– Это иррационально, – сказала Леблан. – Полностью иррационально.
– Скажи ей, Мёрф.
– Он абсолютно иррационален, – сообщила Мёрфи с усмешкой в голосе.
Мгновение Леблан бесстрастно меня оценивала. Потом ее губы тронула чуть заметная улыбка.
– Что ж, возможно, физическая конфронтация не лучшее решение.
– Да ну? – нахмурился я.
Она пожала плечами:
– Не вся Красная Коллегия – сплошь воинственные монстры, подсевшие на кровь, Дрезден. В моей деятельности нет ничего злонамеренного и угрожающего. Все как раз наоборот.
Я слегка склонил голову к плечу:
– Забавно. А все эти трупы говорят о другом.
– Процесс действительно имеет некоторые побочные эффекты, – рассудительно согласилась она. – Но это станет полезным уроком и поможет в дальнейшем усовершенствовать мою работу, сделать ее более безопасной и эффективной. По правде говоря, Дрезден, вам бы следовало поддержать меня, а не пытаться остановить.
– Поддержать вас? – Я улыбнулся. – Вы, вероятно, полагаете, что ваша работа дьявольски хороша?
– Я создаю любовь.
Я рассмеялся.
Лицо Леблан по-прежнему оставалось серьезным.
– По-вашему, если людей насильно вынуждают чувствовать то, чего они чувствовать не хотят, – это любовь? – поинтересовался я.
– А что такое любовь, – парировала Леблан, – как не серия электрохимических сигналов в мозге? Сигналы могут быть продублированы точно так же, как и любое другое ощущение.
– Любовь – это нечто большее, – сказал я.
– Вы любите эту женщину?
– Да, – сказал я. – Но в этом нет ничего нового.
Леблан оскалилась:
– А как насчет того, что вы чувствуете теперь – влечение и жгучее желание, а? В этом-то есть новизна, да еще какая. И то, что вы чувствуете, совершенно неотличимо от ваших настоящих эмоций. Что скажете, сержант Мёрфи?
Мёрфи сглотнула, но с вампиром взглядом не встретилась. Незамысловатую ментальную атаку Леблан чародей мог отразить без проблем, но с обычным человеком, наверное, было бы покончено даже прежде, чем он осознает, что его разум подвергся вторжению. Вместо ответа Мёрфи сама задала вопрос:
– Зачем?
– Что зачем?
– Зачем это делать? Зачем эти эксперименты, зачем заставлять людей влюбляться друг в друга?
Леблан насмешливо выгнула бровь:
– Разве не очевидно?
Тут-то до меня вдруг дошло, что происходит.
– Белая Коллегия, – выдохнул я.
В отличие от Красных, Белые – другой род вампиров, они кормятся жизненными силами своих жертв в основном за счет соблазнов. Истинная любовь и знаки истинной любви для них смертельны, как святая вода. Любовь к другому человеку как бы передается вам в момент близости, и тогда само прикосновение к вашей коже становится для отпрыска Белой Коллегии проклятием.
– Согласна, кое-какие побочные эффекты время от времени проявляются, – улыбнулась мне Леблан. – Но это пока очень малый процент от тестовой группы. И выжившие, как вы сами только что убедились, полностью счастливы. Они получают ту любовь, которую большей части вашего вида редко удается встретить, а еще реже – сохранить. Здесь нет жертв, чародей.
– О да, – сказал я, – разумеется. За исключением тех, кто не вынес навязанной им любви.
Леблан вздохнула:
– Смертные, чародей, подобны бабочкам-однодневкам. Они живут краткий миг, и вот их уже нет. И те, кто умер из-за моих экспериментов, по крайней мере, умерли после нескольких дней, а то и недель полного блаженства. Многие долгожители получали куда меньше. То, что я здесь делаю, потенциально способно навеки уберечь смертных от Белой Коллегии.
– Если любовь кем-то вызвана насильно, то это не истинная любовь, – резко заявила Мёрфи.
– Нет, – сказала Леблан. – Но из такой близости и счастья истинная любовь не замедлит возникнуть, как я полагаю.
– Боже, какое благородство! – усмехнулся я.
В глазах Леблан сверкнуло что-то очень гадкое и уродливое.
– Вы делаете это, чтобы избавиться от конкуренции, – сказал я. – И черт побери, возможно, чтобы повысить популяцию людей в мире. Чтобы увеличить количество вашей пищи.
Вампирша оценивающе посмотрела на меня.
– Для этой работы есть много мотиваций, – сказала она. – Изложенную вами точку зрения приняли многие из моей Коллегии, кто не поддерживает идею усиления и защиты смертных.
– О-о-о! – протянул я. – Вы вампир с золотым сердцем. Флоренс Найтингейл с клыками. Полагаю, это все оправдывает.
Леблан уставилась на меня. Потом ее взгляд метнулся к Мёрфи и обратно. Она улыбнулась уголками губ.
– Для вас, Дрезден, в Красной Коллегии зарезервирована специальная клетка. Ее прутья покрыты лезвиями и шипами, и, если вы попытаетесь заснуть, они будут вонзаться в вас и терзать.
– Заткнись! – бросила Мёрфи.
– Ее нижняя часть углублена примерно на фут, – с удовольствием продолжила Леблан, – так что вы будете стоять в собственных нечистотах. И еще перед клеткой имеются три копья с острыми наконечниками – это для того, чтобы каждый, кто пройдет мимо, мог провести несколько приятных мгновений, поучаствовав в наказании.
– Заткнись! – рявкнула Мёрфи.
– В конце концов, – мурлыкала Леблан, – вам вырвут кишки, и они будут валяться у ваших ног. А когда вы сдохнете, с вас сдерут кожу, выдубят и сделают из нее обивку для кресла в Красном Святилище.
– Заткнись! – дико заорала Мёрфи. Ее пистолет метнулся в сторону Леблан. – Закрой рот, сука!
Я осознал опасность на миг позже, чем следовало. Это была именно та реакция, которую намеревалась вызвать Леблан.
– Мёрф! Нет!
Едва Мёрфи отвела «ЗИГ» от красномаечного, он торопливо выхватил свое оружие из-под стола и, не целясь, со всей возможной скоростью принялся давить на спусковой крючок. Он находился не более чем в пятнадцати футах от Мёрфи, но первые пять пуль в нее не попали – я успел с помощью браслета-оберега поставить невидимый силовой барьер. Пули ударили в щит вспышками света, и от них расходящимися синими кругами пробежала воздушная рябь.
Мёрфи тем временем открыла огонь по Леблан. Стреляла она почти так же быстро, как красномаечный, но у нее были подготовка и дисциплина, необходимые для боя. Ее пули впивались в торс вампира, пробивая бледную плоть и вызывая потоки красно-черной крови. Леблан отбросило в сторону – она не была мертва, но выстрелы задержали ее на секунду или две.
Когда пистолет красномаечного защелкал вхолостую, я опустил щит, поднял правый кулак и резким движением вверх высвободил энергию кольца на своем указательном пальце. Кольцо накапливало энергию всякий раз, когда я шевелил рукой, и хранило ее до нужного момента. Невидимая сила из кольца сшибла красномаечного с ног и подбросила к потолку. Падая, он налетел спиной на угол стола и свалился на пол без чувств. Оружие выпало из ослабевших пальцев.
– У него патроны кончились! – крикнула Мёрфи.
Развернувшись, я обнаружил, что Леблан уже оттолкнулась от стены и восстановила равновесие. Она бросила на Мёрфи ненавидящий взгляд, глаза ее сделались полностью черными – и белок, и радужка. Она разинула рот в нечеловеческом вопле, и вампир, скрывающийся под женским обликом Леблан, вырвался наружу, словно скаковая лошадь из спортивных ворот, оставляя за собой клочки бледной, бескровной кожи.
Это была мерзкая тварь – черная, морщинистая и осклизлая, с обвисшим животом, мордой летучей мыши и тонкими длинными конечностями. Дико выпучив глаза, Леблан ринулась на меня.
Я вовремя выставил свой щит и успел ее перехватить, – отлетев от него, вампирша рухнула на залитый кровью пол.
– Вниз! – крикнула Мёрфи.
Я присел на корточки и убрал щит.
Леблан поднялась ровно в тот момент, когда я услышал, как Мёрфи сделала глубокий вдох, наполовину выдохнула и задержала дыхание. Ее пушка рявкнула один раз.
Вампиру снесло выстрелом примерно пятую часть головы. Ее отбросило к стене, но она все еще была жива. И вновь, дергая конечностями, попыталась подняться на ноги.
Мёрфи методично произвела еще шесть выстрелов, и ни один из них не прошел мимо цели. Леблан упала на пол. Мёрфи подступила на шаг ближе, прицелилась и выпустила в голову вампира еще с дюжину пуль. Когда она закончила, череп твари напоминал разбитую вдребезги тыкву.
Через несколько секунд Леблан уже не шевелилась.
Мёрфи, перезарядив пистолет, продолжала держать труп на прицеле.
– Хорошая стрельба, Текс[23], – сказал я и проверил красномаечного. Он все еще дышал.
– Итак, – спросила Мёрфи, – проблема решена?
– Не совсем, – ответил я. – Леблан не была практикующим чародеем. Это заклятие не ее рук дело.
Мёрфи нахмурилась и устремила взгляд на красномаечного.
Я подошел к поверженному противнику и прикоснулся пальцами к его лбу. Никаких явных следов чародейской энергии.
– Не-а.
– Тогда кто?
Я покачал головой:
– Это сложная, тонкая магия. Во всем Белом Совете найдется не более трех чародеев, кто смог бы сотворить нечто подобное. Скорее, это может быть какой-то фокусирующий артефакт.
– Что?
– Артефакт со встроенной функцией, – сказал я. – С одного конца заливаешь энергию, с другого получаешь результат.
Мёрфи сморщила нос:
– Как те волчьи пояса фэбээровцев?
– Ага, примерно так. – Я моргнул и щелкнул пальцами. – Именно!
Я поспешил покинуть подземелье и поднялся по лестнице. Подойдя к аттракционному автомобильчику, я вытащил из него старый кожаный ремень безопасности. Перевернув его, обнаружил, что обратная сторона исписана крохотными, почти невидимыми знаками. Теперь, когда я точно знал, что искать, я почувствовал покалывание энергии, циркулировавшей в этой штуке.
– Ха! – сказал я. – Вот оно.
Мёрфи хмуро воззрилась на вход в «Туннель ужаса».
– Что будем делать с этим типом?
– Мы мало что можем, – сказал я. – Или ты хочешь объяснять спрингфилдским копам, что тут случилось?
Она покачала головой.
– Я тоже, – заметил я. – Парень был рабом Леблан. Вряд ли он представляет опасность для кого-либо в отсутствие вампира-хозяина.