– Кто-то выдал динарианцам местонахождение тайного убежища Марконе. Кто-то из близких к нему людей. Кто-то, знающий многие из его секретов. Кто-то, обладающий серьезным поводом желать ему зла.
Деметра повернула голову в мою сторону и прищурилась.
– Многие мужчины разговорчивы с женщинами, с которыми они спят, – сообщил я. – Это давняя истина. И это давало бы вам отличный повод сблизиться с ним.
– Он мало отличается от большинства мужчин, – тихо произнесла Деметра.
– Я знаю, что у вас в ящике стола лежит пистолет, – сказал я ей. – Не пытайтесь взять его.
– Почему бы и нет?
– Потому, что я не собираюсь выдавать вас Марконе.
– Что вам от меня нужно? – спросила она.
Я пожал плечами:
– Я могу обращаться к вам время от времени за информацией. Если вы смогли бы помогать мне, не ставя при этом под угрозу себя, я принял бы эту помощь с благодарностью. Так или иначе, это не повлияет на то, скажу я Марконе о вас или нет.
Взгляд ее сощурился еще сильнее.
– Почему нет?
– Может, мне хотелось бы когда-нибудь увидеть его падение, – ответил я. – Но прежде всего потому, что это не мое чертово дело. Я просто хочу, чтобы вы знали, что мне известно об этих ваших штучках. На этот раз он, возможно, и не догадается. В его организации у него и без вас хватает подозреваемых – и я, право же, удивлюсь, если вы еще не сообразили, что задумал толстяк Торелли.
Деметра одарила меня ледяной улыбкой.
– Только не будьте слишком самоуверенны, – посоветовал я. – Еще один такой же очевидный ход, и он все поймет. И тогда вы исчезнете.
Деметра чуть хрипло рассмеялась и закрыла шкаф.
– Я исчезла много лет назад. – Она спокойно посмотрела на меня. – Так вы пришли по делу, мистер Дрезден?
Ну да, в этом доме всегда полно очень… очень спортивных девиц, которые с радостью, скажем так, возьмутся поднять мне тонус. И мой тонус давал понять, что он не против, чтобы его поднимали. Остальная часть тела, однако, утверждала, что хороший обед и двухнедельный сон гораздо приятнее. И, подумав хорошенько, остальная часть меня решила, что с каждым моим визитом это место становится все более красивым и более зловещим.
– У меня все, – ответил я и ушел.
Приехав домой, я не смог уснуть.
Наконец-то у меня образовалось достаточно свободного времени, чтобы задуматься, что же, черт подери, не так с моей правой рукой.
Я спустился в лабораторию и, покачивая висевший над столом пакет выдохшейся кошачьей мяты, посвятил Боба в события нескольких последних дней.
– Ух ты, – сказал Боб. – Огонь души. Ты уверен, что он так и сказал, «огонь души»?
– Угу, – устало подтвердил я. – А что?
– А вот что, – ответил череп. – Огонь Души – это… собственно, это почти Адский Огонь. Только из другого места.
– Райский Огонь?
– Ну, – задумался Боб. – Да. И нет. Адский Огонь – это такая штука, которой ты пользуешься, чтобы уничтожать. Огонь Души используется противоположным образом – для созидания. Понимаешь, в основе своей то, что ты делаешь, сводится к тому, что ты берешь частицу своей души и используешь ее в качестве матрицы для своей магии.
Я изумленно моргнул:
– Что?
– Это вроде как арматура в железобетоне, – пояснил Боб. – Ты берешь матрицу из арматуры, заливаешь ее бетоном, и прочность их, вместе взятых, на порядок выше, чем было бы по отдельности. Таким образом, ты способен делать такие вещи, которые ни за что не смог бы сделать только с арматурой или только с бетоном.
– И я делаю это со своей душой? – спросил я.
– Да ладно тебе, Гарри. Что вы, смертные, так кипятитесь из-за ваших бесценных душ? Ты ведь никогда не видел своей души, не щупал ее, никогда не делал ничего с ней. Тогда из-за чего такой шум?
– Так ты хочешь сказать, что эта ручища была сделана из моей души?
– Из сплава твоей души и твоей магии, ага, – подтвердил Боб. – Твоя душа преобразовалась в энергию. В Огонь Души. В этом конкретном случае в энергию, почерпнутую из твоей ауры… из ауры твоей правой руки. Твое стандартное силовое заклятие формировалось на основе матрицы Огня Души, и то, что обычно выделялось в виде разового выброса энергии, превратилось в более долговременное образование, способное подчиняться твоим командам. Не мощнее обычного силового заклятия, но сложнее.
Я пошевелил зудящими пальцами:
– Ясно. Но душа-то моя восстановится?
– Само собой, – заверил меня Боб. – Через несколько дней… неделю, максимум две. Все зарастет. Ступай и развлекайся, получай удовольствие, делай что-нибудь такое, что полезно для души, и все восстановится еще быстрее.
Я хмыкнул:
– Выходит, ты говоришь, этот Огонь Души не открывает у меня никаких новых способностей? Он просто делает меня более тем, кем я уже являюсь.
– Гораздо более, – жизнерадостно кивнул Боб со своей полки. – Именно так творят все свои штуки ангелы. Хотя, надо признать, ресурсы у их душ побольше, чем у тебя.
– Я думал, у ангелов нет душ, – заметил я.
– Как я уже сказал, люди почему-то слишком возбуждаются при использовании этого слова, – ответил Боб. – У ангелов, скажем так, кроме души, вообще ничего больше нет.
– Ого. А что случится, если я, гм… ну, ты понимаешь. Если я использую ее слишком много?
– Сколько будет пять минус пять, Гарри?
– Нуль.
– Верно. Подумай над этим немного. Уверен, ты придешь к правильному выводу.
– Это плохо?
– Видишь? Ты не безнадежен, – заявил Боб. – И кстати, ба! У тебя же новый магический меч на хранении? Мерлин сдох бы от зависти: ему-то только за одним пришлось присматривать! И работаешь над делом вместе с Уриилом! Ты растешь как профессионал, Гарри!
– Я мало чего слышал про Уриила, – признался я. – Конечно, я знаю, что он архангел, но…
– Он… он из ветхозаветных, – сообщил Боб. – Помнишь парня, который перебил перворожденных детей Египта? Это он. Насчет остального… тут все больше подозрения, догадки. И он не из тех, кто любит похваляться. Он не мастер много говорить, понимаешь?
– Райский призрак, – сказал я. – И Мэб в восторге от его стиля.
– И он оказал тебе услугу! – радостно добавил Боб. – Ты прекрасно знаешь, что это не к добру!
Я опустил голову на стол и вздохнул.
Однако после этого я все-таки сумел подняться в спальню и выспаться по-настоящему.
Мне всегда нравятся эти вулканически луковые штуки, которые готовят в японских ресторанах. И я, и другие семилетки за столом. Еще я умею ловить ртом креветок, которых повар подбрасывает в воздух кончиком ножа. Я проделал это так здорово, что он метнул в меня еще две креветки разом, обеими руками, и я поймал их обеих, заслужив аплодисменты сидевших за столом и искренний смех Анастасии.
Мы замечательно пообедали и задержались за столом, когда все остальные уже ушли.
– Могу я спросить вашего совета по одному вопросу? – спросил я у нее.
– Разумеется.
Я рассказал ей про свои приключения на острове и про неестественное ощущение, что там все мне знакомо.
– Ах, это? – сказала Анастасия. – Это у вас Ви́дение созревает. Только и всего.
Я озадаченно моргнул:
– Э… Что?
– Видение, – спокойно повторила она. – У каждого чародея по мере взросления развиваются способности к ясновидению. Мне кажется, это как раз они проклюнулись у вас, вот вы и узнали место, которое может в будущем сыграть в вашей жизни более или менее важную роль.
– Это происходит со всеми? – недоверчиво спросил я.
– Со всеми чародеями, – с улыбкой ответила она. – Да.
– Тогда почему я о таком даже не слыхал?
– Потому что молодые чародеи в ожидании открытия своего Видения имеют неприятную привычку игнорировать неудобные для них факты, наклеивая этикетку «Видение» лишь на то, что им больше нравится, хотя это может оказаться всего лишь их фантазиями. У них в пророчество превращается практически все, что их волнует. Это весьма раздражает, и лучший способ избежать этого – держать это свойство в тайне, пока они сами его не откроют.
Я обдумал эту информацию.
– Значит, говорите, важную роль в моей будущей жизни?
– Вполне вероятно, – кивнула она. – Конечно, к информации, полученной в результате ясновидения, надо относиться с исключительной осторожностью, однако в этом случае ясно, что с данным островом связано больше, чем видно простым глазом. На вашем месте я бы присматривала за ним – осторожно.
– Спасибо, – серьезно произнес я. – Я имею в виду, за совет.
– Он мне недорого обошелся, – с улыбкой сказала она. – Можно мне, в свою очередь, спросить вас кое о чем?
– Ответ за ответ, все по справедливости.
– Вы меня удивили, Гарри. Мне всегда казалось, что вы интересуетесь Кэррин.
Я пожал плечами:
– С расчетом времени не задалось. Вечно у нас графики не совпадали.
– Но вы за нее переживаете.
– Конечно, – ответил я. – Хотя бы потому, что мы с ней вместе пережили не одну и не две переделки.
– Что ж, – кивнула Анастасия, глядя на меня в упор. – Это можно понять.
Я склонил голову набок и вгляделся в ее лицо:
– Но почему вы спрашиваете меня про другую женщину?
Она улыбнулась:
– Я хотела понять, зачем вы здесь.
Я пригнулся к ней, осторожно приподнял ее подбородок пальцами правой руки и мягко поцеловал в губы. Она отозвалась на поцелуй, медленно, явно наслаждаясь прикосновением наших губ.
Я прервал поцелуй через несколько секунд после того, как поцелуй сделался неподобающе долгим для общественного заведения.
– Потому что это полезно для души.
– Отличный ответ, – прошептала она, широко раскрыв темные глаза. – Ответ, который, возможно, достоин дальнейшего исследования.
Я встал, придержал ее стул за спинку и помог ей надеть пальто.
Оставшаяся часть ночи на поверку тоже оказалась полезна для души.
Продажная шкура
Посвящается Бобу.