ора.
Я недоуменно моргнул:
– Ортегу?
– Разумеется, детка, – кивнула Леа. – Любовь и ненависть часто трудно отличить друг от друга. Она завоевала сердце Ортеги, обратила его, вышла за него замуж и на протяжении столетий занималась тем, что раз за разом разбивала ему сердце. Призывала его к себе и снова прогоняла прочь. Отдавалась ему и тут же агрессивно бросалась на него. Она утверждала, что так поддерживает огонь своей ненависти.
– Тогда ясно, почему он работал в своей чертовой Бразилии, – сказал я.
– Разумеется. Хм… – Она повела рукой и добавила к моему наряду темно-серую накидку в римском стиле, с завязками на грудной пластине. Еще один взмах руки немного изменил башмаки. Потом она добавила к накидке глубокий капюшон, вдумчиво потрудилась над золотой отделкой доспехов, сделав ее переливающейся, как хамелеон, зелено-сине-фиолетовыми цветами, отчего я приобрел холодный, даже сюрреалистический вид. Накидка удлинилась спереди и подхватывалась теперь темно-фиолетовым кушаком. Последним штрихом стало некоторое увеличение доспехов в плечах, что придало мне сходство с футболистом: помнится, в школе мы тоже играли по пятницам.
Я окинул себя взглядом и тряхнул головой.
– Бред какой-то, – заявил я. – Вы сделали из меня тюнингованную версию рыцаря-джедая.
Сьюзен и Леа посмотрели на меня, потом друг на друга.
– Отдайте мне, черт подери, мой плащ, – пояснил я.
– Эту рванину? – удивилась Леа. – Тебе нужно поддерживать образ.
– И я собираюсь поддерживать его в моем плаще, – упрямо буркнул я.
– Гарри, – укоризненно сказала Сьюзен, – возможно, ее слова не лишены практического смысла.
Я посмотрел на нее. Потом на свой наряд.
– Практического?
– Первое произведенное впечатление порой является решающим, – настаивала она. – Использованное должным образом, оно само по себе становится оружием. Не знаю, как тебе, а мне нужно все доступное оружие.
– Истинно так, – согласно промурлыкала Леа.
– Ладно. Не вижу, с чего это мой плащ должен испортить мой образ. К тому же для нас очень важна скорость. Эта фигня будет чертовски сковывать движения.
Леа лукаво изогнула углы губ:
– Ой ли?
Я насупился. Потом повел плечами и поерзал на сиденье. Доспехи оказались упругими, эластичными – настоящие стальные такое не позволили бы. Что еще более важно, я практически не ощущал их веса. Вообще. С таким же успехом я мог бы носить удобную легкую пижаму.
– Ни одному смертному не пробить их силой обычного оружия, – спокойно произнесла Леа. – И даже удары таких созданий, как вампиры Красной Коллегии, они отразят – до определенного момента, конечно. А еще они, возможно, помогут тебе оградить свой разум от воли Повелителей Внешней Ночи.
– Возможно? – переспросил я. – Что значит «возможно»?
– Они обладают древними силами, крестник, – ответила Леа, одарив меня еще одной кошачьей улыбкой. – У меня до сих пор не было возможности помериться своей вновь обретенной силой с ними. – Она еще раз окинула меня взглядом и удовлетворенно кивнула. – Что ж, ты выглядишь в рамках приличий. А теперь, детка, – продолжала она, поворачиваясь к Сьюзен, – посмотрим, что можно сделать для тебя.
Сьюзен перенесла процедуру на порядок легче, чем я.
Правда, пока они этим занимались, я немного отвлекся. Выглянув в окно, я увидел, как мы обгоняем полицейскую машину, словно она стоит на месте, а не мчится по шоссе со включенными сиреной и мигалками. Судя по тому, как быстро полиция осталась позади, наша скорость измерялась трехзначной цифрой.
Патруль копов не обратил на нас внимания, из чего я сделал вывод: Гленмаэль, должно быть, спрятал нашу машину за каким-то подобием завесы. Помимо этого, как я заметил, он вел машину в плотном городском потоке с невероятной ловкостью, проводя ее буквально в считаных дюймах от чужих бамперов и крыльев – опять-таки незаметно для всех остальных. Более того, сидя в салоне, я вообще не ощущал никакого движения. По всем правилам, нам полагалось бы колотиться разными частями тела об окна и крышу, но этого не происходило, словно машина стояла на месте.
В общем, он доставил нас к Святой Марии меньше чем за пятнадцать минут – правда, в процессе добавил мне несколько седых волос.
Мы остановились у входа, и Гленмаэль распахнул дверцу салона, казалось, в ту же секунду, когда машина остановилась. Я вылез, низко опустив на глаза капюшон. Тень, падавшая от меня на тротуар, показалась мне неестественно большой и страшной. Странное дело, от этого я почувствовал себя немного лучше.
Я повернулся, чтобы помочь выйти Сьюзен, и рот мой раскрылся сам собой.
Ее наряд выглядел… хм, чертовски возбуждающим.
В первую очередь в глаза бросился золотой головной убор, украшенный перьями и резными нефритовыми штучками, символы на которых напомнили мне те, что я видел на Каменном Столе. Все это дополнялось мерцающими синими и зелеными самоцветами. На мгновение мне показалось, что ее вампирская составляющая снова берет верх, потому что лицо ее покрылось тем, что я принял за татуировки. Однако уже второй взгляд дал мне понять, что это разновидность макияжа, что-то вроде рисунков хной, довольно примитивных и даже, я бы сказал, дикарских. Орнамент состоял из черных и темно-красных завитков, подчеркивавших ее большие карие глаза.
Собственно же наряд составляло платье из того, что показалось мне мягкой оленьей кожей, с разрезами по бокам для легкости движений. Ноги были обуты в подобие мокасин из такого же материала, тоже украшенного перьями. Идеально белый цвет платья и мокасин резко контрастировал со смуглой кожей Сьюзен и позволял любоваться ее мускулистыми руками и ногами.
На белом кожаном поясе висели пустая кожаная кобура и пряжка для крепления ножен. Поверх платья она накинула плащ с капюшоном из перьев, зловеще напоминавший тот, что мы видели в Неваде, – только насыщенных цветов Зимней династии: ледяного голубого, морского зеленого и закатного фиолетового.
– Сейчас наверняка скажешь что-нибудь про кордебалет из Лас-Вегаса, – заявила она, подняв на меня взгляд.
Мне потребовалось не меньше секунды, чтобы мои голосовые связки восстановили связь с мозгом.
– Выглядишь совершенно потрясающе, – признался я.
Она улыбнулась в ответ, не сводя с меня своих темных глаз.
– Э… – добавил я. – Правда, с виду оно… не слишком практично.
Леа приняла руку Гленмаэля и вышла из лимузина. Наклонившись, она прошептала что-то Сьюзен на ухо.
Та удивленно приподняла бровь, но кивнула.
– Ла-адно, – протянула она и на мгновение, нахмурившись, закрыла глаза.
И исчезла. Совсем. Не скрылась за практически непроницаемой для взгляда завесой, а словно испарилась на месте.
Моя крестная рассмеялась:
– Так же, как в прошлый раз, детка, только красным.
– Ага, – отозвался из пустоты голос Сьюзен, и она вдруг появилась на том же месте, широко улыбаясь. – Ого!
– Плащ спрячет тебя не только от глаз, но и от других органов чувств, детка, – продолжала моя крестная. – И пока ты обута в эти туфли, твои ноги не оставят ни следа и не произведут ни звука.
– Э… отлично, – вмешался я. – Но мне было бы значительно спокойнее, если бы к этому добавился кевларовый бронежилет или что-нибудь в этом роде. Так, на всякий случай.
– Гленмаэль, – окликнула моя крестная.
Водитель невозмутимо достал из кармана девятимиллиметровый револьвер и практически в упор выстрелил ей в висок. Пистолет рявкнул.
Сьюзен резко дернула головой и пошатнулась, прижав руку к уху.
– Ох! – Она гневно повернулась к молодому сидхе. – Ах ты, сукин сын, так ведь и оглохнуть можно! В следующий раз я тебе глаз на задницу натяну!
Вместо ответа сидхе с нечеловеческим изяществом наклонился, подобрал что-то с земли и продемонстрировал – сначала Сьюзен, потом мне.
Это оказалась пуля. С расплющенным наконечником, из-за чего она стала похожа на маленький гриб.
Мы оба, скажем так, вытаращили глаза.
Леа развела руками.
– Фея-крестная, – невозмутимо сказала она.
Я ошалело покачал головой. Мне потребовался не один год, чтобы разработать, изготовить и усовершенствовать защитные заговоры для моего кожаного плаща, и даже тогда защита ограничивалась непробиваемостью кожи. Леа же обеспечивала своими чарами неуязвимость всего тела.
Я вдруг ощутил себя жалким дилетантом. Что ж, возможно, иногда оно и полезно.
И тут я нахмурился от пришедшей в голову мысли. Дары моей крестной обладали невероятной мощью – однако Вселенная редко дает тебе что-то задаром. Это так же верно в отношении магии, как и физики. Потратив несколько лет напряженного труда, я, возможно, повторил бы то, на что способны подарки Леа. Сидхе работают с той же магией, что и я, хотя отношения у них с ней совсем другие. Однако же столько энергии в одной точке означало, что где-то в другом месте ее стало ровно на столько же меньше. Или что за это рано или поздно придется заплатить.
Скажем, долголетием.
– Крестная, – поинтересовался я. – Как долго будут работать эти ваши дары?
Ее улыбка сделалась немного печальной.
– Ах, детка. Я же фея-крестная. Такие штуки длятся сравнительно недолго.
– Только не говорите мне, что до полуночи.
– Конечно нет. Я же не из Летних! – Она возмущенно фыркнула. – До полудня.
Что ж, это не лишено логики. Моих чар для плаща хватало на несколько месяцев, и я рассчитывал в следующий раз растянуть их действие на год с лишним. Дары моей крестной питались той же энергией, сила их была неизмеримо выше – значит, и срок действия на порядок уступал моему. Моя самооценка несколько восстановилась.
– Леа, – спросил я, – вы мою сумку захватили?
Гленмаэль открыл багажник и протянул мне сумку, сбоку которой были приторочены мечи в ножнах. Я взял ее и кивнул.
– Спасибо.
Он с улыбкой поклонился. Я испытывал сильный соблазн дать ему чаевые и посмотреть, что произойдет, но с сокрушением вспомнил, что кошелек остался в синих джинсах и теперь, предположительно, сделался частью нового наряда. Возможно, он должен был вернуться в полдень завтрашнего дня – если, конечно, я останусь к тому времени жив, чтобы еще нуждаться в джинсах и кошельке.