– А я и есть полиция, – сообщила я.
Формально это была правда. Меня еще не уволили.
– О боже! – Она все сильнее трясла головой, с каким-то отчаянием. – Я не хочу, чтобы… Нельзя, чтобы видели, как я с вами говорю. Уходите.
Я подняла брови:
– Мэм, пожалуйста. Если вы в беде…
Я даже не была уверена, что она меня слышит. Таких женщин, как она, я навидалась достаточно и хорошо знала этот взгляд. Кто-то ее запугал – муж, вероятно, или любовник, или целая череда мужей и любовников, а до того, может, еще и отец. Она жила в страхе, причем уже долгое время. Страх поселился в ней основательно, и единственным способом выживания для нее стала капитуляция.
Мария была паршивой овцой. Она, всхлипывая, покачала головой и просто начала толкать дверь в попытках закрыть ее. Я уже собиралась вытащить ногу и уйти. Невозможно силой вынудить человека принять помощь.
– Какие-то проблемы? – раздался осипший от пьянства голос.
Я обернулась к покрытому шерстью человеку-мамонту. Он был гораздо выше шести футов и весил, вероятно, раза в три больше меня, хотя мускулов в этой массе было не так много. Поверх белой майки, из которой выпирало брюхо, на нем была рубашка на пуговицах с вышитым на груди именем «РЭЙ».
Мамонт смотрел то на меня, то на дверь квартиры и хмурился:
– Мэри, у тебя возникли какие-то проблемы?
Мария замерла, словно кролик, почуявший близость хищника.
– Нет, Рэй, – прошептала она. – Ничего такого.
– А я чертовски уверен, что на «ничего» это не похоже. – Рэй скрестил руки на груди. – Я пытаюсь заставить город решить проблемы с уличными фонарями и с блоком предохранителей, а ты такой шум устроила, что весь мой разговор в нижнем вестибюле пошел на хрен.
– Прости меня, Рэй, – прошептала Мария.
В глазах Рэя замерцали опасные огоньки.
– Черт подери, я всем вам даю отсрочку арендной платы, и что я за это имею?
– Это была случайность, – выдавила Мария придушенным голосом. – Больше такого не повторится.
– Позже поговорим, – бросил он.
Мария вздрогнула, как будто эти слова окатили ее грязью.
Рука у меня сама сжалась в кулак.
Ах так, черт возьми!
Я уже встречала типов, подобных Рэю, – хулиганов, не способных вырасти из песочницы, которым нравится иметь власть над другими и держать их в покорности с помощью страха. Он был крупным и думал, что это делает его сильнее всех остальных. У этого навозного червяка, наверное, уже имелись задержания, и, скорее всего, он отсидел уже какой-то срок – не иначе как за что-то весьма мелкое и подлое. Таких парней, как Рэй, тюрьма порой только убеждает в том, какие они крутые задиры, служит подтверждением и ратификацией их статуса хищника.
Рэй отвел взгляд от Марии и посмотрел на меня с тем же мерзким огоньком в глазах.
– Что, полагаете себя круче вареных яиц? – поинтересовалась я.
Он хмыкнул по-марсиански: «Отвали и сгинь».
Марсианский – очень выразительный язык.
– А тебе какое дело? – спросил он.
– Любопытство не порок, – сообщила я.
– Отвали и сгинь, – сказал Рэй, на сей раз по-английски. – Вали отсюда. – Он посмотрел мимо меня на Марию. – Закрой эту чертову дверь.
– Я… я п-пытаюсь, – прошептала Мария.
Моя нога в тяжелом, кованном сталью ботинке по-прежнему находилась между дверью и рамой.
В глазах Рэя полыхнула тупая ярость, и направлена она была на Марию. Это заставило меня принять решение. Рэй явно был криминальным типом, из тех, кто отыгрывается за свои неудачи на всех, кто якобы виноват, испытывая при этом эдакое извращенное удовольствие. Он собирался было отыграться на мне, а когда обнаружил, что номер не пройдет, обратил свою злобу на Марию. Что так или иначе обязывало меня защищать ее.
И я не собиралась этим наслаждаться – нисколечко. Честное слово.
– А ну убери из дверей свою ногу, пока я тебе ее не оторвал! – рявкнул Рэй.
– Допустим, я этого не сделаю, – сказала я.
– Даю тебе последний шанс. – Глазки его сощурились, он задышал чаще, и я заметила выступившие над бровями бисеринки пота. – Вали отсюда. Немедленно.
– Или что? – вежливо поинтересовалась я. – Вы собираетесь ударить меня, Рэй?
Самообладание не принадлежало к числу его сильных сторон. Брызжа слюной, Рэй выплюнул слово «сука» и двинулся в мою сторону – все три с лишним сотни фунтов живого веса, – сжав руки в кулаки размером с хорошую тыкву.
Но было кое-что, чего Рэй обо мне не знал: я знакома с боевыми искусствами.
Продвинутым учеником меня не назовешь, но, с тех пор как мне исполнилось семнадцать, я тренируюсь каждый день. Сначала айкидо, потом вин-чунь, потом джиу-джитсу. Я изучила кали, французский бокс, крав-мага, таэквондо, дзюдо, бокс и шаолиньское кунг-фу. Список звучит внушительно, но на самом деле это не так. Стоит только освоить два или три искусства, и дюжина следующих идет уже довольно быстро, поскольку все они нацелены на решение одной и той же задачи, а человеческое тело – оно на любом континенте обладает сходными динамическими и временны́ми характеристиками.
Рэй занес на меня кулак в боковом ударе, которого смог бы избежать, наверное, и борец детской лиги. Я убрала ногу из дверного проема и пригнулась. Он продолжал нестись вперед лавиной жира, а я тем временем поднырнула под его руку и сделала пару шагов в сторону по диагонали. Когда он попытался меня схватить, я ускользнула, а он в итоге потерял и без того шаткое равновесие. Я помогла ему, добавив толчок двумя костяшками левого кулака прямо в почку.
Рэй врезался в гипсокартонную стену, оставив на ней заметные вмятины. Прикинув, сколько времени у него уйдет на разгон, я отступила на несколько шагов назад. Он развернулся, изрыгая проклятия, и двинулся на меня, с трудом набирая скорость, словно перегруженный трактор с прицепом. Мне пришлось отступить еще на пару шагов – освободить ему место, чтобы он мог перейти на неровный бег.
На сей раз он не стал утруждать себя ударами – просто попытался схватить меня своими огромными ручищами. Я тщательно рассчитала время и в самый последний момент метнулась на пол, взмахнув ногой в почти нежном ударе, который ничего ему не повредил, а всего лишь помешал его правой ноге продолжить движение вперед и вниз в нужном ритме с левой.
Чем они крупнее, тем тяжелее падают. Рэй шмякнулся весьма эффектно.
Взгромоздившись на четвереньки, он резко взмахнул своей лапищей в очередном захвате.
Господи Исусе! Чтобы заполучить такое видео, инструкторы по основам самообороны отдали бы последний доллар. Он набрасывался на меня с помощью всех тупых и агрессивных приемов, какие только возможны, прямо как по списку.
Я много чего могла бы проделать с тем подарком, который он преподнес мне этим взмахом руки, но в реальном конфликте я не склонна к изыскам. Предпочитаю простоту, быстроту и надежность. Я позволила ему вцепиться мне в запястье, а потом разбила хватку, взяла его кисть в замок, вывернула и надавила.
Такой захват имеет мало общего с мышечной силой и массой. Он полностью основан на механизме человеческого тела. И даже будь Рэй в нормальной форме, это ничего не изменило бы. Он мог бы выглядеть как Шварценеггер в роли Конана и все равно оказался бы столь же беспомощен. Все человеческие суставы собраны по более или менее одинаковым спецификациям, из одних и тех же материалов, и не важно, какое количество жира и мускулов их покрывает. Если ты знаешь, как воспользоваться ими против своего врага, они уязвимы.
Я это знала.
Триста с гаком фунтов вонючего, глупого и злобного тела шмякнулись на грязный потертый ковер холла так, будто их уронили с подъемного крана.
Пока он лежал там, вконец оглушенный, я вывернула его запястье вперед и завела ему за спину, другой рукой жестко удерживая его лапу в выпрямленном состоянии. Из этой позиции я могла в буквальном смысле слова выдернуть его руку из плечевого сустава примерно с тем же усилием, какое требуется, чтобы толкнуть тележку для продуктов. И я могла причинить ему боль – сильную, если потребуется, – чтобы удержать его от попыток совершать дурацкие телодвижения.
Будучи Рэем, он попробовал совершить очередную глупость, вопя и вырываясь из захвата. Я, вздохнув, обеспечила контроль, и его физиономия вновь пережила сокрушительный контакт с ковром. Мы повторили это несколько раз, пока Рэй не начал потихоньку усваивать урок – больше он не дергался. А если бы попытался, это причинило бы ему боль.
– Итак, я беседовала с людьми в нескольких домах, – сообщила я в тоне мирного диалога. Рэй пыхтел, как перегретый двигатель. – Интересно, не могли бы вы мне сказать, видели ли вы прошлой ночью что-либо странное или необычное? Примерно между двумя и тремя часами утра?
– Ты мне руку на хрен выломаешь! – рявкнул – или попытался рявкнуть – Рэй, сорвавшись на хныканье.
– Нет, нет, нет, – возразила я. – Если бы я сломала вам руку, то вы услышали бы щелчок. Это очень похоже на звук ломающейся ветки, только несколько глуше. А вот о чем вам действительно стоит побеспокоиться, это чтобы я не вывихнула вам руку в плече и локте. Это гораздо хуже. Так же болезненно, но требует чертовски больше сил и времени на поправку.
– Господи Исусе! – выдохнул Рэй.
– Так вы говорите, что это Иисус приходил сюда прошлой ночью между двумя и тремя часами? Я сомневаюсь, Рэй.
– Я ничего не видел! – просипел он спустя пару секунд. – Хватит, а? Господи Исусе, я ничего не видел!
– Угу, – кивнула я. – Похоже, вы говорите как честный человек.
Я воспользовалась рукой, которой держала захват, чтобы дотянуться до кармана плаща, и бросила на пол перед ним свой значок.
Рэй долгое мгновение молча взирал на него, после чего лицо его побледнело.
– А теперь произойдет вот что, – сказала я очень спокойно. – Вы собираетесь уволиться с работы. Вы пишете очень милое письмо своему боссу, а потом уходите из этого дома. Завтра в полдень вас здесь уже не будет.
– Вы не можете этого сделать, – заявил он.