Магог с криком ломанулся вперед, а за ним очертя голову бросились на нас из темноты десятка полтора безволосых тварей. И словно этого было недостаточно, по камням вокруг нас заплясали красные точки лазерных лучей – штук шесть невидимых нам сквозь снег и слякоть стрелков брали нас на прицел.
Вот это да, Гарри. Отменный план.
Я поймал их именно там, где это было мне нужно.
Глава 43
Я не задержался, чтобы посмотреть, что случилось с мечом, который я не глядя кинул Майклу. Вместо этого я сунул руку за отворот плаща и тут же извлек двуствольный обрез. Отпустив посох, я схватил обрез обеими руками, вскинул его и отвернулся.
– Гори все пламенем! – заорал я и спустил оба курка.
Однажды на стадионе «Ригли-Филд» мне довелось видеть, как Кинкейд палит по вампирам зарядами под названием «Дыхание дракона». Вид дробовиков, выплевывающих сорокафутовые языки огня, произвел на меня чертовски сильное впечатление. С тех пор я вволю поэкспериментировал по части разнообразных штук, которыми можно стрелять из дробовика, и, как выяснилось, палить по людям можно много чем. Право же, диву даешься, насколько творческий подход применяется в деле изобретения и производства различных боеприпасов, и почти все они доступны для свободного приобретения.
Мой персональный выбор – заряд под названием «Метеор».
При каждом выстреле из ствола выбрасывается пучок раскаленных металлических частиц – мелкой, очень мелкой магниевой стружки, при горении достигающей температуры в три тысячи градусов. Они разлетаются огромным огненным конусом, в длину превышающим двести пятьдесят футов, и он ярче и горячее любого фейерверка, который вы когда-либо видели. Лесники используют его для выжигания подстилки при лесных пожарах, а спецподразделения – для организации привлекающих максимум внимания диверсий.
Я разрядил два «Метеора» один за другим в воздух перед собой, и на мгновение вершина, окрашенная колдовским костром в фиолетовый цвет, стала светлой, как в летний полдень.
Даже зажмурившись и отвернувшись от выстрела, я не смог избежать розовых пятен в глазах. До меня донеслись выстрелы со стороны домика и более далекая стрельба на лесной опушке слева, но каких бы метких стрелков ни разместил там Никодимус, вспышка ослепила их, и требовалось некоторое время, чтобы их зрение восстановилось.
Это одна из причин, по которым я рекомендую использовать «Метеор» для стрельбы в темноте. Это выиграло нам совсем немного времени, не больше десятка секунд, но и за десяток секунд может произойти многое, если вы умеете грамотно ими распорядиться.
Я отшвырнул обрез в сторону, схватил посох и, вопя как безумный, ринулся вперед.
Майкл с Саней следовали за мной по пятам. Майкл держал Амораккиус в правой руке и Фиделаккиус в левой, и оба клинка вдруг засияли неярким серебристым светом. Одна из безволосых тварей, притаившихся за домом, по команде Никодимуса ринулась на нас, хотя вспышка ослепила и ее. На свою беду она промахнулась мимо меня и напоролась точно на Майкла. Рыцарь Креста повернулся чуть влево, потом чуть вправо, взмахнув обоими мечами по очереди. Тварь коротко взвыла от боли и тут же стихла, а Майкл продолжал бег, почти не задержавшись, оставив на земле за собой еще дергающееся тело.
Воздух содрогнулся от боевого рева Магога, и я увидел, что огромный динарианец несется прямо на меня. Я уже мерился своей магической силой с кинетической энергией Магога и знал, что при необходимости могу остановить его. Еще я знал, что это потребует изрядного усилия и ослабит меня, сделав более уязвимым для его спутников. Поэтому, вместо того чтобы останавливать его, я чуть напряг волю и, дождавшись, пока эта горилла приблизится на достаточное расстояние, сделал посохом взмах снизу вверх – словно клюшкой для гольфа – и возгласил:
– Forzare!
Невидимая сила, соединившись с инерцией Магога, оторвала его от земли. Магог с воем пронесся над нашими головами и, описав в воздухе дугу, покатился по каменистому склону вниз, туда, откуда мы только что поднялись. Звериный вой сменился исполненной чувства фразой на незнакомом мне языке, то и дело прерываемой полными злобы и боли вскриками: судя по всему, динарианец продолжал свое движение вниз. Злобы в его голосе, правда, слышалось больше, чем боли, и я понимал, что вывел его из боя лишь временно и очень ненадолго.
Оставалось надеяться, что этого времени нам хватит.
С трона скатилась Дейрдре – она перемещалась на всех четырех, помогая себе при этом еще и стальными лентами своих волос, в результате чего походила на огромного причудливого паука – до тех пор, пока Саня не поднял свой «калашников» и не открыл по ней огонь. Не слепой огонь длинной очередью. Русский остановился и быстро прицелился. Одна пуля отскочила от камня в дюйме слева от Дейрдре, вторая пронзила ей бедро, а третья высекла сноп искр из ее стальных волос. Дейрдре застонала от боли и страха и метнулась в тень со скоростью таракана, застигнутого светом посередине кухни.
По нам продолжали стрелять с обеих сторон, пока еще вслепую и наугад, что было ненамного менее опасно. Пули, скажу я вам, препротивнейшая штука. В них нет никакого драматизма. Шум они производят на манер больших жуков, каких можно услышать где-нибудь за городом в жаркий летний полдень. Их даже трудно бояться, пока до вас не дойдет по-настоящему, что это такое. В какой-то степени это даже удобно, потому что таким образом возникает зазор между моментом, когда ваши чувства говорят вам, что смерть порхает в воздухе в паре футов от вас, и моментом, когда ваш рассудок все-таки заставляет вас понять, что ходить под пулями – худшая из худших идей. Это дает вам время действовать, прежде чем вам станет так страшно, что в голове не останется ни одной мысли, кроме как об укрытии.
– Вперед, вперед, вперед! – прокричал я, продолжая движение.
Единственная наша надежда заключалась в том, чтобы двигаться дальше, заставляя Никодимуса и компанию убраться с дороги, ведущей к единственному укрытию на этом чертовом холме.
– Убить их! – в ярости ревел Никодимус, а потом над головой зашумел нарастающий ветер.
Должно быть, он взмыл в небо, паря на своей тени, как на огромных перепончатых крыльях.
На Майкла бросились несколько тварей, и ему пришлось пустить в ход оба меча. Серебряное свечение их клинков сделалось ярче. Саня прокричал что-то по-русски, и на вершине холма сразу стало еще светлее – это вступил в бой Эспераккиус, а хор полных боли воплей тоже усилился.
Прямо передо мной на незнакомом языке завывал от страха и досады Шипастый Намшиил. Тесса и адская девица Розанна, не сговариваясь, исчезли, будто их не было.
– Вернитесь! – в отчаянии вскричал Намшиил, простирая руку в направлении трона.
Наверное, он услышал мои шаги по мокрому снегу, потому что повернулся ко мне. Зеленые молнии все еще змеились между его пальцами, и он, оскалив зубы в полной ненависти и горечи ухмылке, взмахнул рукой и швырнул в меня брызгавший электрическими искрами изумрудный шар.
Я успел изготовить свой браслет-оберег, да и страха, злости и решимости у меня имелось в достатке, так что я укрепил защитное поле их энергией. Я выстроил поле под углом к траектории шара, и тот, не причинив никому вреда, ушел в небо.
– Щенок! Дилетант! – орал Намшиил, накапливая в руках новый заряд своей зловещей зеленой энергии.
Он сделал странный жест, щелкнул пальцами, и внезапно пять тонких нитей зеленого света сорвались с его руки и устремились ко мне, каждая по своей спиралевидной траектории.
Я чуть подправил щит, чтобы отразить и эту атаку, и в самый последний момент сообразил, что каждая из нитей отличается от других по спектру, а может, по длине волны магической энергии, а это означало, что моего щита не хватит, чтобы отразить их всех. Во всяком случае, одновременно. Я отбил три, с трудом уклонился от четвертой и ничего не смог поделать с пятой.
Что-то, напоминающее ледяную, засаленную рояльную струну, обвилось вокруг моей шеи, лишив меня возможности дышать.
– Несносная, заносчивая мартышка, – шипел Намшиил. – Играешь с огнем созидания. Подстраиваешь под него свою душу, словно ты один из нас. Да как ты только смеешь? Как ты посмел прикрываться Огнем Души от меня – меня, жившего уже тогда, когда ваша жалкая порода едва выползала из навоза…
Пожалуй, наибольший протест у меня вызывала не перспектива задохнуться и даже не тот маниакальный монолог, который мне пришлось выслушивать в процессе удушения. Я просто совершенно не понимал, о чем, черт его подери, он вообще говорит. Конечно, я изрядно отмутузил его этой серебряной рукой, но все равно он принимал это слишком близко к сердцу… если оно у него, конечно, имелось.
Потом я утратил нить своих размышлений. Голова гудела как котел. Шея болела. Шипастый Намшиил нес какую-то ахинею. Он распинался буквально с пеной у рта – а потом в воздухе серебряной молнией мелькнул Амораккиус, и голова Шипастого Намшиила слетела с плеч и, дважды перевернувшись, упала в снег.
Я вдруг смог сделать вдох, и мир снова начал выстраиваться в положенном порядке.
Майкл шагнул вперед, бросил взгляд на тело Намшиила и отсек ему правую кисть. Подобрав ее, сунул в полотняный мешок, висевший на поясе. Тем временем Саня закинул автомат за плечо и помог мне подняться.
– Пошли, – прохрипел я, едва выдавливая слова сквозь полураздавленное горло. Я отцепился от Сани, сделал шаг вперед и махнул ему рукой. – Маяк. Быстро.
Саня перевел взгляд с меня на башню и, сунув меч в ножны, снова взял в руки автомат. Потом, вскинув «калашников» к плечу, начал методично отстреливать одиночными выстрелами тварей, прикованных цепями по периметру круга с продолжавшей парить в нем Ивой.
Я старался не отставать от Сани. Дыхание давалось мне с трудом. К тому времени, когда мы с Майклом ступили под укрытие камней полуразрушенного маяка, огонь по нам сделался гуще и точнее: зрение у стрелков почти восстановилось. Маленькое окошко, подаренное нам двумя зарядами «Метеора», закрылось.