Мёрфи выдохнула:
– Ну, драки в барах не такая уж редкость. – Она спустилась в помещение, вынула из кармана куртки фонарик и посветила вокруг. – Может, расскажешь мне, что здесь на самом деле произошло?
– Мак сказал, что посетители взбесились. Начали действовать непредсказуемо, потом сделались агрессивными.
– Что, все до единого? И одновременно?
– Я так понял с его слов. Он изложил все несколько бессвязно.
Мёрфи нахмурилась и медленно прошлась по залу, водя лучом фонарика то вперед, то назад.
– Ты осмотрел посетителей?
– Когда я здесь оказался, никакого активного воздействия уже не было, – сказал я. – В этом я уверен. Все они лежали без сознания. Травмы незначительные, и, похоже, они нанесли их себе сами. Мака, полагаю, избили девицы.
Мёрфи состроила гримасу сомнения:
– По-твоему, он был не в состоянии от них защититься?
– Он мог бы запросто воспользоваться не бейсбольной битой, а оружием. Возможно, он пытался помешать кому-то наделать глупостей, и в итоге все пошло наперекосяк.
– Знаешь, о чем я думаю, – спросила Мёрфи, – когда со всеми, кто находится в пабе, происходят всякие странности?
Она остановилась в дальнем углу. Среди обломков шахматных фигур и раскиданных стульев в круге света от фонарика поблескивали осколки двух темно-коричневых пивных бутылок.
– Отвратительная мысль, – сказал я. – Маково пиво на службе тьмы.
Она поглядела на меня эдак сверху вниз. В той мере, в какой это вообще возможно, если курносая блондинка пяти футов ростом впивается взглядом в долговязого чародея ростом более семи футов.
– Я серьезно, Гарри. В пиве могло быть что-то такое? Наркотики? Яд? Что-нибудь по твоей части?
Я обдумывал это предположение, облокотившись о барную стойку. Разумеется, любой из вариантов теоретически возможен. Существует множество наркотиков, способных спровоцировать психотическое поведение, хотя понятно, что вызвать такую реакцию у всех посетителей бара примерно в одно и то же время весьма затруднительно. Яды же убивают или полностью изменяют человека. И если эти люди были отравлены, то им до сих пор еще может грозить большая опасность.
Но стоит вам перейти к магической стороне дела, тут сгодится любой из десятка способов добраться до людей через пиво, которое они пьют, – только для этого прежде всего надо получить доступ к пиву, а Мак варил пиво сам.
И собственноручно разливал это пиво по бутылкам.
– Это вовсе не обязательно было пиво, – сказал я.
– Думаешь, все они заказали одни и те же сэндвичи с мясом? Или порцию жареного картофеля? – Она покачала головой. – Да брось ты, Дрезден. Кормежка здесь нормальная, но это не то, ради чего они приходят сюда.
– Мак никому не причинил бы вреда, – спокойно проговорил я.
– В самом деле? – спросила Мёрфи тихо, но жестко. – Ты уверен? Насколько хорошо ты знаешь этого человека?
Я неспешно обвел взглядом зал.
– Как его зовут, Гарри?
– Черт подери, Мёрф! – Я вздохнул. – Не можешь же ты постоянно подозревать всех и каждого?
– Разумеется, могу, – едва заметно улыбнулась она в ответ. – Это моя работа, Гарри. Я должна смотреть на вещи беспристрастно. Ничего личного. И ты это знаешь.
– Угу-м, – буркнул я. – Я это знаю. Но, кроме того, знаю, каково оно – быть беспристрастно подозреваемым в том, чего ты не совершал. Это дерьмово.
Она развела руками:
– Тогда давай выясним, что произошло. Пойду поговорю с главными действующими лицами, посмотрим, помнит ли вообще кто-нибудь хоть что-то. А ты займись пивом.
– Угу, – кивнул я. – Ладно.
После розлива по бутылкам Мак транспортирует пиво в деревянных ящиках, похожих на старые ящики для яблок, только попрочнее. В них нет ничего магического. Зато они чертовски прочные, и их удобно складировать. Я притащил к себе домой ящик образцов и изготовился к встрече с Мистером, моим боевым котом, который имеет привычку, едва я вхожу в дверь, демонстрировать самоубийственный бросок мне под ноги. Мистер – громадный котяра, и большую часть его массы составляют мышцы. При столкновении я покачнулся, бутылки зазвенели, но я устоял. Мыш, мой большой косматый собакозавр, дремал на своем обычном месте у камина. Он поднял голову и стукнул разок хвостом, после чего вновь погрузился в сон. Никакой рабочей этики даже близко не наблюдалось. Зато он не пострадал от странного пива.
Не выпуская из рук ящика, я сразу направился к себе в лабораторию и, уже спускаясь по стремянке, воззвал:
– Привет, Молли!
Молли, моя ученица, сидела за столом и корпела над зельями. В моей загроможденной лаборатории в ее распоряжении оставалось не больше пяти квадратных футов пространства, но Молли умела содержать зелья в чистоте и порядке, и ей даже хватило места, чтобы положить слева учебник латинского, тетрадку и банку пепси, вот варварство. Сегодня волосы Молли были криптонитово-зеленого цвета с серебристыми кончиками, а одежду ее составляли обрезанные джинсы и обтягивающая синяя футболка с логотипом Супермена. Сногсшибательное зрелище.
– А, привет, Гарри, – рассеянно откликнулась она.
– Одежка-то не холодновата для марта?
– Будь она потеплее, вам было бы куда труднее пялиться на мою грудь, – ухмыльнулась Молли. Она подняла глаза и расцвела в улыбке. – Ого, пиво!
– Ты еще молода и невинна, – решительно заявил я, водворяя ящик на полку. – Никакого тебе пива.
– Да у вас вся жизнь – сплошные запреты! – ответила она, поднимаясь, чтобы сцапать бутылку.
Бутылкой она, естественно, завладела. Возражать я не стал. Я внимательно за ней наблюдал.
Она совсем еще ребенок, моя ученица, но обладает определенными способностями к тонким чародейским материям. В ситуациях, которые требуют грубой силы, Молли испытывает затруднения, но как только дело доходит до тончайшей паутины заклинаний, тут она на пару шагов опережает меня и продвигается вперед все быстрее, – а я полагал, что здесь мы как раз и столкнулись с тонкой работой.
Она нахмурилась почти в ту же секунду, как прикоснулась к бутылке.
– Оно… странное. – Молли вопросительно на меня посмотрела, и я указал на ящик.
Она пробежала кончиками пальцев по каждой бутылке.
– Там есть какая-то энергия. Что это, Гарри?
У меня имелась неплохая догадка о том, что сотворило пиво с теми, кто его пил, – но это просто не имело смысла. Впрочем, я не собирался ей об этом говорить. Это было бы совсем не в духе Оби-Вана.
– Вот ты мне и скажи, – ответил я, чуть улыбнувшись.
Она прищурилась на меня, потом вернулась к своим зельям, пару секунд что-то над ними побормотала и убавила огонь до минимума. Направилась к бутылкам, открыла одну, понюхала и нахмурилась еще сильнее.
– На вкус не пробуй, – предупредил я. – Ничего приятного.
– Я и не думаю, – ответила она тем самым тоном, каким говорила, когда учила латынь. – Оно связано с… с каким-то очагом заражения, как мне кажется.
Я кивнул. Она говорила о заражении не в медицинском смысле, а в магическом. Очаг заражения был чем-то таким, что образовывало связь между основной частью вещества и отделенной от него малой долей. Специалист-практик мог воспользоваться этим, чтобы направить магию в основную часть, и она непременно распространилась бы на все более мелкие очаги, находись они даже совсем в другом месте. Это вроде как установить на каком-нибудь автомобиле передатчик, чтобы потом можно было нацелить в него реактивный снаряд.
– Можешь сказать, на какое воздействие это настроено? – спросил я ее.
Молли нахмурилась. Она очень мило хмурится.
– Дайте мне минутку.
– Тик-так, – сказал я.
Она махнула мне рукой, не поднимая глаз. Я скрестил руки на груди и стал ждать. Я постоянно давал ей задания вроде этого – и всегда с ограничением по времени. Мой опыт показывает, что при принятии жизненно важных решений счет порой идет на секунды. Я пытаюсь подготовить Кузнечика к реальному миру.
Именно эта задача стала для нее как раз одной из первых в реальном мире, но ей об этом знать не следует. Пока Молли думала, что все это лишь очередное задание, она без колебаний принималась за него. Я не видел причин разрушать ее уверенность.
Она что-то бормотала. Налила пива в мензурку и поднесла к свету специально изготовленной свечи. Провела в записной книжке вычисления мощности.
И минут через двадцать выдала:
– Ха, ловко, но не очень!
– Да ну? – спросил я.
– Не скромничайте, босс, – сказала она. – Выглядит эта зараза как простое принуждение, заставляющее жертву пить еще и еще, но на самом деле это психический канал.
Я наклонился вперед:
– Серьезно?
Молли вытаращилась на меня, моргнула и сказала:
– А вы не знали?
– Чары принуждения я обнаружил, но они маскировали что-то другое, наложенное на пиво. – Я поднял полупустую бутылку и покачал головой. – Я принес ее сюда, потому что у тебя такие вещи получаются лучше, чем у меня. Мне, чтобы в этом разобраться, потребовалось бы несколько часов. Хорошая работа.
– Но… вы не сказали мне, что это по-настоящему! – Она ошеломленно помотала головой. – Гарри, а что, если бы я этого не нашла? А если бы я ошиблась?
– Не забегай вперед, Кузнечик, – сказал я, поворачиваясь к лестнице. – Может быть, ты пока что и ошибаешься.
Мака уложили в больницу имени Строджера, и выглядел он просто ужасно. Чтобы поговорить с ним, мне пришлось солгать медсестре, что я сотрудничаю по этому делу с чикагской полицией, для пущей убедительности потрясая своим бейджиком консультанта спецрасследований.
– Мак, – сказал я, присев на стул у его кровати, – как ты себя чувствуешь?
Он зыркнул на меня незаплывшим глазом.
– Ага, ясно, – подытожил я. – Мне сказали, ты отказался от болеутоляющих.
Он чуть шевельнул головой – видимо, кивнул.
Я выложил все, что мне удалось обнаружить.
– Это ювелирная работа, Мак. Более замысловатая, чем все, что я сам когда-либо делал!
Он заскрежетал зубами. Ему, как и мне, было очевидно: двойное переплетение чар означает, что к этому приложил руку серьезный игрок.