– Сколько ты за это заплатил? – поинтересовался я.
– Примерно столько же, сколько ты за своего «жучка», – отозвался Томас уже нормальным, без намека на акцент, голосом.
Я покачал головой и попробовал найти более удобную для сидения позу.
– За столько бабла ты мог бы потребовать больше подушек. Я на заборах сиживал удобнее, чем на этом.
– Они и не рассчитаны на то, чтобы на них садились, – объяснил Томас. – Их цель – демонстрировать всем, какие они дорогие и модные.
– Я один из своих диванов на распродаже купил. За тридцать баксов. Обит пледовой тканью, оранжевой с зеленым, и как только на него садишься, трудно сразу же не провалиться в сон.
– Очень на тебя похоже, – с улыбкой заметил Томас, направляясь в сторону кухни. – Так же, как это похоже на меня. По крайней мере, на мой публичный имидж. Пива?
– Если есть холодное.
Он вернулся с парой запотевших бутылок темно-коричневого стекла и протянул одну мне. Мы сорвали крышки, звякнули бутылкой о бутылку, а потом Томас уселся в кресло напротив и отхлебнул из горлышка.
– Ладно, – сказал он. – Что случилось?
– Беда, – ответил я. И рассказал ему про Моргана.
Томас нахмурился:
– Голод мне в глотку, Гарри. Морган? Морган?! У тебя все в порядке с головой?
Я пожал плечами:
– Я не думаю, что это сделал он.
– Какая разница? Морган и пальцем бы не шевельнул, гори ты у него на глазах, – раздраженно повысил голос Томас. – Наконец-то ему воздается сторицей. На кой черт тебе в это лезть?
– Потому что я не считаю, что это совершил он, – повторил я. – И потом, ты не обо всем подумал.
Томас откинулся на спинку кресла и, прищурившись, смотрел на меня, потягивая пиво. Я тоже занялся пивом, не мешая ему переваривать новости. С мозгами у Томаса всегда все в порядке.
– Ладно, – ворчливо пробормотал он минут через пять. – Я вижу пару поводов, по которым ты хочешь прикрыть его поганую задницу.
– Мне нужна аптечка, которую я у тебя оставлял.
Он поднялся и направился к стенному шкафу, набитому всякими предметами домашнего обихода, которые неминуемо накапливаются в любом месте, стоит вам прожить там больше года. В шкафу обнаружился белый ящик-кейс с красным крестом на боку; Томас снял его с полки, небрежным движением поймав упавший с верхней полки поролоновый мячик. Потом закрыл створки, достал из холодильника кулер со льдом и поставил его и аптечку на пол передо мной.
– Только не говори мне, что это все, что я могу сделать, – буркнул он.
– Нет. Есть еще кое-что.
Он развел руками:
– Ну?
– Мне хотелось бы, чтобы ты узнал, что известно о поисках вампирским коллегиям. И мне нужно, чтобы при этом ты сам не засветился.
Мгновение он молча смотрел на меня, потом медленно выдохнул:
– Почему?
Я пожал плечами:
– Мне нужно больше знать о том, что происходит. Своих я спросить не могу. А если кое-кто узнает, что ты ведешь расспросы, кто-нибудь да сопоставит факты и начнет внимательно приглядываться к Чикаго.
Мой брат-вампир на секунду-другую полностью замер. Люди так не умеют. Весь он, даже ощущение его присутствия – все это разом… застыло, что ли? Казалось, я смотрю на восковую фигуру.
– Ты просишь меня привлечь к этому Жюстину? – произнес он.
Жюстина – девушка, которая как-то раз чуть не отдала жизнь за моего брата. А он чуть не убился, защищая ее. То, что связывает их, не опишешь словом «любовь» – даже отдаленно. И слово «разбитая» тоже не подходит.
Мой брат – вампир Белой Коллегии. Настоящая любовь причиняет вампирам увечья. Томас с Жюстиной даже жить вместе не могут.
– Она личный секретарь предводительницы Белой Коллегии, – сказал я. – Если кто и может узнать что-нибудь, так только она.
Он встал – слишком стремительно для человека – и принялся возбужденно расхаживать взад-вперед.
– Она уже достаточно рискует, передавая тебе при возможности информацию о деятельности Коллегии. Я не хочу, чтобы она рисковала сильнее.
– Я понимаю, – кивнул я. – Но она занялась подпольной деятельностью в первую очередь из-за таких вот ситуаций. Это как раз то, чего она хотела, соглашаясь на эту работу.
Томас упрямо мотнул головой.
– Послушай, – вздохнул я. – Я не прошу ее дезактивировать бомбу, спасти принцессу или бежать на Явин IV. Мне просто нужно знать, не слышала ли она чего-либо и может ли узнать что-нибудь еще, не рискуя своим прикрытием.
Он расхаживал еще с минуту, потом остановился и пристально посмотрел на меня.
– Тогда сначала пообещай мне кое-что.
– Что?
– Обещай, что не поставишь ее под угрозу, большую, чем сейчас. Обещай, что не будешь действовать на основе той информации, которая может вывести на нее.
– Черт подери, Томас, – устало произнес я. – Это же невозможно. Нет способа узнать, какой частью информации опасно пользоваться, а какой нет, равно как нет способа узнать сразу, какая информация верная, а какая – деза.
– Обещай, – упрямо повторил он.
Я тряхнул головой:
– Обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы не подставить Жюстину под удар.
Желваки его несколько раз напряглись. Обещание мое не нравилось ему – хотя, наверное, правильнее было бы сказать, ему не нравилась сама ситуация. Он понимал, что я не могу гарантировать Жюстине полной безопасности, но понимал он и то, что большего я обещать не могу.
Он медленно, глубоко вздохнул. А потом кивнул.
– Ладно, – сказал он.
Глава 4
Не прошло и пяти минут с момента моего ухода из квартиры Томаса, как я поймал себя на том, что инстинктивно поглядываю в зеркало заднего вида. Тело пронизывало хорошо знакомое безмолвное напряжение. Я нутром чуял, что за мной следят.
Конечно, все сводилось пока к интуиции, но, черт подери, я все-таки чародей. Мои инстинкты достаточно проявили себя в прошлом, чтобы я относился к ним с уважением. Если они говорили мне, что за мной хвост, значит стоило вести себя с оглядкой.
Конечно, мой преследователь вовсе не обязательно имел какое-либо отношение к Моргану. Я хочу сказать, абсолютной уверенности в этой связи у меня не имелось. Однако я пережил множество малоприятных и совсем не приятных приключений по той причине, что постоянно щелкаю клювом. Не то чтобы совсем постоянно, но все же. И я был бы идиотом, если бы не заподозрил, что эта внезапная слежка связана с Морганом.
Несколько раз – просто для забавы – я свернул туда-сюда, но ни одной машины, висевшей у меня на хвосте, не заметил. Само по себе это еще ничего не значило. Хорошая группа наблюдения, пристраиваясь к объекту по очереди, может оставаться почти незаметной, особенно в темное время, когда машины вообще кажутся одинаковыми – пара горящих фар, и все. То, что я их не видел, еще не означало, что их нет.
Волосы у меня на затылке по-прежнему стояли дыбом, и плечи непроизвольно напрягались с каждым уличным фонарем, мимо которого я проезжал.
Что, если мой преследователь ехал не на машине?
Воображение с готовностью нарисовало целый ряд различных крылатых кошмаров, бесшумно парящих на перепончатых крыльях чуть выше уличных огней и готовых вот-вот спикировать на моего «жучка» и растерзать его в металлические клочья. Движение было оживленным, как и всегда в этой части города. Чертовски людное место для нападения, однако полностью исключать подобную возможность я тоже не мог. Со мной такое уже случалось.
Я прикусил губу и задумался. Возвращаться домой, не будучи уверенным, что хвост отстал, нельзя. А стряхнуть хвост можно только после того, как я его обнаружу.
Конечно, пережить ближайшие двое суток, совсем не рискуя, я не рассчитывал. Поэтому, подумав, я решил, что можно начинать прямо сейчас.
Я сделал глубокий вдох, сосредоточился и на мгновение крепко зажмурился. Когда я открыл глаза, я видел все совсем по-другому: активировалось мое Зрение.
Чародейское Зрение с его способностью воспринимать окружающий мир в расширенном спектре – чертовски опасный дар. Как его ни назови: Духовным Взглядом, Прозрением или Третьим Глазом – оно позволяет вам воспринимать такое, чего в обычной жизни вы бы даже не заметили. Оно показывает мир таким, каков он на самом деле: материю, тесно переплетенную с энергиями, в том числе с магическими. Зрение может показать вам такую красоту, что при виде нее ангелы прослезились бы от восторга, а может показать такие кошмары, что даже сам черт побоится рассказывать об этом своему потомству на сон грядущий.
Что бы вы ни увидели – хорошее, плохое, безумное, – все это врежется в вашу память навечно. Вы не сможете этого забыть, и время не ослабит воспоминаний. Это останется с вами раз и навсегда. Чародеи, злоупотребляющие своим видением, кончают хнычущими психами.
Третий Глаз показал мне истинный вид Чикаго, и на мгновение мне показалось, что меня телепортировали в Лас-Вегас. Потоки энергии струились по улицам, пронизывали здания и людей, не встречая сопротивления. Мне они представлялись разноцветными огненными струями и завитками. Те, что текли по старым зданиям, отличались этакими капитальностью, основательностью, однако подавляющее их большинство, стихийные энергии, порожденные мыслями и эмоциями восьми миллионов человек, сплетались в мельтешащий цветами и вспышками хаос.
Облака эмоций перемежались искрящимися фонтанами идей. Ровно катящиеся потоки глубоких мыслей огибали сияющие самоцветами островки веселья. К выступающим поверхностям липли бурые потеки негативных ощущений, а к калейдоскопу звезд медленно всплывали хрупкие пузырьки мечтаний.
Чтоб их всех! Сквозь всю эту мельтешню я еле видел дорогу.
Я оглянулся через плечо. Водители и пассажиры ехавших за мной машин виделись мне с фотографической четкостью: ярко освещенные белые фигуры подцвечивались кое-где мыслями, настроениями и прочими индивидуальными особенностями. Окажись они ближе, подробностей было бы больше, хотя они, возможно, могли бы немного искажаться моим субъективным восприятием. Впрочем, даже на таком расстоянии я смог разглядеть, что все они – смертные.