ьше нет других таких же. Одна у меня уже есть. Мы ограничим риск. Я пока заберу их все. До тех пор, пока от них не удастся избавиться как положено.
– Гарри, – проговорила Мёрфи ровным голосом. – Ты бормочешь себе под нос, а в том, что я могу разобрать, тоже не слишком много смысла.
– Потом объясню. Потерпи пока. – Я наклонился и нашел еще один потемневший динарий, тускло поблескивавший под водой. – Вот зараза, – буркнул я монете, затем поднял ее рукой в перчатке и положил в карман вместе с первой. С миру по нитке, ха-ха-ха…
Черт, все-таки я хитер, ага!
Послышались шаги, четкие, ровные, и в поле зрения показались Люччо и Гард. Что-то едва заметно изменилось в том, как держалась Гард по отношению к Люччо, – возможно, чуть добавилось уважения. Командующая Корпусом Стражей вытирала свою шпагу о серый плащ – кровь не оставляет на нем пятен, что делает его очень полезным для такого рода вещей. Увидев меня, Люччо остановилась, с подчеркнуто невозмутимым лицом всмотрелась в меня и кивнула.
– Как вы себя чувствуете, Страж?
– Жить буду, – прохрипел я. – Что у вас?
– Двое динарианцев, – ответила за нее Гард и кивнула в сторону Люччо. – Оба мертвы.
Люччо мотнула головой.
– Оба наполовину утонувшие, – сказала она. – Я только добила их. Не хотелось бы мне встретиться с ними бодрыми.
– Отведите меня к телам, – тихо произнес я. – Быстро.
За спиной у нас послышался звук, напоминающий вздох. На этот раз я не испугался и не стал поднимать панику, зато это сделала Мёрфи, в руке которой будто сам собой появился пистолет. Справедливости ради надо сказать, что Люччо тоже наполовину извлекла шпагу из ножен. Я повернулся и обнаружил то, что более-менее ожидал увидеть: тело бывшего динарианца, лишившись монеты, разлагалось с невероятной скоростью – даже в холодной воде. Возможно, Падший ангел в монете и сдерживал разрушительное действие времени, но старикашка с хронометром терпелив, и причитавшееся ему столько лет он забирал с особенным интересом.
– Капитан, нам нужно собрать все до единой монеты, какие получится, и нам нужно сделать это сейчас же.
Люччо вопросительно склонила голову набок:
– Зачем?
– Послушайте, я не знаю, какие меры предосторожности принял Кинкейд, но кто-нибудь да заметит что-нибудь, причем скоро, а потом сюда понаедут всякие аварийные службы. Мне не хотелось бы, чтобы какой-нибудь бедный коп или пожарный ненароком поднял одну из них.
– Тоже верно, – согласилась она и покосилась на Мёрфи. – Сержант, вы не против?
Мёрфи поморщилась:
– Черт, всегда есть что-то… – Она развела руки, словно расправляя слишком туго обернутое вокруг нее одеяло. – Да-да, конечно. Соберите их.
– А Майкл? – спросил я. – Саня?
– Когда мы сюда подоспели, – ответила Мёрфи, – толпа этих тварей тащила тебя из воды.
– Они убежали в разные стороны, – добавила Гард. – Мы разделились и погнались за ними.
– А где Куджо? – спросил я.
Гард непонимающе смотрела на меня.
– Хендрикс.
– А-а, – кивнула она. – На стреме. Даст нам знать, когда начнут прибывать службы.
Что ж, по крайней мере, хоть кто-то думает как преступник. Пожалуй, она действительно подходила для этой работы.
Я повысил голос, насколько мог. Получилось все равно хрипло.
– Майкл!
– Я здесь, – донесся до меня ответ.
Он появился из-за угла через пару секунд; его синяя джинсовая куртка была надета прямо на майку. До сих пор мне еще ни разу не приходилось видеть его одетым столь легкомысленно. Все-таки мощная у него мускулатура. Надо бы мне подкачать пресс на досуге. В руках он держал кулек, свернутый из обрывка его бело-голубой рубахи.
Следом за ним вышагивал мокрый до нитки Саня, в расстегнутом на голой груди пальто. Забудьте, что я говорил о Майкловой мускулатуре. По сравнению с Саней мы выглядели так, будто нам необходимо усиленно питаться. На одном плече он нес Эспераккиус и Амораккиус; на другом – Кинкейда.
Кинкейд находился не в самом подвижном состоянии, хотя честно пытался помогать Сане. Кожа его побелела как мел… там, где ее было видно из-под крови. Оставшаяся часть Майкловой рубахи и вся Санина плюс его же майка пошли на перевязку, и лоскуты их, стянутые поверху изолентой, сплошь покрывали обе руки Кинкейда, живот и одну ногу выше колена.
Мёрфи зашипела и бросилась к нему.
– Джаред, – произнесла она севшим голосом.
Джаред. Так-так.
– Дрезден, – выдохнул Кинкейд. – Дрезден.
Его опустили на пол, и я, шатаясь, подошел к нему. Мне даже удалось не упасть на него, опускаясь рядом с ним на колени. Мне и прежде приходилось видеть его раненым, но не настолько серьезно. Как и в прошлый раз, он активно пользовал изоленту. И точно, среди прочей амуниции на его жилете-разгрузке висел еще один рулон.
– Прямо как в логове вампиров, – вполголоса заметил я.
– Здесь мин не было, – возразил Кинкейд. – Надо было взять мины. – Он тряхнул головой и пару раз моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. – Дрезден, времени мало. Девочка. Они ушли с ней. Она жива.
Я поморщился и отвернулся.
Его окровавленная рука метнулась и схватила меня за ворот плаща.
– Смотрите на меня.
Я посмотрел.
Я ожидал увидеть ярость, ненависть, укор. На деле же его взгляд выражал… просто страх, отчаяние и страх.
– Найдите их. Верните ее. Спасите ее.
– Кинкейд, – мягко произнес я.
– Поклянитесь, – произнес он. Взгляд его на мгновение затуманился, потом снова обжег льдом. – Поклянитесь, или я займусь вами. Поклянитесь мне, Дрезден.
– Я слишком устал, черт подери, чтобы вас бояться, – буркнул я.
Кинкейд закрыл глаза:
– У нее больше никого нет. Ни души.
Мёрфи опустилась на колени с противоположной от меня стороны. Мгновение она пристально смотрела на меня, потом повернулась к Кинкейду.
– Джаред, отдохни. Он обязательно ей поможет.
Я обменялся с Мёрфи бледными, усталыми улыбками. Она меня знает.
– Но… – начал Кинкейд.
Она наклонилась и поцеловала его в окровавленный лоб.
– Тсс. Я обещаю.
Кинкейд покорился. Или потерял сознание. Одно из двух.
– Дрезден, отойдите-ка, – негромким, но не терпящим возражения голосом произнесла Гард.
– Только не говорите мне, что вы еще и врач, – не выдержал я.
– Я повидала больше боевых ранений, чем любой из смертных коновалов, – заявила Гард. – Отвалите.
– Гарри, – звенящим от напряжения голосом произнесла Мёрфи. – Пожалуйста.
Я с усилием поднялся на ноги и похромал к Майклу и Сане – они стояли и наблюдали за дельфинами и китами в большом бассейне. Уровень воды в нем упал на семь или восемь футов, и его обитатели старательно держались подальше от вновь затопленных территорий. Если присутствие плававшего в воде трупа ощущалось в ней так же, как в воздухе, я не могу винить их за такое поведение.
– Вид у него неважный, – сообщил я им.
Майкл покачал головой; взгляд его оставался отрешенным.
– Его час еще не пробил.
Я покосился на него, заломив бровь. Что характерно, Саня посмотрел на него почти с таким же сомнением.
Майкл бросил на меня взгляд и вернулся к созерцанию воды.
– Я спрашивал.
– Ну-ну, – хмыкнул я.
Саня с легкой улыбкой покачал головой.
Я взглянул на него:
– Вы все еще агностик, да?
– Есть вещи, которые я предпочитаю принимать на веру, – пожал плечами Саня.
– Люччо убрала двоих, – сообщил я Майклу. – Так каков счет? – Мне не потребовалось уточнять, что я имею в виду.
Ухмылка Сани сделалась шире.
– Это хорошая новость.
Я повернулся к Сане.
– Эти говнюки только что похитили ребенка, которого рассчитывают пытками превратить в Падшего ангела, – тихо произнес я. – Какие уж тут хорошие новости.
Улыбка исчезла с лица русского.
– Добро там, где ты его находишь, – ответил он.
– Одиннадцать, – тихо сообщил Майкл.
Я уставился на него:
– Что?
– Одиннадцать, – повторил он. – Одиннадцать их пало здесь сегодня. Судя по характеру ранений, Кинкейд убил пятерых. Капитан Люччо уничтожила еще двоих. Мы с Саней перехватили пару на выходе. Один из них нес сумку с монетами тех, кто уже погиб.
– Мы обнаружили монету Урумвиэля. – добавил Саня, – но тела не нашли.
– Этот на моей совести, – признался я. – Он превратился в кучку золы и пепла. Таким образом, выходит десять.
– Еще один утонул, когда лопнуло стекло аквариума, – сказал Майкл. – Они все плавают там, Гарри. Одиннадцать. – Он покачал головой. – Одиннадцать. Вы понимаете, что это значит?
– Что, если мы шандарахнем еще одного, нам причитается бесплатный набор столовых ножей?
Он повернулся ко мне; глаза его возбужденно горели.
– Тесса бежала в сопровождении всего четверых из своей свиты, и Никодимуса так и не нашли. Тринадцать монет уже находились в нашем распоряжении, а сегодня к ним добавилось еще одиннадцать, если исходить из того, что мы нашли их все.
– Только шесть монет осталось, чтобы причинять зло, – сказал Саня. – Только шесть. Эти шесть последние. И они все здесь, в Чикаго. Все вместе.
– Падшие в монетах вели войну за умы и жизни человечества на протяжении двух тысяч лет, Гарри, – сказал Майкл. – А мы бились с ними. Война может окончиться. Все может окончиться. – Он снова повернулся к бассейну и немного ошалело покачал головой. – Я смогу ходить на школьные матчи Алисии. Учить маленького Гарри ездить на велосипеде. Я могу строить дома, Гарри.
Страсть в его голосе звучала так явственно, что я почти физически ощущал ее давление на своем лице.
– Давайте-ка пересчитаем монеты и уйдем отсюда, пока мигалки не понаехали, – предложил я. – Майкл, развяжите узел.
Он нахмурился, но послушался, открыв взгляду почерневшие серебряные кружочки. Одетой в перчатку левой рукой я достал из кармана две найденные мною монеты и добавил их в общую кучку.
– Спасибо, – сказал я. – Пошли.
Я повернулся и зашагал к выходу. Майкл снова старательно завязывал узелок с монетами, а глаза его смотрели куда-то вдаль – предположительно в мечту о том, как он сбросит эти монеты в бездонную черную яму и заживет нормальной, простой, занудной жизнью с женой и детьми.