– Все могут расслабиться, – выдохнул я, остановившись рядом с Майклом. – Я уже здесь.
Майкл приветствовал меня кивком и короткой улыбкой:
– Вы в порядке?
– Более-менее, – ответил я, с трудом поборов искушение заменить эти слова другими, более эмоциональными. – Извините, что мало помогал вам, когда вы бросились в атаку.
– Без вашей помощи атаки бы не вышло, – без тени улыбки сказал Майкл. – Спасибо.
– De nada[1], – ответил я.
Я одолел несколько последних ступеней и увидел наконец, за кем охотились хобы.
Дети.
Должно быть, три десятка детей лет девяти-десяти стояли на верхней площадке лестницы – все в школьной форме, все сбились в кучку в углу, все перепуганы, большинство из них плакали. С ними были ошеломленного вида женщина в форменном школьном блейзере и еще две женщины в форме проводниц «Амтрака».
– Поезд только что прибыл, – шепнул я Майклу, когда до меня дошло, что случилось. – Должно быть, прорвался сквозь непогоду. Вот зачем сюда явились хобы.
Майкл стряхнул с клинка Амораккиуса облачко тонкого черного пепла и спрятал оружие в ножны.
– Опасность миновала, – произнес он спокойным тоном. – Полиция прибудет с минуты на минуту. – Он повернулся ко мне. – Нам, пожалуй, пора идти, – добавил он тише.
– Нет еще, – так же тихо ответил я и прошел в Большой зал достаточно далеко, чтобы заглянуть за первый ряд коринфских колонн, окаймлявших его по периметру.
Там стояли трое.
Первым, ближе ко мне стоял мужчина, одного роста с Майклом, но чуть стройнее и, как ни странно, производивший более угрожающее впечатление. Темно-золотистые волосы падали ему на плечи, и на подбородке золотилась щетина – намек на бороду. Одежду его составлял свободный темно-синий спортивный костюм поверх белой футболки; в обеих руках он сжимал по бронзовому хобовскому мечу, перепачканному их темной кровью. Он смотрел на меня спокойным, отрешенным взглядом большой хищной кошки. Узнав меня, он блеснул зубами в короткой улыбке. Звали его Кинкейд, и был он профессиональным убийцей.
Рядом с ним стояла молодая женщина с длинными вьющимися каштановыми волосами и большими красивыми глазами. Ее джинсы сидели достаточно в обтяжку, чтобы подчеркнуть вполне впечатляющие формы, но не слишком тесно, чтобы не мешать ей свободно двигаться. В одной руке она держала посох длиной около пяти футов, покрытый резными символами и рунами, не слишком похожими на мои. На перекинутой через плечо лямке у капитана Люччо висел длинный пластиковый тубус, и я мог бы побиться об заклад, что внутри тубуса спрятан ее серебряный меч. Я знал, что, когда она улыбается, на щеках у нее появляются совершенно убийственные ямочки – но, судя по выражению ее лица, опасность лицезреть их мне светила не слишком скоро. Лицо ее было жестким, и она держала себя в руках, но все же не сумела скрыть до конца свирепой ярости. Я лишь надеялся, что эта ярость предназначалась не мне, а хобам. Видит бог, мне не хотелось бы испытать ярость капитана на своей шкуре.
Между двумя взрослыми, в шаге или двух за ними, стояла девочка, ненамного старше других детей, спасавшихся в зале. Со времени нашей последней встречи примерно пять лет назад она выросла больше чем на фут. И все равно она производила бы впечатление опрятно одетой и безупречно причесанной девочки – если не видеть ее глаз. Глаза ее смотрелись совершенно чужими на этом невинном лице. Глаза, отягощенные знанием и всем тем бременем, которое ему сопутствует.
Архив положила руку на локоть Кинкейду, и наемный убийца опустил свои мечи. Девочка шагнула вперед.
– Здравствуйте, мистер Дрезден, – сказала она.
– Привет, Ива, – отозвался я, вежливо кивнув ей.
– Если эти твари подчинялись вам, – ровным тоном произнесла девочка, – мне придется вас казнить.
Она не угрожала мне. В ее голосе не звучало достаточно интереса, чтобы это было угрозой. Архив просто излагала это как простой и очевидный факт.
Самое страшное, что, если она решила бы убить меня, я мало что мог бы с этим поделать. Эта девочка была не простым ребенком. Она была Архивом, воплощенной памятью человечества, живым хранилищем всех людских знаний. В возрасте шести или семи лет она на моих глазах убила с дюжину самых опасных воинов Красной Коллегии, затратив на это столько же усилий, сколько уходит у меня на то, чтобы вскрыть упаковку крекеров. Архив обладала Силой с большой буквы «С» и действовала на уровне, до которого мне не дотянуться.
– Разумеется, они подчинялись не его командам, – заявила Люччо. Она покосилась на меня и изогнула бровь. – Как вы могли заподозрить такое?
– Я нахожу маловероятным, что нападение подобного масштаба может быть чем-то иным, кроме преднамеренной попытки убить или похитить меня. В это дело вовлечены Мэб и Титания, – сообщила Архив как нечто само собой разумеющееся. – В настоящий момент мистер Дрезден является эмиссаром Зимних – и нужно ли мне напоминать вам, что хобы подчиняются Зиме, а значит, Мэб?
Мне можно было об этом не напоминать, хотя сам я некоторое время старательно гнал от себя эту мысль. Тот факт, что хобы являлись подданными Мэб, означал, что вся эта история еще мрачнее, чем мне казалось, и что если мне и стоит ударяться в панику, то как раз сейчас.
Однако всему свое время: сначала нужно не дать этой жутковатой маленькой девочке убить меня.
– Я не имею ни малейшего представления о том, кто прислал сюда этих тварей, – негромко произнес я.
Долгую, бесконечно долгую секунду Архив смотрела на меня. Потом этот древний, неумолимый взгляд переместился на Майкла.
– Сэр Рыцарь, – сказала она вежливо. – Вы согласны поручиться за этого человека?
Может, мне только показалось, что Майклу понадобилось для ответа на секунду больше времени, чем обычно.
– Разумеется.
Она смерила его таким же внимательным взглядом, потом кивнула.
– Мистер Дрезден, вы ведь помните моего телохранителя, Кинкейда?
– Угу, – кивнул я. Не могу сказать, чтобы голос мой выдавал избыточный энтузиазм. – Привет, крутой парень. Каким ветром занесло вас в Чикаго?
Кинкейд улыбнулся еще шире.
– Это все лилипуточка, – ответил он. – Терпеть не могу снег. Будь на то моя воля, сидел бы где-нибудь в тепле. Скажем, на Гавайях.
– Я не лилипутка, – тоном решительного неодобрения заявила Архив. – Я укладываюсь в семидесятичетырехпроцентный перцентиль роста для моего возраста. И хватит пытаться провоцировать его.
– Лилипуточка не умеет развлекаться, – объяснил Кинкейд. – Я пытался уговорить ее записаться в отряд девочек-скаутов, но ей это не понравилось.
– Если мне захочется липких макарон на бумажной тарелке, я могу приготовить их и дома, – сказала Архив. – Мне уже несколько часов как пора спать, и у меня нет ни малейшего желания общаться с местной полицией. Нам нужно уходить. – Она хмуро посмотрела на Кинкейда. – Совершенно очевидно, что наши перемещения отслеживались. Наши обычные апартаменты, возможно, небезопасны. – Она снова перевела взгляд на меня. – Я официально прошу гостеприимства у Белого Совета до тех пор, пока мы не найдем безопасного жилья.
– Э… – отозвался я.
Люччо сделала быстрое движение рукой, настаивая, чтобы я согласился.
– Разумеется, – сказал я, еще раз кивнув Архиву.
– Отлично, – кивнула в ответ Архив и повернулась к Кинкейду. – Я промокла насквозь. Мое пальто и сухая одежда в сумке, в поезде. Они мне понадобятся.
Кинкейд скептически покосился на меня, но спорить с Архивом не стал. Вместо этого он повернулся и быстро исчез на лестнице.
Архив повернулась ко мне:
– С учетом погоды и состояния дорог спасательные службы начнут прибывать через три минуты. Для всех нас будет лучше к этому времени уехать.
– Не могу не согласиться, – кивнул я и поморщился. – Кто бы это ни совершил, он сильно рискует, делая это громко и на людях.
На мгновение не совсем человеческий взгляд Архива пробуравил меня насквозь.
– События могут принять гораздо худший оборот, нежели сейчас, – сказала она. – Боюсь, наши неприятности еще только начинаются.
Глава 26
Увидев зияющее отверстие, оставленное Крошкой-бебекой в восточной стене Юнион-стейшн, Майкл застыл на месте.
– Боже милосердный! – выдохнул он. – Гарри, что здесь произошло?
– Небольшая проблема, – ответил я.
– Вы мне ничего не сказали.
– Вид у вас был занятый, – сказал я. – И потом, у вас уже имелась пара сотен нехороших парней, чтобы с ними справляться. – Я мотнул головой в сторону пролома. – А у меня всего один.
Майкл озадаченно покачал головой, и я заметил, как Люччо тоже косится на пролом с чем-то вроде легкой тревоги на лице.
– Но вы с ним справились? – спросил Майкл.
Люччо, склонив голову набок, посмотрела на Майкла, потом – пристально – на меня.
– Разумеется, – как можно более невозмутимо ответил я. Потом повернулся на пятках и свистнул. – Мыш!
Мокрый насквозь, но полный энтузиазма пес, громко шлепая лапами по залитому водой мраморному полу, вылетел из кассового зала и понесся к нам. Он затормозил с легким юзом, подняв волну, которая с верхом захлестнула мои башмаки. Архив с интересом посмотрела на Мыша и шагнула в его сторону – но дальше ее не пустил Кинкейд, положив руку ей на плечо.
Майкл посмотрел на девочку, потом на собаку и нахмурился.
– Есть, – произнес он, – еще одна проблема.
В кабине Майклова пикапа только три кресла.
Мы все промокли до костей, и времени высохнуть или переодеться до прибытия полиции у нас не оставалось. По дороге к гаражу я поймал на себе не слишком дружелюбные взгляды – после моего объяснения, что это я привел в действие систему пожаротушения. Полагаю, это не совсем справедливо, и, в конце концов, никто не может обвинить меня, что я не испытывал на себе последствий наравне с остальными.
Возможно, Архив и жутковатый ребенок вроде Билли Мамми из «Сумеречной зоны», но все же она ребенок. Поэтому то, что она поедет в кабине, никем не оспаривалось. Майкл собрался садиться за руль.