ргии, когда… в это вмешалось что-то еще. Вам приходилось нести что-нибудь, и чтобы кто-то намеренно, но неожиданно подхватил вас за локоть? Вот что-то в этом роде ощутил и я: несильный, но точно рассчитанный толчок – как раз в то мгновение, когда я в отчаянии бросил на прутья все свои силы, всю свою волю.
Энергия с воем вырвалась из моего тела. Она разнесла в клочья сотканные из черных нитей прутья моей тюрьмы, и на мгновение воздух за ними осветился вспышкой металлического света, соткавшейся затем в сгусток жидкого хрома. Он на глазах превратился в увеличенное серебристое подобие моего кулака и обрушился на динарианца.
Я буквально осязал, как смыкаются мои пальцы на костлявом теле, ощущал, как впиваются в мою плоть торчащие из его суставов шипы. Я вскрикнул, отшвырнул его прочь, и огромная серебряная рука метнула динарианца в ближайшую стену, прошибив им несколько футов дорогой каменной облицовки, довольно точно имитировавшей природу тихоокеанского побережья Штатов.
Секунду я оцепенело таращил глаза – сначала на оглушенного динарианца, а потом на собственные растопыренные пальцы… и на парившую в воздухе серебряную руку, в точности воспроизводившую все мои движения. Похожий на скелет динарианец тем временем пришел в себя и вскочил, быстрый как дьявол. Он мог бы улизнуть, если бы я не подвинул руку вперед и не вогнал его костлявую задницу дюймов на шесть в каменную стену.
– О да, детка! – услышал я собственный безумный вопль. – Поговори-ка с ручкой!
Я схватил своего шипастого приятеля за ногу и расхохотался, глядя на то, как он барахтается, царапает и кусает иллюзорную руку, которая удерживает его. Я ощущал боль от его укусов, но не сильную. Так мог бы кусать меня какой-нибудь мелкий грызун. Неприятно, конечно, но мне доводилось терпеть и намного менее приятные вещи, а кроме того, это было ничто по сравнению с тем огнем, которым жгла меня изнутри накопленная энергия. Я еще раз двинул его хорошенько об стену, потом подкинул футов на двадцать в воздух, поймал, сунул сквозь толстенное стекло витража, втащил обратно и тут же пихнул его в следующий пролет, а потом в следующий, полосуя демона о битое стекло.
На какие-то полсекунды мои и без того перегруженные нервы взвыли, говоря о том, что Знак почти завершен. Источник энергии, питавшей его, находился к какой-то дюжине ярдов от меня – теперь я ощутил это наверняка. Времени выстроить щит у меня не оставалось.
Значит, это сделает за меня Колючка.
Я швырнул его между собой и тем местом, откуда, как говорили мои инстинкты, исходила эта энергия, а потом послышался рев, словно дюжина реактивных движков разом раскрутила свои турбины. В тридцати футах от меня стены разлетелись фонтаном обломков, света и Адского Огня. Жар, свет и неодолимый шквал энергии с размаху ударили по моим чувствам и сбили меня с ног. В воздухе свистели раскаленные каменные осколки, смертоноснее любой пули.
Большая их часть пришлась на Колючку. Они прошили его насквозь, оставив за собой дымящиеся дыры. Я видел их сквозь серебристую дымку иллюзорной руки, продолжавшей удерживать его, ощущал жар в тех местах, где осколки пронизали ее, а потом…
…а потом голова моя с силой ударилась об пол, отчего в глазах моих вспыхнули звезды. Я поднялся на ноги и едва не свалился через парапет в бассейн с китами. Пару секунд я постоял, тяжело опершись на посох и задыхаясь.
Я был еще жив. Я все еще сохранял болезненно большой запас энергии. Значит, подумал я оглушенно, пока что все идет абсолютно в соответствии с планом.
Шипастый скелет-динарианец валялся, подергиваясь, на полу футах в десяти или двенадцати от меня. В его теле зияло несколько дымящихся сквозных отверстий. Одна из его рук еще шевелилась. И голова тоже. Однако ноги и нижняя часть туловища оставались неподвижными. Из двух отверстий в его спине, пришедшихся точно в позвоночник, торчали осколки костей. Он – или она, не вижу особой разницы – вряд ли денется куда-нибудь отсюда в обозримом будущем.
Два мощных потока энергии, каждый футов восемь или девять в диаметре, пересекались в полусотне футов от меня. Это походило на… как если бы смотреть на пересечение двух полноводных рек – если, конечно, бывают реки из огня, а не из воды, и если реки вообще способны пересекаться, не нарушая течения друг друга. Я повернул голову и увидел сквозь разбитые витражи еще насколько таких же лучей, окружавших океанарий.
Самое жуткое заключалось в том, что все эти чудовищные потоки энергии не издавали ни звука. Совершенно ни единого. Ни треска огня, ни рева перегретого воздуха, ни шипения пара. Конечно, кое-где обваливалась кирпичная кладка, но и эти звуки стихли через пару секунд.
Именно тогда до меня дошли две вещи.
Серебряное иллюзорное воспроизведение моей руки, которым я схватил динарианца, исчезло.
И я не ощущал своей правой руки.
Я в ужасе опустил взгляд, но она оказалась на месте, только бессильно болталась. Я не чувствовал ничего ниже запястья. В ответ на команду пошевелиться мои пальцы, слегка скрюченные, никак не отреагировали.
– Вот черт, – пробормотал я.
Потом собрался немного с мыслями, крепче перехватил посох левой рукой и, сделав несколько быстрых шагов, остановился над Шипастым.
А затем врезал ему несколько раз по башке дубовым дрыном, пока он не перестал шевелиться.
В конце концов, обездвиженный – это не совсем то же самое, что оглушенный. Таких, как он, в здании находилось не один и не два, и мне вовсе не улыбалось, чтобы он голосом выдал мое местонахождение, стоило мне повернуться к нему спиной.
Одним меньше. Еще бы знать, сколько их там осталось.
Я затаился в коридоре. Справа от меня высилась стена, слева – выходившие на улицу витражи, а за спиной – луч Адского Огня. Искать более безопасную позицию мне было некогда. Шума до меня пока не доносилось, из чего следовало, что они еще не пытались захватить Архив. Кинкейд просто так не сдастся.
Но они были здесь – там же, где и я. А как же иначе?
Но им совершенно не обязательно знать, что я тоже здесь, вместе с ними.
Это могло бы стать преимуществом. Даже серьезным преимуществом.
Еще бы, Гарри. Какая кошка ожидает, что на нее начнет охотиться мышь?
Я сунул онемевшую правую руку в карман плаща и, стараясь не обращать внимания на пронизывавшую меня до костей боль от неизрасходованной энергии и на леденящий ужас в животе, бесшумно двинулся вперед – расквасить носы кое-кому из Падших ангелов.
Глава 31
Я читал, что дельфины, возможно, не менее разумны, чем люди. Я даже читал как-то статью про исследовательницу, которая утверждала, что по результатам ее опытов стало ясно: дельфины нарочно проваливают тесты, и ей потребовалось несколько лет, чтобы понять это, – выходит, они могут оказаться даже умнее нас. Конечно, читал я и статьи, в которых утверждалось, что они глупее, чем о них думают. Поскольку сам я в шашки с дельфинами не играл, а для меня шашки – одно из основных мерил сообразительности, у меня не имелось собственного мнения на этот счет – до этого самого дня в океанарии Шедда.
До того момента, когда эти мелкие дельфины проплыли мимо меня в совершенной тишине – не считая негромких всплесков, когда их спинные плавники вспарывали поверхность воды, – а потом вдруг подняли невообразимую бучу футах в семидесяти впереди, за поворотом опоясывавшего аквариумы коридора, плескаясь, щебеча и пища во всю свою дельфинью мочь.
Наверное, секунду я тупо таращился в ту сторону, пока до меня не дошло: нехорошие парни засечены в непосредственной близости от меня. Судя по всему, водоплавающие американцы решили, что я из нашей команды. Щебет и плеск оборвались так же неожиданно, как начались, и дельфины ушли под воду.
Я услышал поскрипывающий, похрустывающий звук, и инстинкт заставил меня задрать голову. По заснеженным с наружной стороны зенитным фонарям океанария скользили тени.
Еще одна причина, по которой Никодимус отвлекал меня как можно дольше, сделалась мне совершенно ясна. Ему требовалось время, чтобы расставить своих людей как внутри здания, так и на его крыше, – после того, разумеется, когда он сможет в целом определить местонахождение Архива.
Я бросился в густые папоротники, посаженные у дорожки между аквариумами, и съежился под самым густым кустом, какой сумел найти. При этом я все еще старался удержать в себе остатки накопленной энергии, надеясь, что ее хватит больше чем на одну хорошую плюху.
Мгновение спустя послышался звон, и вниз полетели осколки стекла. Сверху бесшумно свалилось несколько темных, нечеловеческих фигур.
Я выбрал крайнего из вторгшихся динарианцев, самого дальнего от центра активности и, соответственно, внимания, прицелился в него своим посохом из укрытия и с возгласом «Forzare!» разрядил в него еще одну, умеренную порцию энергии. Невидимая сила поймала демона на лету. Я так и не успел толком разглядеть его; в памяти запечатлелись только мощная мускулатура и гребень кожистых пластин вдоль позвоночника.
В свободном падении от мышц немного пользы, сколько бы Падших ангелов в тебе ни сидело. Если только у тебя нет крыльев, все за тебя решают Матушка Земля и сэр Исаак Ньютон.
Я не пытался закинуть его в центр бассейна. Я только немного подправил траекторию его полета, чтобы он, отклонившись от курса футов на тридцать, приземлился точнехонько в один из этих лучей титанической энергии.
Последовала вспышка белого света, на короткое мгновение на сетчатке моей отпечаталась тень человеческого скелета, а потом из луча вывалилось, вращаясь, что-то раскаленное добела. Оно плюхнулось в один из бассейнов и злобно зашипело, окутавшись облаком пара. Дельфины врассыпную бросились прочь от этого места.
А потом я застыл, не шевелясь.
Динарианцы сыпались с потолка, как дождь. Примерно полтора десятка их приземлились с тяжелым, глухим стуком, парой всплесков…
…и шлепком. Один из них, ящероподобная тварь, упал в листву в каких-нибудь пяти футах за моей спиной, и у него недоставало двух третей головы. Несколько секунд он отчаянно дергался, фонтанируя кровавыми струями, потом застыл неподвижно, просто истекая кровью, очень похожей на человеческую.