– Ты в порядке, детка? – спросил Майкл.
Алисия нашла его руку и крепко стиснула. Затем прижалась к Молли и расплакалась.
– Поторопись, – попросил я Майкла. – Он знает, что мы пометили мечи. Если обнаружит волоски, которые Молли привязала к рукоятям, мы упустим его.
– Он не уйдет, – с непоколебимой уверенностью ответил Майкл и, увидев впереди красный светофор, вдавил педаль газа в пол. Возможно, это было божественное вмешательство, или судьба, или просто хорошие водительские навыки, однако фургон проскочил перекресток, на несколько дюймов разминувшись с другими машинами.
Стрелка компаса продолжала уверенно показывать на парк, но затем резко начала перемещаться в другую сторону. Я поднял глаза и увидел темную фигуру, которая перебегала дорогу, отделявшую парк от озера Мичиган.
– Там! – крикнул я. – Вот он!
Майкл затормозил у обочины, и я выскочил наружу, прежде чем фургон успел остановиться, и припустил за отцом Дугласом. Он был в хорошей форме и бежал длинными, размеренными шагами. В обычной ситуации я легко догнал бы его. Я бегаю три-четыре дня в неделю – тренируюсь как раз для таких преследований. Разумеется, когда у меня нет сотрясения мозга и вывихнутого плеча и я полон сил. Мы выбрались на пляж; Дуглас по-прежнему держался впереди, а мои силы таяли с каждой секундой.
Поэтому я схитрил.
Засунув руку в карман, я достал тяжелый передатчик и изо всей силы кинул его в Дугласа. Черное пластмассовое устройство ударило священника по затылку и разбилось, тяжелые батарейки полетели во все стороны.
Отец Дуглас споткнулся и, не в состоянии удержать равновесие на такой скорости, рухнул на песок. Накинувшись на него, я схватил сумку с мечами, но он привычным боевым движением взмахнул ногой и словно подрубил меня. В результате я тоже упал.
Отец Дуглас вцепился в сумку, однако я не уступал. Мы боролись и пинали друг друга. В итоге сумка, не выдержав, порвалась, и мечи выпали на песок.
Он схватил рукоять Фиделаккиуса, катаны, на вид напоминавшей простую тяжелую трость – пока не обнажишь лезвие. Я схватил Амораккиус, с ножнами и всем прочим и едва успел подставить зачехленный двуручный меч, чтобы отразить стремительный замах отца Дугласа.
Он поднялся на колени, снова замахнулся – и я из последних сил удержал меч, защищаясь. Удар за ударом обрушивались на меня, и не было времени призвать силу, не было даже возможности встать на колени…
До тех пор, пока огромный рабочий ботинок не врезался в грудь отцу Дугласу и не отшвырнул его.
Надо мной возвышался Майкл с алюминиевой бейсбольной битой в правой руке. Он протянул левую руку, и я вложил в нее Амораккиус, по-прежнему в ножнах. Майкл схватил его за середину, словно огромное распятие, и, держа биту наготове, захромал к отцу Дугласу. Священник уставился на Майкла.
– Не подходите, – сказал он. – Я не хочу вам навредить.
– А кто сказал, что у тебя получится? – прогремел Майкл. – Положи меч, и я позволю тебе уйти.
Дуглас смотрел на него своими холодными серыми глазами:
– Я не могу этого сделать.
– Тогда я возьму над тобой верх и все равно заберу меч. Все кончено, Рорк. Просто ты этого еще не понял.
Отец Дуглас не стал тратить время на разговоры и бросился на Майкла, размахивая катаной.
Вращая битой, Майкл отбил – в прямом смысле – атаку, словно кошка, шлепающая лапой мотыльков.
– Медленно, – заметил он. – Слишком медленно, чтобы достать полуслепого калеку. Ты понятия не имеешь, что это значит – носить меч.
Зарычав, Дуглас вновь атаковал. Майкл с легкостью отбил и эту атаку, после чего хлопнул Дугласа по щеке рукоятью зачехленного меча.
– Это значит самопожертвование, – сообщил он покачнувшемуся противнику. – Это значит забыть о себе и своих желаниях. Это значит довериться всемогущему Господу.
Майкл нанес пару ударов, которые Дуглас с трудом парировал, однако третий, прямой удар концом бейсбольной биты, пришелся в солнечное сплетение. Дуглас, шатаясь, упал на одно колено.
– Ты забыл свой долг, – выдохнул он. – В мире с каждым днем становится все темнее. Люди взывают о помощи – а ты отдал эти мечи лживому колдуну!
– Надменное дитя! – пророкотал Майкл. – Сам Господь явил свою волю. Если ты веришь, то должен подчиниться ей.
– Тебя обманули, – возразил Дуглас. – Как может Господь не обращать внимания на своих людей, когда они столь нуждаются в Его защите?
– Этого нам знать не дано! – крикнул Майкл. – Дурак, неужели ты не понял? Мы – лишь люди. Мы видим лишь кусочек картины. Только Господу ведомо все, что должно быть. Ты осмеливаешься утверждать, что лучше Господа знаешь, как следует применить мечи?
Дуглас уставился на Майкла.
– Ты настолько глуп, что думаешь, будто Он захотел, чтобы ты отступился от своей веры и навязал миру свою волю? – продолжал Майкл. – Ты думаешь, Он хочет, чтобы ты убивал достойных людей и похищал невинных детей?
Бита выбила Фиделаккиус из рук Дугласа, после чего Майкл нанес еще два сокрушительных удара – один в плечо, другой в колено. Дуглас бесформенным мешком осел на песок.
– Посмотри на себя, – жестко, безжалостно сказал Майкл. – Посмотри, что ты совершил во имя Господа. Посмотри на синяки на руках моей дочери, на кровь на лице моего друга, а потом скажи мне, кого из нас обманули.
Просвистела бита – и Дуглас без чувств распростерся на берегу.
Секунду Майкл стоял над ним с занесенным оружием, дрожа всем телом.
– Майкл, – негромко позвал я.
– Он причинил боль моей малышке, Гарри. – Голос Майкла прерывался от едва сдерживаемой ярости.
– Больше он ей ничего не сделает, – ответил я.
– Он причинил боль моей малышке.
– Майкл, – мягко произнес я, – вы не можете. Если так должно произойти, это сделаю я. Но не вы, друг.
На секунду его взгляд сместился ко мне.
– Полегче, полегче, – сказал я. – Здесь мы закончили. Закончили.
Он долго молча смотрел на Дугласа. Потом опустил биту, очень медленно, и склонил голову. Постоял так с минуту, тяжело дыша, затем выронил биту и, поморщившись, осел на песок.
Я подошел, взял Фиделаккиус и убрал в ножны.
– Спасибо, – тихо сказал Майкл, протягивая мне Амораккиус рукоятью вперед.
– Вы уверены? – спросил я.
Устало улыбнувшись, он кивнул:
– Да.
Я взял меч и посмотрел на Дугласа:
– Что будем делать с ним?
Майкл окинул его долгим взглядом. Где-то вдалеке выли сирены полиции, прибывшей на место взрыва.
– Заберем с собой, – наконец ответил он. – Церковь с ним разберется.
Я сидел на балконе часовни в церкви Святой Марии, глядя вниз и размышляя. Майкл и Фортхилл занимались отцом Дугласом, которому в ближайшее время не придется ходить самостоятельно. Его уложили в постель. Грустно было смотреть, как Майкл, явно испытывая сильную боль, ковыляет по комнате, заботясь о Дугласе. Лично я бросил бы мерзавца на произвол судьбы в каком-нибудь переулке и забыл о нем.
Возможно, это одна из причин, по которым мне никогда не стать Рыцарем Меча.
Кроме того, я прихватил из комнаты Фортхилла фляжку скотча, чтобы она составила мне компанию, – вот вам еще две причины.
– В самом конце, – произнес я, ни к кому не обращаясь, – эти двое начали говорить на другом языке. В том смысле, что я понимал все слова и кипевшие за ними страсти, но не мог связать их в единое целое. Круто, да?
Я отхлебнул виски.
– Если подумать, я много чего не понимаю в сложившейся ситуации.
– Тебе нужно какое-то объяснение? – спросил сидевший рядом со мной мужчина.
Я чуть не подскочил от неожиданности.
Пожилой человек с темной кожей и серебристо-белыми волосами был одет в синий рабочий комбинезон, какие часто носят уборщики. «ДЖЕЙК» – сообщала именная бирка.
– Вы! – выдохнул я. – Вы архангел. Уриил.
Он пожал плечами. Почему-то этот жест выглядел утвердительно.
– Что вы здесь делаете? – спросил я… возможно, пролепетал. У меня было сотрясение мозга, и я уже свел близкое знакомство с половиной содержимого фляжки.
– Быть может, я галлюцинация, вызванная травмой головы и алкоголем, – ответил он.
– Ага, – сказал я. Посмотрел на него, затем протянул фляжку. – Хотите глотнуть?
– Большое спасибо, – поблагодарил он и сделал глоток, после чего вернул мне фляжку. – Обычно я поступаю иначе, но если есть вопросы – задавайте.
– Ладно, – сказал я. – Почему вы, парни, так подвели Майкла?
– Мы его не подводили, – спокойно ответил Джейк. – Он сам выбрал опасный путь, вступив в битву с врагом. Враг же решил застрелить его, выбрал прицел и время, когда нажать спусковой крючок. Майкл выжил.
– Другими словами, Господь не спешит на помощь.
Джейк улыбнулся:
– Я бы так не сказал. Но пойми, сынок, Господь не творит добро или зло. Он – твой собственный выбор, проявление дара свободной воли. Господь хочет, чтобы ты вел хорошую жизнь и обладал хорошими вещами, однако Он не пришлет их тебе на блюдечке. Путь к этой жизни ты должен выбрать сам.
– Свободная воля, значит?
– Да. Например, твоя свободная воля на том острове.
Я посмотрел на него и сделал еще глоток скотча.
– Ты увидел, как валькирия смотрит на Майкла. Понял, что он в опасности. И когда пришла твоя очередь, отправил его вместо себя на вертолете.
– Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, – ответил я, слегка пришепетывая. – Тогда-то он и пострадал.
Джейк пожал плечами:
– Но в противном случае вы оба погибли бы.
Я нахмурился:
– Что?
Джейк махнул рукой:
– Не буду утомлять тебя деталями, скажу лишь, что твой выбор в тот момент изменил все.
– Но вы потеряли рыцаря, – заметил я. – Воина.
Джейк улыбнулся:
– Неужели?
– Он едва может ходить без трости. Да, он справился с Дугласом, но Дуглас – это вам не динарианец.
– А, – сказал Джейк. – Ты имел в виду воина в прямом смысле.
– А какие еще бывают воины? – спросил я.
– Самые важные.
Я снова нахмурился.