– Нет ничего хуже семейной вражды, – сказал гренделеныш.
– Вынужден поверить тебе на слово, – отозвался я. – А теперь я собираюсь забрать этих женщин. И предпочел бы сделать это мирно. Выбор за тобой. Уйди тихо, большой парень. Нам обоим от этого будет лучше.
Гренделеныш посмотрел на меня, откинул голову и громко, искренне расхохотался:
– Как будто мне мало племенной кобылы и раненой дикой кошки для развлечений. Теперь у меня и шут есть! Сегодня настоящий праздник.
С этими словами он бросился на меня. Перед моим лицом мелькнул кулак размером с волейбольный мяч. Я чудом уклонился от удара и бросился на пол, задохнувшись от боли в плече. Кувалда из плоти и крови с хрустом врезалась в стену. Осколки камня задели мою щеку.
Я жутко испугался, и это было хорошо. Страх – отличное топливо для некоторых видов магии, и заряд грубой силы – убирайся-к-черту-от-меня, – которую я обрушил на гренделеныша, оторвал бы припаркованный автомобиль от земли, перенес его через улицу и швырнул в стену ближайшего здания.
Однако монстр не шутил – он действительно мог противостоять магии. Вся эта сырая энергия врезалась в него и стекла, словно вода с камня. Он лишь отшатнулся на два шага назад – освободив место, чтобы я смог встать на колено и вновь замахнуться посохом. Удар получился не слишком смертоносным, с одной-то рукой и в столь неустойчивом положении.
Зато я попал в его огнетушитель.
Гренделеныш испустил вопль на пару октав выше, чем прежние, и я, обогнув его, помчался к алтарному камню, на котором лежала беспомощная Элизабет Брэддок, – подальше от Гард. Я хотел, чтобы монстр сосредоточил все внимание на мне.
Что он и сделал.
– Сзади! – крикнула Элизабет, ее глаза расширились от ужаса.
Я крутанулся, и рука чудовища вырвала у меня посох. Что-то вроде стальных тисков сжало мою шею, и я почувствовал, как ноги отрываются от земли.
Мое лицо оказалось на уровне морды гренделеныша. От него пахло кровью и гнилым мясом. Глаза пылали от ярости. Я пнул его, но он держал меня подальше от жизненно важных органов, и мои слабые удары пришлись в живот и ребра.
– Я собирался прикончить тебя быстро, – прорычал он. – В награду за то, что ты меня рассмешил. Но теперь начну с рук.
Если бы мне не удалось загнать его туда, куда я хотел, мои шансы на выживание выглядели бы менее оптимистично. Но одно я сделал правильно. Он стоял спиной к туннелю.
– Оторву их по одной, маленький сейдрмадр. – Гренделеныш сделал паузу. – В чем, если взглянуть на это с литературной точки зрения, есть определенная ирония. – Он оскалил зубы. – Я позволю тебе посмотреть, как я съем твои руки. Позволю увидеть, что я сделаю с этими суками, и лишь после закончу с тобой.
Боже, кажется, его желание могло исполниться.
Он схватил мою левую руку, и от боли в вывихнутом плече мир перед глазами побелел. Сражаясь с агонией, я выхватил из кармана плаща щетку Элизабет Брэддок с заостренной ручкой, словно нож для колки льда, и вогнал в предплечье гренделеныша.
Взревев, он отшвырнул меня к ближайшей стене.
Это причинило боль. Сильную.
Я бесформенной кучей сполз на пол. Поле зрения сузилось и начало темнеть.
Тем лучше – меньше поводов отвлечься. Теперь осталось только правильно выбрать время.
Из входа в туннель над моей головой донесся звук, странный завывающий ропот, многократно подхваченный эхом.
Разъяренный гренделеныш вырвал щетку из своего плеча и отбросил прочь, но, заслышав звук, повернул уродливую башку в направлении его источника.
На заклинании, которое мне предстояло произнести, я сосредоточился так, как не сосредотачивался ни на чем в жизни. У меня не было круга и второго шанса, зато имелось множество отвлекающих мелочей.
Странный звук превратился в воющий хор, словно полсотни ленточных пил работали в атмосфере гелия, и из туннеля вылетел Мыш, а за ним по пятам несся живой ураган малков.
Пес взвился в воздух, и малки последовали его примеру, твердо намереваясь не дать добыче уйти. Мыш с визгом приземлился на гигантское гнездо. Малки посыпались за ним, яростно завывая, десятки злобных глаз сверкали в свете факела. Некоторые спрыгнули, другие стекли по грубым ступеням, третьи сиганули вперед, вонзили когти в камень дальней стены и съехали вниз, словно пожарные по шесту.
Я выпустил заклинание.
– Бесполезные паразиты! – загремел гренделеныш, чей голос по-прежнему звучал слишком высоко. Он указал на меня, потрепанного человека в длинном кожаном плаще, и проревел: – Убейте чародея! Или я сожру вас всех и костей не оставлю!
Малки, которых теперь подстегивала не только злоба, но и страх, не заставили себя ждать. Я сражался, однако их было более трех дюжин, а кожаный плащ прикрывал не все мое тело.
Мелькнули клыки и когти.
Брызнула кровь.
При виде нее малки обезумели.
С криком я бешено замахал обеими руками, убив пару малков, но не в состоянии защитить себя от всех этих зубов. Гренделеныш повернулся к беспомощной Элизабет.
Это оказалось чертовски сложно – пытаться развязать перепутанные веревки, одновременно удерживая в голове иллюзию. Монстр, выглядевший как я, яростно боролся, царапая и молотя атаковавших малков. Не слишком помогало и то, что Элизабет вновь закричала, – спасибо личине гренделеныша, которым я прикинулся. Что ж, не бывает безупречных планов.
– Мыш! – крикнул я.
Верещащий малк пролетел над моей головой и разбился о стену.
Пес подскочил в тот момент, когда я освободил девушку. Я показал на нее и велел:
– Выведи ее отсюда! Бегом! Пошел, пошел, пошел!
Элизабет понятия не имела, что происходит, однако последние слова до нее дошли. Она помчалась к лестнице. Мыш не отставал, и, когда малк попытался прыгнуть на обнаженную спину девушки, пес перехватил тварь в воздухе, как фрисби в парке. Рычание, движение челюстей. Шея малка сломалась с громким треском. Пес бросил его и поспешил дальше.
Схватив посох, я побежал к Гард. Малки еще не заметили ее. Они продолжали трепать гренделеныша…
Вот дерьмо! Я отвлекся. Монстр вновь стал самим собой, и я тоже.
Развернувшись, я сфокусировался на огромной груде обглоданных костей, вытянул посох и проорал:
– Съешь-ка это! Forzare!
Сотни фунтов острых белых осколков обрушились на гренделеныша и малков. Я швырнул их сильно, сильнее, чем монстр кинул в меня камень, и костяные снаряды рвали тела на части, словно пули.
Не дожидаясь развязки, я подхватил все еще горящий факел и бросил в кучу тряпок, окровавленной одежды и старых газет. Ворох мгновенно вспыхнул, и потянуло удушливым дымом.
– Поднимайся! – крикнул я Гард.
Одна половина ее лица посинела и опухла, и она сломала руку – кость предплечья проткнула кожу. С моей помощью Гард, шатаясь, поднялась на ноги, оглушенная и задыхающаяся от дыма, который затенял свет. Я отвел ее к ступеням, и даже в нашем потрепанном состоянии мы поднялись по ним с рекордной скоростью.
Оглушительный хор ревущего гренделеныша и завывающих малков немного затих – начало сказываться действие дыма. Потоки воздуха текли в туннеле, превращая его в каминную трубу. Я снова зажег амулет, чтобы осветить дорогу.
– Подожди! – выдохнула Гард, когда мы прошли пятьдесят футов. – Постой!
Она потянулась к карману пиджака, где хранила маленькую костяную коробочку, но не смогла достать ее здоровой рукой. Пришлось мне помочь.
– Треугольник, с тремя линиями поперек, – сказала она, прислоняясь к стене. – Найди его.
Я рылся в маленьких костяшках для скребла, пока не нашел подходящую.
– Эта?
– Осторожно! – рявкнула Гард. – Это руна Разделения.
Она выхватила у меня квадратик, сделала пару шагов в сторону пещеры гренделеныша, пробормотала что-то себе под нос и разломила руну. Последовала вспышка густо-алого света, туннель задрожал и застонал.
– Бежим!
И мы побежали.
Потолок за нашей спиной с грохотом обрушился, запечатав малков и гренделеныша в едкой дымовой ловушке.
Мы остановились. Взметнулась пыль, вопли сверхъестественных тварей смолкли, точно кто-то повернул выключатель. Воцарилась оглушительная тишина.
Мы постояли некоторое время, израненные и задыхающиеся. Гард сползла на пол.
– Ты была права, – сказал я. – Не следовало переживать по поводу малков на обратном пути.
Гард устало улыбнулась:
– Это был мой любимый топор.
– Ты можешь за ним вернуться, – предложил я. – А я подожду тебя здесь.
Она фыркнула.
Мыш ковыляющим шагом выбрался из туннеля. Вцепившаяся в его ошейник Элизабет Брэддок явно очень переживала из-за отсутствия одежды.
– Чт-то? – прошептала она. – Что здесь произошло? Я не п-понимаю.
– Все в порядке, миссис Брэддок, – ответил я. – Вы в безопасности. Мы собираемся вернуть вас мужу.
Она закрыла глаза, содрогнулась и расплакалась. Опустившись на колени, она обняла Мыша за лохматую гриву и спрятала лицо в его шерсти. Девушка тряслась от холода. Я снял плащ и накинул на нее.
Гард посмотрела на Элизабет, затем на свою сломанную руку и вздохнула:
– Мне нужно выпить.
Я выплюнул изо рта немного попавших туда камешков:
– Аналогично. Идем.
Я протянул ей руку, и Гард приняла ее.
Несколько часов и врачей спустя мы с Гард вернулись в паб, где близился к завершению пивной фестиваль, и теперь сидели за столиком с Маком. Обрушив на нас ворох запинающихся благодарностей, Брэддоки сбежали. Бочонок Мака украшала голубая ленточка. Он налил нам всем по кружке.
– Ночь живого пива, – сказал я. Мне выдали обезболивающие для плеча, но я собирался принять их дома, в постели. Поэтому у меня сильно болело практически везде. – Больше похоже на ночь живых синяков.
Мак поднялся, осушил кружку и отсалютовал ею нам с Гард:
– Спасибо.
– Нет проблем, – ответил я.
Гард с легкой улыбкой наклонила голову, и Мак удалился.
Прикончив свою кружку, она изучила шину на руке.
– Близкое попадание.