На конце троса болталась сбруя для эвакуации людей.
– Марконе! – Я попытался пробиться сквозь шум лопастей и грохот пулемета. Не уверен, что меня услышали, так что для надежности я ткнул в него пальцем. – Вы первый. Таков уговор.
Он мотнул головой и ткнул пальцем в Иву.
Я с досадой рыкнул, сунул девочку ему в руки и принялся застегивать на нем лямки подъемного устройства. Спустя секунду до него дошло, а еще через пару секунд мы пристегнули его к лебедке. Я дал отмашку Люччо, и Марконе в белом с ярко-красными крестами рыцарском плаще на голое тело, крепко прижимая к себе Иву, плавно пронесся вверх. Люччо помогла затащить их в кабину, и секундой позже пустой трос снова опустился.
– Саня! – объявил я.
Русский отдал мне «калашников», пристегнулся к тросу и взвился по прямой к вертолету. Трос снова спустился. Теперь откуда-то снизу, со склона, по вертолету бил пулемет – крупнокалиберный, судя по трассирующим пулям, время от времени рикошетившим о камни. Хендрикс отвечал на это шквалом огня своего «гатлинга», но было совершенно очевидно, что Гард не сможет долго удерживать вертолет на месте.
– Гарри! – окликнул меня Майкл, протягивая мне сбрую.
Я собрался взять ее, но случайно поднял глаза и увидел лицо Гард, глядевшей на нас сквозь выпуклый плексиглас пилотской кабины. Она смотрела на Майкла пристальным взглядом, который я уже видел как-то раз на ее лице, и сердце мое в ужасе замерло.
В прошлый раз, когда я видел этот взгляд, я лежал на мостовой в переулке за книжной лавкой Бока, а некромант по прозвищу Собиратель Трупов и вурдалак по имени Ли Сянь как раз собирались меня прикончить. Спустя несколько минут Гард сообщила Марконе, что видела мою судьбу, и на ней мне было написано погибнуть в тот день, в том переулке. Собственно, я остался жив только потому, что в дело вмешался Марконе.
Однако даже если бы этот взгляд был мне незнаком, я мог бы сообразить, что всякий раз, когда парящая над полем боя валькирия начинает интересоваться одним конкретным воином, это не к добру.
Я ведь дал обещание Кузнечику. Если дела вот-вот обещали обернуться скверно для того, кто оставался на земле, значит оказаться наедине с этими делами должен не отец Молли.
– Сначала вы, – сказал я.
Он попытался спорить.
Я сунул сбрую ему в руки:
– Черт подери, Майкл!
Он поморщился, кивнул мне и убрал Амораккиус в ножны. Продолжая держать в руке Фиделаккиус, он быстро влез в постромки и с моей помощью застегнул карабины. Я махнул Люччо, и Майкл начал подниматься. Выражение лица Гард изменилось на просто чуть хмурое, и звенящее напряжение во мне слегка ослабло.
Тесса и Розанна выступили из-за завесы, не уступавшей самым удачным Моллиным, и мне не обязательно было обладать проницательностью Шерлока Холмса, чтобы понять, кто выполнил большую часть работы по кругу, в котором удерживали Архив. Возможно, у меня еще имелось полсекунды на то, чтобы как-то отреагировать, но я запутался в ремне Саниного автомата, который он оставил мне, чтобы я отбивался в случае как раз такого нападения. Вот спасибо, Саня.
Тесса с торчавшим из-под хитиновой оболочки улыбающимся девичьим лицом взмахнула клешней, целясь мне в голову, и мне ничего не оставалось, кроме как прикрыться автоматом, пока она не снесла мне голову. Только вместо того, чтобы ударить и, возможно, покорежить магазин или сломать приклад, она с легкостью взрослого, отнимающего конфету у малыша, вырвала его у меня из руки и вскинула к плечу.
А потом она подмигнула мне, послала издевательский воздушный поцелуй и, сдвинув рычажок предохранителя в положение автоматической стрельбы, разрядила рожок в Майкла с расстояния в десять футов, не больше.
Мой друг даже не вскрикнул. Он дернулся, когда пули ударили в него, выбросив облачко алых брызг, и безвольно повис на тросе.
Фиделаккиус выпал из его пальцев и звякнул о камни.
Новая очередь ударила в борт «железной стрекозы», и из пробоины над дверью повалил дым. Вертолет резко накренился, и на секунду мне показалось, что он завалится набок и рухнет на землю, но «ирокез», двигаясь неровно, по-пьяному, все же выровнялся, набрал скорость и, продолжая волочить на тросе безжизненное тело моего друга, скрылся в темноте.
Глава 44
Пока некоторая часть меня отмечала все происходящее, все остальное начало кричать от ослепительной, багровой ярости, от боли, от нежелания верить в увиденное.
Я уже не сомневался, что смог вычислить, кто забрал мой жезл. Я не сомневался, что знаю, зачем это сделали. Я даже подумал, что с определенной точки зрения это даже не совсем глупо.
Но в тот момент мне было на это наплевать.
У меня не было с собой моего жезла, и я не знал наверняка, хватит ли у меня энергии, чтобы прорвать защиту, данную Тессе Падшим. Мне никогда не удавалось добиться необходимой мне точности без вспомогательных средств.
Однако в тот момент мне и на это было абсолютно наплевать.
Я собрал в комок мою ярость, мой гнев, мою ненависть, мое упрямство и мою боль. Я отогнал прочь мысли обо всем во вселенной, кроме мысли об окровавленном теле моего друга, висевшем на том канате, а еще о точке диаметром два дюйма в центре Тессиной груди.
А потом я набрал в грудь воздуха и взмахнул рукой над головой.
– Fuego, pyrofuego! – прокричал я во всю мощь моего охрипшего горла. Потом выставил вперед два пальца правой руки и высвободил накопленную энергию. – Гори, сука!
Струя иссиня-белого огня, плотностью почти не уступавшего твердому предмету, метнулась от меня к Тессе и огромным копьем ударила ей в грудь.
Похожая на богомола динарианка запрокинула свое хорошенькое личико и заверещала от невыносимой боли: огненная струя прожгла ее насквозь, и края зловещей дырки в ее хитиновом теле продолжали гореть. Продолжая выть и колотиться, она упала на землю. Признаюсь, ни разу прежде, ни с жезлом, ни без него мне не удавалось вызывать огонь такой разрушительной силы… Адский Огонь Ласкиэли не в счет.
Краем глаза я уловил движение сбоку от себя и, упав на землю, перекатился в сторону – как раз вовремя, потому что одно из раздвоенных копыт Розанны полоснуло по воздуху в том месте, где только что находилось мое бедро. С такими-то копытами она наверняка рассекла бы мне ногу до кости. Я замахнулся посохом, метя ей в лицо, и теперь уже ей пришлось уклоняться от удара. Развивая атаку, я выбросил руку вперед и произнес:
– Forzare!
Вряд ли это можно назвать лучшим из моих кинетических ударов, но и этого хватило, чтобы поток невидимой энергии отшвырнул ее на десяток футов от меня.
Я бросился к месту, где упал Фиделаккиус, и схватил его за рукоять. Стоило моим пальцам сомкнуться на эфесе меча, как я осознал несколько непреложных фактов – словно мне объяснил их спокойный, рациональный, мудрый старик, совершенно невосприимчивый к тому нервически-гневному состоянию, в котором я находился.
Во-первых, я сообразил, что остался один на неизведанном, не отмеченном на картах острове посреди озера Мичиган, и компанию мне составляют исключительно психи и Падшие ангелы.
Во-вторых, у меня все еще находились монеты и меч, за которыми охотился Никодимус, – и это значило, что он еще постарается их добыть.
В-третьих, теперь, когда я лишил динарианцев их главной добычи, они наконец разозлились по-настоящему.
В-четвертых…
Земля вздрогнула, словно от тяжелых шагов.
В-четвертых, с того момента, когда я лишил Летних возможности выслеживать меня с помощью заколки-листочка, Старший Братец Бебека, возможно, выжидал, пока я использую в бою свою магию огня – ту самую магию, которую я переплел с силой Летней Леди и использовал два года назад в Арктис-Торе. Это же, вероятно, служило причиной тому, зачем Мэб – наиболее вероятная подозреваемая в штучках с моей памятью – лишила меня жезла и моих знаний о методике использования огненной магии в бою. Затем, чтобы помешать мне открыть свое местоположение Летним.
Но поскольку я только что это совершил, до визита Старшего Бебеки, возможно, оставались считаные минуты.
И в-пятых, до меня дошло, что у меня нет иного способа покинуть этот дурацкий, до жути знакомый остров, кроме как прорваться к берегу и катеру, на котором я попал сюда.
Меня все еще жгло желание расправиться с людьми, расстрелявшими моего друга, но я понимал, что у меня нет шансов напасть на них и остаться при этом в живых – а погибнув, я, можно сказать, преподнесу им оружие для продолжения той войны, которую Майкл всю свою жизнь старался остановить.
Единственным реальным выходом для меня было бежать. Собственно, и так шансы на успех представлялись довольно-таки призрачными, но других вариантов я не видел.
Поэтому я сунул меч в ножны, так и болтавшиеся у меня на плече, сориентировался на местности и побежал. Быстро.
Если подумать, я не так силен, как по-настоящему серьезные бойцы вроде Майкла или Сани. Фехтую я не так хорошо, как, скажем, Никодимус или Широ. Даже магического опыта у меня меньше, чем у по-настоящему зрелых чародеев, которые занимались этим немало столетий, вроде Привратника или Намшиила Колючего.
Однако в беге никто из них мне в подметки не годится. Никаких сомнений. Я умею бегать – хотя, возможно, слегка уступаю олимпийским чемпионам. Главное, когда кто-то или что-то гонится за мной, стремясь убить, я бегу очень хорошо. У меня и ноги длинные, и вес не избыточный, к тому же я стараюсь держать себя в форме. Я ворвался в лес со скоростью оленя и понесся по тропе, которой мы двигались к маяку. Расчищенная тропа хорошо выделялась на снегу, и хотя часа через два она обещала покрыться ледяной коркой, для бега она пока подходила почти идеально.
Появление Гард на поле боя внесло в ряды врага смятение, и я старался сполна использовать данное обстоятельство. В темноте слышались возгласы: люди пытались понять, что происходит, помочь раненым или выполнять противоречивые приказы: Хендрикс и его «гатлинг» явно нарушили командную цепочку неприятеля. Трещали помехами рации, голоса из динамиков причудливо искажались, чего и следовало ожидать в месте сосредоточения магических энергий.