держал, человеческую самку. И скормил ее мне.
– Адские погремушки! – выдохнул я.
Томас продолжал наблюдать за тиграми, без устали сновавшими из стороны в сторону.
– Хорошенькую. Лет шестнадцати, наверное… Не знаю точно. Не спрашивал. – Он развел руками. – Разумеется, кормление убило ее. Кажется, я не объяснял тебе, на что это похоже?
– На что это похоже? – спросил я хриплым шепотом.
– Словно ты становишься легче и наполняешься светом, – произнес он, мечтательно закрыв глаза. – Словно погружаешься в тепло костра, после того как несколько часов трясся от холода. Словно горячий стейк, после того как целый день плавал в холодной воде. Это тебя преображает, Гарри. Ты начинаешь ощущать себя… – глаза его сделались отрешенными, пустыми, – полноценным.
Я тряхнул головой:
– Томас. Господи.
– Когда она умерла, а мое тело восстановилось, Перевертыш снова начал меня пытать, пока не довел до такого же отчаянного состояния. Тогда он скормил мне еще одну телочку. – Он пожал плечами. – Снова и снова. Должно быть, раз пять или шесть. Давал мне молодых женщин и снова мучил. Когда он притащил меня на остров, я готов был собственные потроха грызть. Честно говоря, я это плохо помню. – Он улыбнулся. – Помню, как увидел Молли. Но ты, похоже, неплохо ее обучил – она умеет защищаться.
– Томас, – мягко произнес я.
Он ухмыльнулся.
– Если она тебе когда-нибудь надоест, надеюсь, ты дашь мне знать.
Я в ужасе смотрел на него:
– Томас…
Он снова посмотрел на меня, все еще ухмыляясь, но надолго его не хватило. Глаза его снова сделались пустыми, тронутыми отчаянием. Он снова отвернулся.
– Тебе этого не понять, Гарри.
– Так поговори со мной, – настаивал я. – Господи, Томас. Это не ты.
– Очень даже я, – огрызнулся он, едва не шипя от раздражения. – Вот чему он меня научил, Гарри. В конце концов, я просто пустое место, которое нужно заполнить. – Он тряхнул головой. – Я не хотел убивать этих девушек. Но я сделал это. Я убивал их снова и снова, и мне нравилось, что я при этом чувствовал. Когда я вспоминаю об этом, я не прихожу в ужас. – Он ухмыльнулся. – Это меня только возбуждает.
– Томас, – прошептал я. – Ради бога, чувак. Ты ведь не хотел быть таким. Я-то тебя знаю, чувак. Я тебя видел.
– Ты видел того, кем я хотел стать, – возразил он. – Кем я себе казался. – Он тряхнул головой и оглянулся на гулявшую по зоопарку публику. – Сыграем в игру?
– Какую еще игру?
Он кивнул в сторону двух девушек, проходивших мимо нас с рожками мороженого в руках.
– Что ты видишь, глядя на них? Твоя первая мысль?
Я тоже взглянул на девушек.
– Так… Блондинка и брюнетка, для меня слишком малолетки, но выглядят неплохо. Готов поспорить, блондинка за эти туфли переплатила.
Он кивнул и ткнул пальцем в направлении пожилой пары, сидевшей на скамейке.
– Эти?
– Ругаются из-за чего-то, и обоим это нравится. Они столько прожили вместе, что для них это в порядке вещей. Поругаются, возьмутся за руки и будут вместе смеяться над этой ссорой.
Он побарабанил пальцем по губам и указал на мать, подгонявшую по дорожке троих детей разного калибра.
– Эти?
– У нее на пальце дорогое кольцо, но в зоопарк с детьми она поехала одна. Все дети одеты почти одинаково. Муж работает как вол, но она уже не та, что прежде, – посмотри, как тесны ей туфли. Она боится, что станет соломенной вдовой, а то и экс-женой. Вот-вот заплачет.
– Так-так, – сказал он. – Сказать, что я о них думаю?
Я нахмурился и кивнул.
Томас нацелил палец на молодую женщину с мороженым.
– Еда. – Палец его переместился на пожилую пару. – Еда. – На мать с детьми. – Еда.
Я молча хлопал глазами.
Он подвигал головой из стороны в сторону, несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув.
– Может, все эти убийства, вместе взятые, довели меня до такого. Может, это он свел меня с ума своими пытками. – Он пожал плечами. – Честно говоря, не знаю. Знаю только, что все стало на порядок проще.
– Что ты хочешь мне этим сказать? – спросил я. – Что ты счастлив? Только теперь?
– Счастлив… – произнес он с ноткой презрения в голосе. – Я… я больше не блуждаю вслепую. Не пытаюсь отчаянно стать тем, кем не являюсь. – Он посмотрел вниз, на тигров. – Кем никогда не смогу стать.
Я стоял, мотая головой.
– Ох, голод мне в глотку, Гарри, – буркнул он, закатывая глаза. – Я не какой-нибудь кровожадный монстр. И не маньяк, рыскающий по городу и пожирающий девственниц. – Он небрежно махнул рукой, словно отметая возражения. – Убивать, кормясь, конечно, фантастически приятно, но глупо. Гораздо разумнее и полезнее для всех, когда корова остается жива. И не просто жива, а сыта и довольна. – Он улыбнулся, на этот раз чуть шире. – Знаешь, кажется, мне есть что предложить этому миру. Я никогда не смог бы оказать никакого влияния на своих сородичей, если бы оставался хандрящим изгоем, пытающимся стать человеком. Может, таким образом мне действительно удастся чего-то достичь. Например, продвигать новые, более ответственные стандарты отношений между людьми и такими, как я. Как знать?
Я посмотрел на него в упор.
– Ба, да это просто благородно.
Он хмуро поднял на меня взгляд.
И тут я нанес ему удар под дых.
– А что думает об этом Жюстина?
Он распрямился как пружина и угрожающе повернулся ко мне.
– Что? – спросил он. – Что ты сказал?
– Что слышал, – отозвался я, не меняя позы, словно он не угрожал мне.
Его руки сжались в кулаки, хрустнув суставами.
– Все еще жжет, да? – тихо спросил я. – Все еще обжигает, когда ты пытаешься дотронуться до нее?
Он не ответил.
– И ты все еще помнишь, каково это – обнимать ее. Как в тот вечер, когда ты измолотил Мэдлин в «Зеро».
– Господи Исусе, Гарри, – выдохнул он. Он отвернулся от тигров, и голос его сделался просто усталым. – Не знаю. Я только знаю, что теперь мне не все время больно. – Он помолчал. – Мне снятся страшные сны, – добавил он совсем тихо.
Мне хотелось положить руку ему на плечо, чтобы хоть как-то поддержать. Но некий инстинкт говорил мне, что он этому не обрадуется.
– Тебя мучили, – тихо произнес я. – Эта тварь сделала с тобой такое… Томас, он ведь прекрасно знал, как добраться до тебя. Как мучить сильнее всего. Но это ведь не навсегда. Ты выжил. Ты справишься с этим.
– И вернусь к той жалкой жизни, которую вел? – прошептал он.
– Возможно, – тихо ответил я. – Не знаю.
Он смотрел на меня.
– Ты мой брат, – сказал я. – Ничто и никогда этого не изменит. Я здесь, я с тобой.
– Ты чертов дурак, – буркнул он.
– Угу.